Последний взгляд
Шрифт:
– Он что - с хиппи спутался?
– Не совсем. Просто пытался жить самостоятельно. Когда Пинкертонам наконец удалось разыскать его на восточном побережье, он работал уборщиком в ресторане. Нам еле удалось уговорить его вернуться домой и закончить образование.
– Как он относится к родителям?
– С матерью он очень близок, - сухо сказал Тратвелл, - но не знаю, хорошо ли это. Отца, по #8209;моему, он боготворит, но чувствует, что ему до него далеко. Так же относился и Ларри Чалмерс к своему отцу, судье. Очевидно, это наследственное.
– Но вы сказали, что подобный срыв не был единичным?
–
– Сказал.
– Он сел напротив меня.
– Но это было давным #8209;давно, четырнадцать или пятнадцать лет тому назад, и, может, там #8209;то и следует искать корень всех бед. Мне кажется, доктор Смизерэм придерживается того же мнения. Но со мной Смизерэм откровенен лишь до известного предела.
– Что же все #8209;таки тогда случилось?
– Вот об этом #8209;то Смизерэм и умалчивает. Я думаю, Ника тогда похитил сексуальный маньяк. Родителям удалось быстро вернуть его в лоно семьи, но мальчик безумно перепугался. Ему тогда шел девятый год. Теперь вы понимаете, почему никто не хочет вспоминать об этой истории.
Я хотел спросить Тратвелла еще кое о чем, но тут раздался стук, и на пороге появилась экономка:
– Я слышала, как вы пришли мистер Тратвелл. Вам что #8209;нибудь подать?
– Нет, спасибо, миссис Гловер. Я сейчас опять уеду. Кстати, где Бетти?
– Не знаю, сэр, - сказала она и посмотрела на меня с укоризной.
– Она у Чалмерсов, - сказал я.
Тратвелл встал, всем своим видом выражая неудовольствие.
– Мне это совсем не нравится.
– Тут ничего нельзя было поделать: Бетти помогала мне, когда я забирал Ника. И справилась с этим отлично. С Ником, между прочим, она тоже здорово справляется.
Тратвелл хлопнул себя по бедру.
– Не для того я растил дочь, чтобы она стала нянькой психу.
Экономка в ужасе попятилась и тихо прикрыла за собой дверь.
– Пойду за Бетти, приведу ее домой, - сказал Тратвелл.
– Лучшие свои годы она потратила на этого слюнтяя.
– Она, по #8209;моему, не считает, что потратила их впустую.
– Так, значит, вы на его стороне?
– сказал он ревниво.
– Нет, я на стороне Бетти, а возможно, и на вашей. Но сейчас нельзя требовать, чтоб она с ним порвала.
– Да, вы правы, - поразмыслив с минуту, согласился Тратвелл.
Глава 9
Перед уходом Тратвелл набил трубку и закурил. Я задержался у него в кабинете - мне нужно было срочно позвонить Рою Снайдеру в Сакраменто. Часы показывали без пяти пять, в пять рабочий день Снайдера кончался.
– Рой? Это опять Арчер. Тебе удалось узнать, кто купил кольт?
– Да. Его приобрел некий Роулинсон. Самюэль Роулинсон из Пасадены.
– Снайдер повторил фамилию по буквам.
– Он купил его в сентябре сорок первого и тогда же получил от пасаденской полиции разрешение на оружие. В сорок пятом году срок разрешения истек. Вот и все, что я узнал.
– А Роулинсон объяснял, для чего ему оружие?
– Сказал, что в его положении револьвер необходим. Он тогда был президентом пасаденского Западного банка, - сухо пояснил Снайдер.
Я поблагодарил его и позвонил в пасаденское справочное
бюро. В списке абонентов пасаденский Западный банк не числился, зато числился Самюэль Роулинсон. Я заказал разговор с Роулинсоном. Трубку сняла женщина, голос у нее был грубоватый, но добродушный.– Мне очень жаль, - сказала она телефонистке, - но мистер Роулинсон никак не может подойти к телефону - у него артрит.
– В таком случае я хочу поговорить с этой дамой, - сказал я телефонистке.
– Минуту, сэр, - сказала телефонистка.
– У телефона Лью Арчер. С кем имею честь говорить?
– Миссис Шеперд. Я приглядываю за мистером Роулинсоном.
– Он что, болен?
– Он стар, - сказала она.
– Все мы стареем.
– Вы совершенно правы, миссис Шеперд. Я пытаюсь выяснить, к кому перешел револьвер, который мистер Роулинсон купил в сорок первом году. «Кольт #8209;45». Вы не можете спросить мистера Роулинсона, что он с ним сделал?
– Сейчас спрошу.
Минуту #8209;две ее не было слышно. Линия была перегружена; в трубке бормотали далекие голоса, слышались отдельные фразы, обрывавшиеся прежде, чем я успевал понять, о чем идет речь.
– Он хочет знать, кто вы такой, - сказала миссис Шеперд.
– И какое имеете право расспрашивать его о всяких там револьверах. Я повторяю слова мистера Роулинсона, - добавила она извиняющимся голосом.
– Он у нас очень строг - во всем любит порядок.
– Я тоже. Передайте ему, что я сыщик. Есть подозрения, что из этого револьвера прошлой ночью убили человека.
– Где?
– В Пасифик #8209;Пойнте.
– Он раньше всегда там жил летом, - сказала миссис Шеперд.
– Спрошу его еще раз.
– Она положила трубку и тут же вернулась.
– Извините, но он не хочет отвечать. Он говорит, если вы сами к нему приедете и объясните, для чего вам эти сведения, он с вами переговорит.
– Когда?
– Если хотите, приезжайте сегодня же вечером. Он вечерами всегда дома. Локаст #8209;стрит, 245.
Я сказал, что тут же приеду. И уже сел было в машину, но увидел впереди черный «кадиллак» с санитарным знаком на дверце и понял, что сейчас не время уезжать. Прежде всего я должен переговорить с доктором Смизерэмом.
Дверь чалмеровского особняка была распахнута настежь, словно его обитатели, поняв, что прежняя замкнутая жизнь невозможна, махнули на все рукой. Я прошел в холл. Тратвелл - он стоял ко мне спиной - спорил с плотным плешивым мужчиной, по всей видимости, пресловутым психиатром. Лоренс и Айрин Чалмерс почти не принимали участия в споре.
– Клиника противопоказана, - говорил Тратвелл.
– Нельзя знать наперед, что может сказать мальчик, а в клиниках не умеют хранить тайны.
– В моей умеют, - сказал психиатр.
– Допускаю, охотно допускаю. Но и в этом случае, если вас или кого #8209;нибудь из ваших служащих вызовут в суд, вам придется отвечать на вопросы. Тогда как юрист…
– Ник совершил преступление?
– прервал Тратвелла доктор.
– Я не намерен отвечать на этот вопрос.
– Как я могу лечить пациента, если от меня утаивают информацию?
– Ну, информации у вас хоть отбавляй, - в голосе Тратвелла зазвучала давняя обида.
– И эту информацию вы уже пятнадцать лет от всех утаиваете.