Последний воин Империи

…тот, что выше небес, дальше мира загробного, Истинным обликом своим богам неведомый, Истинным образом своим на свитках не запечатленный. Ничто, воистину, не открыто о нем. Ибо нет такого бога, что призвал бы его по имени; Он, подобный духу, именем тайный…

— О, как интересно! — произнес Джинган. — Язык Хурриды! Почтенный, ты был воином-монахом?

Отшельник даже не взглянул на него. Он смотрел прямо перед собой неподвижным взглядом светлых глаз и продолжал петь. Почти голый, худой как сухая лоза, с длинными лохматыми волосами и бородой, он выглядел безумцем или одержимым.

Инги так и заявила, бесцеремонно его оглядев:

— Да это просто какой-то сумасшедший!

Джинган покачал головой. В старце чувствовалась сила.

— Что он бормочет? — спросила Инги.

— Поет гимн Неизъяснимому.

— Что за бессмыслица! Как можно воспевать Неизъяснимого, если он неизъясним?

— Это верно. Но что любопытно, демоны его в самом деле не трогают… И сюда не лезут, заметила?

Джинган снова приступил к отшельнику.

— Послушай, почтенный, — вкрадчиво заговорил он, — очам твоей мудрости наверняка ведомо многое, что творится здесь на Проклятых землях. Не слыхал ли ты о Престоле Высокого?

— Он тебя не слушает, — насмешливо сказала Инги.

Внезапно отшельник прекратил пение, повернулся к Джингану и рявкнул:

— Убирайся отсюда, Алчущий! Тебе в этих горах искать нечего!

Джинган открыл рот, чтобы задать новый вопрос, но дед не собирался вступать с ним в беседу.

— И демона своего забирай, пока он не завел тебя, куда не следует. Ты, демон! Именем Неизъяснимого — изыди!

Инги хохотнула.

— Сейчас, как же! Сам изыди, если тебе хочется.

Дед пожал плечами… и исчез.

Инги моргнула, глядя на пустой коврик.

— Ой… Так он маг?

— Похоже на то, — Джинган выглядел сбитым с толку. — Ни разу не видел, чтобы хурридские монахи откалывали такие фокусы…

Они немного подождали, но отшельник явно не собирался возвращаться. Тогда они выбрались из гробницы. После духоты подземелья холодный сухой воздух пустыни показался им свежим и душистым.

— Смотри! — воскликнула Инги.

Долина была полна огоньков. Как будто вокруг храма кто-то рассыпал пылающие угли. Инги представила, как в десятках гробниц сидят такие же старики и бормочут себе под нос хурридские заклинания.

Потом они заметили вдалеке идущую фигуру — черный, тонкий силуэт на залитом лунным светом белом песке. Отшельник брел по долине, держа в руках лампу. Тень от его бороды падала на песок. Вокруг вились тени демонов, тщательно избегая освещенного круга…

— Да они его попросту не видят! — прошептал Джинган.

Заночевать решили на удобной площадке у скалы, запирающей вход в долину. Тунгры дремали стоя, низко опустив плоские головы. Инги с удовольствием развела бы костер, чтобы погреться, но поблизости не было даже сухих кактусов — только голый камень. Ночью в Лунных горах было на удивление холодно, даже не верилось, что еще днем они изнемогали от жары. Теперь Инги поняла, зачем Джинган взял с собой пару толстых одеял. Она завернулась в одно из них до самых глаз и подсела к магу поближе.

— Джинган, объясни мне все-таки насчет этого отшельника. Почему он пел гимн Неизъяснимому?

Маг серьезно кивнул. Его и самого занимала эта загадка. Любой ребенок знал, что Неизъяснимый потому так и зовется, что никак не проявлен в Среднем мире. А потому обращаться к нему с мольбами бессмысленно — на то есть прочие боги. В Аркисе, к примеру, Потрясатель Тверди, в Конге — Тур Быкоглавый и так далее.

— Монахи Хурриды отрицают всех богов, — сказал он вслух. — Они считают их демонами, поклоняться которым недостойно.

Инги, воспитанная в почтении к богам Аркиса, сплюнула.

— Ишь, гады! Но зачем они обращаются к Неизъяснимому?

— Я могу только предполагать… Они хотят, чтобы Неизъяснимый сам заговорил с ними. Без посредничества богов, напрямую.

Инги пожала плечами. И зачем им это надо?

— А почему эти отшельники забрались в гробницы? Что им не сиделось в своей Хурриде?

— Тут могут быть две причины, — задумчиво сказал Джинган. — Может быть, они еретики. Может, они изгнаны… или ушли сами. Тогда они достойны уважения. В Хурриде правит Орден, и скажу тебе, это единственная на свете вещь, о которой Братство Света и Алчущие Силы придерживаются одного мнения. Это воистину презренная организация, впитавшая всё самое худшее от светской и духовной власти…

— А вторая причина?

— Вторая — пограничье.

— Какое еще пограничье?

— Грань между мирами. А что такое, по-твоему, Проклятые земли? Это Трещина, через которую проникают в мир иные сущности. Наверно, отшельники считают, что отсюда докричаться до Неизъяснимого проще.

— Они маги?

— Это сила иной природы. Третий путь. Полный уход от внешнего, обращение всех своих сил на внутреннее. Так иногда поступают очень старые маги из Братства Света.

— А ваши — Алчущие Силы?

— Они просто не доживают, — Джинган усмехнулся. — Шучу. Они не тратят времени на подобную ерунду. А эти всю силу отдают поискам Неизъяснимого. Старые дураки.

— Угу. Слушай, а почему он назвал меня демоном?

— Не тебя, — пробормотал себе под нос маг.

Инги уже почти заснула, когда на грани сна и яви ей послышался голос Джингана. Маг с кем-то разговаривал.

— …через перевал на юго-запад? — раздавался его шепот. — Майо, я так не могу… что за игра в угадайки? Может, скажешь наконец, зачем…

Инги приоткрыла глаза, чтобы поглядеть на собеседника Джингана. Но никого не увидела. Маг сидел к ней боком, положив на колени карту. Над картой плавал в воздухе светящийся шарик. В его свете Джинган что-то быстро записывал на обратной стороне карты, бормоча слова — как будто их за кем-то повторял.

— Черный камень? Обелиск? Нет, в той долине такого не было…

— Эй! — окликнула его Инги, высунув голову из-под одеяла.

Джинган вскинулся.

— Ты почему не спишь? — воскликнул он с досадой.

— А с кем ты разговариваешь?

— Тебя это не касается… — начал Джинган, но вдруг осекся, мигнул, и с его лицом случилось что-то странное. Оно застыло, помертвело, нижняя губа отвисла, а глаза вспыхнули темным огнем.

— Дай-ка я на тебя посмотрю! — выдавил он хриплым голосом, словно язык плохо его слушался.

— Иди к демонам! — звучно сказала Инги и нырнула под одеяло.

Но уснуть ей удалось далеко не сразу. Инги не призналась бы в этом даже себе, что не на шутку испугана. Она могла бы поклясться, что в те мгновения на нее смотрел вовсе не Джинган.