Последний выбор

— Не факт, — возразил я. — Не обязательно миллиарды. Наш родной мир — отнюдь не эталон. Скорее наоборот, исключение. Та же цивилизация Йири, где мы с тобой так драматически познакомились — их никогда не было больше ста миллионов, даже в пору расцвета. Ну, если верить их же хроникам. Альтери в какой-то момент имели почти миллиард, и считали, что у них жуткое перенаселение. Сейчас-то, конечно, их куда меньше…

— Никогда об этом не задумывалась, — призналась Марина. — Хреновый из меня руководитель разведки. Очень мало знаю…

— А почему Ольга ушла? Если это, конечно, не тайна.

— Не то, чтобы тайна… Так, ДСП. Но вкратце — Коммуна изменилась, а Ольга — нет. Не вписывается она в новые правила.

— И что это за правила?

— Победа превыше всего.

— И она с этим не согласна?

— Она считает, что мы постепенно превращаемся в собственного противника, и, когда победим, то будет, как в сказках про драконов, — убивший его становится драконом сам.

— Ты думаешь, это не так?

— Может, да. Может, нет. Я не освоилась в своей новой ипостаси. Ко всему приглядываюсь, но ни в чём не уверена. Ольга говорит, что надо не воевать с Комспасом, а устранить причину войны. Что и ими и нами манипулируют, стравливая. Она много чего говорила Совету, но наш нынешний ареопаг не сильно склонен слушать кого-то, кроме себя. А Палыч убеждён, что мундир ему к лицу. Так ты говоришь, наша Родина — исключение?

— Это не я говорю, а Олег. Он изучает архивы Библиотеки и нашёл довольно много интересного. Мы уникально агрессивны, уникально разноэтничны, уникально многочисленны, наш срез удивительно велик.

— Вот тут не поняла, — призналась Марина.

— Не удивительно, до меня тоже не сразу дошло. Вот, под нами планета, так? Скорее всего, вымершая, судя по отсутствию радиообмена, но не о том речь. Мы как-то по умолчанию считаем, что это некая версия нашей Земли. Может быть, с другой географией, точно — с другой историей, но, в принципе, отличается она не сильно, так?

— Как-то так, да. Хотя мы, люди Дороги, в каждом мире видим только крошечный кусочек…

— То есть, грубо говоря, мы сейчас летим над шарообразной планетой диаметром двенадцать тысяч с копейками километров, которая вращается вокруг звезды солнечного типа, как бы ни называли её местные, входящей в галактику Млечный Путь.

— А это не так?

— Скорее всего, нет. Возьмём Коммуну. У неё есть Солнце, которое всходит и заходит, ускорение свободного падения там девять и восемь метров в секунду за секунду, но, если пойти на условный восток, то вернёшься на то же место с запада, пройдя отнюдь не сорок тысяч километров, верно?

— Да, гораздо меньше, — озадаченно подтвердила Марина, — это же локаль.

— То есть, то, что Коммуна не является планетой земного типа, но гравитация на ней работает, тебя не смущает?

— Как-то привыкла, — пожала плечами она, — я там с детства.

— Так вот, есть ненулевая вероятность, что срезы — те же локали. Большие и маленькие, но почти все — существенно меньше нашей родной Земли. Как при этом к ним притягиваются наши жопы, и почему присутствующая почти везде Луна от них не улетает — понятия не имею.

— Я что-то такое слышала от наших учёных, — задумчиво сказала Марина, — но никогда не вникала. Что-то о том, что сознание определяет бытие, а не наоборот. И что именно поэтому мы ни разу не видели срезов, где не было бы — сейчас или в прошлом — людей.

— Мультиверсум антропогенен, — сказал я, — люди формируют мир своим представлением о том, каким он должен быть. Во всяком случае, такова теория, которой придерживается Церковь, и Кафедра с Конгрегацией в этом вопросе согласны.

— А почему наша Земля такая большая?

