Последний властелин

Матильда несется прочь, в неизвестность, и вдруг слышит скорбную музыку. Появляются люди в черных одеждах, они несут гроб.

— Кого вы хороните? — спрашивает она их и слышит ужасающий ответ:

— Матильду-грешницу!

Глава шестнадцатая Несостоявшийся праздник

Таис всегда была одета по последней моде, ей покупали драгоценности и дорогие вещи и учителей приглашали самых лучших. Многие, не вкусившие подобных прелестей жизни, наверняка бы сказали: нам бы так! Но внешнее благополучие было лишь красивой кулисой, и не дай Бог приподнять ее и увидеть саму сцену, где проходил нудный, тяжелый, изматывающий нервы спектакль. Любой шаг шестнадцатилетней девушки сопровождался постоянными увещеваниями: «Этого делать вам нельзя!», «Туда идти вы не должны!» и так далее. Она пыталась понять, почему ее изолируют от мира. Неизменно следовал ответ: «Такова воля вашего отца».

А мир за воротами ее особняка веселился и страдал, трудился и отдыхал, ошибался и исправлял свои ошибки. И только Таис была далека от всего этого, оставаясь пленницей самого роскошного дома в Ария-Салеме.

Особенно поражало ее поведение отца. При посторонних он вел себя с Таис предельно вежливо, иногда даже улыбался, и постоянно подчеркивал свою любовь к дочери. Но когда они оставались вдвоем, он, в лучшем случае, ее просто не замечал, а порой глядел с такой нескрываемой ненавистью, что по телу девушки пробегала нервная дрожь. Он уходил, а эта дрожь еще долго не прекращалась…

Тревога и полное опустошение постоянно сменяли друг друга в душе Таис. Иных чувств в этом доме она почти не знала. Особенно после смерти матери.

Прошел уже год после убийства Оливии, а Таис хранила вырезки из газет, касающиеся того страшного события. Год, целый год! Но преступников так и не нашли… Снова и снова со слезами на глазах девушка перечитывала кошмарные строчки:

«Идущие в монастырь женщины заметили в кустах темное платье и торчащую руку. Заподозрив неладное, они подошли ближе и увидели, что там убитая. Женщины перепугались до смерти, стали кричать. Выбежала настоятельница монастыря игуменья Аксинья. Она и вызвала полицию…»

Но самым тяжелым для Таис было перечитывать рассказ настоятельницы:

«Убитая женщина была молода. Сначала я вообще приняла ее девушку, которой вряд ли больше двадцати. Что больше всего меня поразило: на лице ее не было ужаса, страха, оно казалось спокойным, умиротворенным…».

Таис отбросила газету: «Не могу больше, мама!»

Девушка часто думала: случайным или нет оказалось то убийство? Мама надевала рыжий парик и куда-то уходила. Куда?.. Таис не сказала полиции о ее странных ночных исчезновениях из дому.

«А может, зря?»

Раздался стук в дверь. На пороге стоял ее отец.

— Я пришел поговорить с тобой.

— Да, папа?

При слове «папа» Ниэгро перекосило. Он с трудом сдержал эмоции.

— Я давно готовился к этому разговору…

«Боже мой, какое испытание он мне опять приготовил?!»

— Ты заканчиваешь частную школу мадам Винар. Она говорила о твоих успехах. Еще не решила, чем будешь заниматься дальше?

— Пока нет.

— А в твоем возрасте уже пора бы об этом подумать. На свете много прекрасных профессий. Надо обязательно учиться в университете. И не у нас. Лучше поехать в Оксфорд или Сорбонну. И как можно скорее. Пора начинать готовиться к вступительным экзаменам.

Таис решила, что ослышалась. Неужели и ей в конце концов улыбнулось счастье? Неужели она вырвется из этого проклятого дома? И у нее появятся подруги, друзья?

Она стояла, опустив голову, стараясь сдержать эмоции. Отец не должен узнать ее мысли.

— Хорошо, папа, я сделаю, как вы хотите.

Ниэгро через силу улыбнулся от резанувшего «папа», и поскорее ушел. И у него были свои мысли…

Когда траур по Оливии закончился, к Властелину зачастили старые друзья, стали устраиваться частые вечеринки. Обслуживал гостей исключительно Чак. Прислуга допускалась лишь для того, чтобы накрыть стол, а когда гости уходили, все убрать. Как-то раз мэр, адвокат и доктор Мирко, нарушив законы гостеприимства, заглянули к Ниэгро без предупреждения (был важный повод!), но хозяин все равно встретил их очень радушно.

