Последняя битва
Шрифт:
— Что-о? — над Марусиным плечом показались возмущенные блюдца.
— Забей, дружище, — усмехнулся Серый. — Димыч фигню спорол. Уж кто-кто, только не ты.
— То-то же.
Питомец снова уткнулся клювом в Марусино ухо и стал что-то нашептывать.
За разговором мы подошли к кельям.
— Входите. Раньше здесь жили служители храма, сейчас — я. Ну, а с сегодняшнего дня и вы.
Зайдя, Амикус сотворил в ладонях несколько светлячков, подкинул их к потолку, и комната осветилась мягким желтым светом.
Внутри было просторно и очень скромно: матрац, подушка и одеяло лежали прямо на
— Сейчас быстренько покормлю, и спать, — засуетился он.
Амикус достал пару сковородок, поставил их на плиту и зажег пламя с помощью маленького огненного шара. Маруся предложила свою помощь, однако старик решительно отказался. Мы уселись за стол и тихо переговаривались, пока он не поставил перед нами тарелки.
— Вот, самая настоящая жареная картошечка, с лучком и сальцом. Угощайтесь.
Мы удивленно переглянулись и жадно набросились на еду. Вернее, набросился я, Маруся и Диоген, а Серега механически клал куски себе в рот, явно думая о брате. Проглотив первую порцию, я поднял взгляд на Амикуса.
— Ммм, вкусно-то как, словно мамин обед на Большой земле.
— О, это ерунда, — он махнул рукой. — Знали бы вы, как моя покойная жена готовила. Пальчики оближешь.
Что-то в моей голове шевельнулось, и я почти помимо воли спросил:
— Кто ты, старик?
Он усмехнулся, словно давно ждал этого вопроса. Привстал и произнес:
— Позвольте представиться, Иван Петрович Амикус.
Мне на секунду показалось, что отшельник над нами смеется, но он уверенно продолжал:
— Мой дед был помешан на латыни и давно, еще до революции, поменял фамилию с Хворов на Амикус. В переводе это означает «друг», «доброжелатель».
— Так вы человек? — воскликнула Маруся, от волнения сформулировав вопрос не очень вежливо.
Старик рассмеялся.
— Конечно. А вы думали — компьютерный персонаж? Нет, друзья мои. Я такой же, как и вы, с той лишь разницей, что живу в Мелизоре много лет. Дело в том, что я создатель этого мира.
Походу, у дедули едет крыша.
— Ну да, — ехидно сказал Диоген. — Нариэль и Утрес-Крех в одном лице.
— Что вы, я не сумасшедший, — улыбнулся он, глядя на наши лица. — Просто гейм-сценарист и ведущий программист Ди-Джи-Волла. Я придумал «Легенды Мелизоры». Вместе с командой помощников прописал этот мир, потом тестировал, правил баги. Конечно, это было еще до Великой Битвы.
— Так она — тоже ваших рук дело? — хмуро поинтересовался я. — Сбой в системе, ошибка?
— Нет. В это время я уже сосредоточился на руководящей работе. К сожалению, богов в игру вводил не я, как они прописаны, не знал, и авария с серверами стала для меня полной неожиданностью. К тому моменту мы уже много лет жили и работали на этих островах. Пока рассуждали и спорили, что делать, Мелизора вышла в реальность, а на Большой земле появился синдром. Нам потребовалось несколько недель изучения кодов, чтобы понять две вещи. Во-первых, здесь мы в безопасности, и Шеффилд нам не грозит. Во-вторых, никакого влияния на Мелизору мы больше не имеем,
она вышла в реальность и стала развиваться самостоятельно. А вскоре мы смекнули, что болезнь — дело рук Утреса.— И вы остались здесь? — подала голос Маруся.
— Да. Среди нас не нашлось ни одного безумца, кто захотел бы рискнуть жизнью и уехать на материк. Решено было обустраиваться на Риалоне, где раньше располагался наш офис. Наблюдать, ждать. У каждого из нас был админский персонаж, которым мы тестировали игру, и вскоре к нашему величайшему удивлению оказалось, что все умения наших чаров перешли к нам. Так я стал магом.
Я смотрел в водянистые глаза Амикуса. За время жизни в Мелизоре я привык ко многому, но он сумел удивить. Поверить в то, что этот благообразный старичок, колдун и отшельник, был ведущим разрабом «Легенд», было нелегко.
Но Маруся, кажется, ничуть не сомневалась в его словах.
— И тогда вы организовали клан и построили замок?
— Идея создания клана появилась гораздо позже. А замок — да. Поскольку все здания Корпорации, все наши дома таинственным образом исчезли, мы решили общими усилиями, с помощью рук и магии, построить себе жилье. Из-за необходимости — в то время по Риалону бродило немало агрессивных монстров, и находиться порознь было попросту опасно. Матвей Свиридов разработал архитектурный проект, и мы воплотили его за несколько месяцев.
— Почему же так получилось, что игра вышла в реал?
— Трудно сказать. Я человек науки и никогда не верил в магию. До сих пор иногда думаю — а не снится ли мне все это? Изначально мы писали код игры уже здесь, на островах, и полностью скопировали их для мира Мелизоры — очертания, рельеф, пропорции — в общем, все. Каждое дерево, каждый камень. Возможно, это как-то повлияло. Системе не пришлось «додумывать», она просто перенесла игру сюда, на уже подготовленную основу. Ну, и энергия, конечно. Энергия богов, Великой Битвы. Энергия разработчиков, буквально бредивших проектом, и игроков, проводивших в Мелизоре дни напролет. Много чего сложилось в эту копилочку, друзья мои.
Амикус говорил спокойно, доброжелательно и как-то умиротворяюще. Я уже не сомневался в его словах, и даже Серый, позабыв на время о страшном «кино», заинтересованно слушал старика.
— А дальше? — нетерпеливо спросила Маруся. — Зачем вы снова стали набирать игроков и делать из них странников?
Отшельник сразу сник и печально посмотрел в окно.
— Это самая мрачная часть моей истории, но я обязан ее рассказать. Спасая своих близких от синдрома, мы пригласили в Мелизору множество друзей и родных. На Риалоне места не хватало, стали осваивать другие острова. И заметили, что на одном из них, самом красивом, поселенцы исчезают.
— На Флогине? — догадался я.
— Да. Вы о нем слышали?
— Довелось побывать, — криво усмехнулся Серега.
— Значит, мне не придется объяснять вам, как прекрасные цветы поедают людей. Ну, вроде бы ничего катастрофического, просто перестали туда ездить, и все. Но однажды Матвею — вы наверняка знакомы с ним как с Аттилой — приснился пророческий сон. Он узнал, что лекарство, блокирующее развитие синдрома, можно делать из тех самых цветов. Но не абы каких, а только тех, которые уже сожрали хотя бы одного человека.