— Не знаю. Возможно, потому что мы самые большие во всем Мультиверсуме любители агрессивной экспансии. Если бы это было не так, то, вполне вероятно, Колумб, отплыв из Испании на запад, через пару дней благополучно приплыл бы в Индию. Может быть, эпоха великих географических открытий была на самом деле эпохой расширения мира, присоединением других срезов… Заметь, почти везде в Мультиверсуме население срезов монорасовое и мононациональное. И только у нас такой зоопарк, от чукчей до бушменов. Школьные объяснения этому всегда казались мне не очень убедительными.

— Как-то слишком сложно, — сказала Марина, подумав. — С другой стороны, какая теперь разница?

— Тоже верно, — согласился я. — Готовься, последний зигзаг.

— А что мне готовить? — засмеялась она. — Мак меня найдёт, даже если я буду спать мертвецки пьяной.

Македонцу с командой потребовались всего сутки. За это время я успел познакомить аборигенов с Мариной, она успела осмотреть их достижения по выживанию, со сложным лицом проинспектировав фабрику по производству седативного геля и ряды ложементов с подключёнными.

— И что они там видят? — спросила она у главного.

— Довольно простенький синтетический мир, — ответил он равнодушно. — У нас нет мощностей на полноценную симуляцию, так что локация небольшая. Периодически они отключаются и заменяют бодрствующих, а те ложатся на их места. Не идеальный вариант, но, учитывая ограниченность наших ресурсов… Хуже всего детям, развитие в виртуальности вряд ли пойдёт им на пользу.

— С детьми мы вам, возможно, поможем… — задумчиво сказала Марина. — А может, и не только с детьми…

«Тачанка» прибыла с караваном машин, среди которых затесался даже БТР. Но больше всего оказалось грузовиков, набитых вооружёнными людьми. Наверное, арендовали цыганского глойти для проводки. Ну что же, дальше без нас разберутся. Нам пора.

Ушли, сопровождаемые первым сигналом ожившего маяка.

— А заметно лучше стало, — сказал Иван, оглядевшись. — Чётко всё и видимость дальше. Хотя и непонятно, на что это влияет.

— По версии Конгрегации, если запустить некое «достаточное» число маяков, то Мультиверсум самоизлечится. Где коллапс уже прошёл — там, конечно, назад ситуацию не откатить, но новых коллапсов не будет, а там, глядишь, и Дорога заработает как надо.

— Ты им веришь?

— Не особенно. Техническая логика подсказывает, что это паллиатив. Ну, найдём мы ещё три, пять, пусть даже десять живых маяков. Но срок службы кристаллов конечен, а откуда их брать — знала только Коммуна. И не нынешняя, а та, Первая. Когда все найденные исчерпают ресурс — что будем делать дальше?

— Кстати, о Первой Коммуне — ты так и не рассказал, кто это и откуда.

— А никто не знает. Судя по всему, какая-то находчивая община, которая присела на наследие Ушедших и творчески его переработала себе на пользу. Дорога к тому времени превратилась в то, что мы имеем сейчас, то есть путь, доступный далеко не каждому. Но Коммуна использовала резонанс реперов, а позже придумала ещё и акки. Я не уверен, но по контексту мне показалось, что зарядку акков от маяков тоже сделали они, дооборудовав башни Ушедших. Они же изобрели способ выходить на Дорогу техническими методами — через работающие от акков резонаторы. Впрочем, становление Коммуны очень плохо задокументировано. Записи раннего периода то ли пропали, то ли уничтожены специально, и историческая наука знакомится с ними уже в период расцвета. Золотой век Коммуны — это в первую очередь широчайшая межсрезовая торговля, летающие между мирами дирижабли-волантеры, активно используемая реперная сеть, мораториумы и огромное количество разной техники на акках. Они были весьма практичные ребята, никому не мешали жить, как им хочется, но за счёт монополии на логистику фактически были главной организованной силой Мультиверсума. Недаром до сих пор их язык знают все, связанные с темой.