— Поздравляю, дружище Джолнс, — рассмеялся Ниэгро. — Вы опять мэр Ария-Салема. Вы вечный мэр! Народ безоговорочно доверяет вам.

— Друг мой, вы спасли меня. Я обязан вам всем!

Но тут мэра хлопнул по плечу адвокат Киль:

— И мне вы обязаны.

— ?!!

— Все мои подопечные, все преступники города, настоящие и будущие, голосовали за вас.

Дружный хохот явился ответом Килю. А Мирко спросил:

— Сегодня вечером у Ниэгро или у нашего вечного мэра?

— У меня, — предложил Властелин.

— Отлично! — сказал врач. — Надеюсь, господин Джолнс на сей раз придет со своей незабвенной супругой. А то она стала забывать старых друзей.

— Конечно, я постараюсь прийти с пупсиком… простите, Сибиллой. Друзей она не забывает. Она очень занята.

— Новая пьеса? — спросил Мирко.

— Нет! Она решила написать роман «Необузданная страсть». Оригинальное название, не правда ли?

— Роман романом, а друзья… — Властелин нахмурил брови, и жалкая фигура мэра стала еще меньше. Он униженно поклонился всем и скороговоркой произнес:

— Мы обязательно придем вместе.

И поспешил покинуть дом. Но и после его ухода друзья продолжали подшучивать над бедолагой-мэром.

— Полный дурак, — сказал Киль. — Я столько раз его подстраховывал. Быть бы иначе ему не в кресле мэра, а в другом месте, в не столь отдаленном.

— А ему неплохо бы посидеть в какой-нибудь камере нашей городской тюрьмы, — заметил Властелин. — Может, для интереса так и сделаем? Пусть будет чуть-чуть поближе к своим избирателям. Только боюсь, Сибилла после этого ему будет не нужна. Он сам превратится в маленькую Сибиллу.

— А до чего забавно слушать, как он называет Сибиллу пупсиком! Я бы сказал о ней — женщина-гора, — хохотал Мирко. — Крошка мэр с двухметровой супругой. Интересно, как они занимаются любовью? Наверное, он целую ночь ползает по горе и слушает, как она гудит.

— А почему она гудит? — поинтересовался Ниэгро.

— Читает свой очередной литературный шедевр!

Приятели Ниэгро уехали, а к вечеру вернулись в сопровождении дам. Адвокат Киль вышел из автомобиля, прижимаясь к женщине лет двадцати восьми, привлекательной шатенке. Мирко, как это часто случалось, прибыл сразу с двумя. Одна из его женщин была молода и хороша собой: тонкая талия, густые темные волосы, обрамляющие белое лицо с огромными карими глазами и милой улыбкой. Другая — невысокая, очень шустрая, и очаровательной родинкой на щеке явно не отличалась скромностью и сразу начала заигрывать с Ниэгро. Почти сразу показалась машина мэра. Он выскочил из автомобиля, в течение нескольких секунд раскланялся с друзьями, а все остальное время вертелся, как юла, возле любимого пупсика.

— Какая точность! Все в одно время! — засмеялся Киль.

— Приветствую первую леди, — галантно произнес Властелин и поскорее склонился к руке Сибиллы, дабы она не заметила иронии на его лице.

— Привет! Привет! — щебетала женщина-гора, поочередно протягивая руку для поцелуя другим мужчинам.

— Дамы и господа, прошу в дом, — пригласил Ниэгро.

Стол у Властелина всегда отличался изобилием самых изысканных блюд и вин. Прислуживал как обычно Чак. Мирко усадил Ниэгро между двумя дамами, сам сел напротив и потихоньку наблюдал. Киль вертелся на стуле, постоянно касался то ручки, то талии, то ножки своей подруги, а иногда (конечно, невзначай!) и ее интимных мест. Джолнс и Сибилла представляли «идеальную пару» своего времени: мэр все время интересовался, «чего еще пупсик желает?». Пупсик не успевала открывать рот, а желаемое уже лежало в тарелке.