Последняя Империя
Шрифт:
– Друзья?!
– повторил профессор.
– Да, - настаивал суперимператор.
– Правда... позднее между нами возникли некоторые недоразумения, но... они теперь разъяснились. Мир, мир, старина! Вот моя рука!
– Какой же ты негодяй. Издеваешься перед допросом? Все равно ведь зря. Сам знаешь, ничего я тебе не скажу.
– Что ты, что ты!
– забормотал суперимператор.
– Зачем так?
– А, пытать будешь, - сказал профессор.
Цезарь-Адольф обиделся.
– Странное у тебя мнение обо мне... А что с моим другом трактирщиком? он наклонился.
– Не тронь его!
– сказал
– Он чуть не задохнулся, но скоро сам очнется... к сожалению.
В это время трактирщик, наконец, пришел в себя и шумно, взахлеб задышал.
– Воздуху...
– бормотал он.
– Воздух... Ох! Ох! Хорошо-то как!
– и заметил Цезаря-Адольфа.
– А-а... Ваше величество...
– Да, - сказал суперимператор.
– Какой радостный для меня день! Сколько встреч! Вы помните, - сказал он трактирщику игриво, - эх, бывало!.. За мной, кажется, остался должок?
– Сорок семь монет, - угрюмо отвечал трактирщик.
– Верну, верну с процентами! Забывал, знаете, как-то за государственными делами.
– На могилку мне положите, - шумно выдохнул трактирщик.
– Ах, трактирщик, - сказал суперимператор, - к чему этот грустный тон!
– Не морочь, ваше величество, мне уже все равно, - сказал трактирщик в смертной тоске.
– Кто в твои лапы попал...
– тут он заметил Пипа и Джипа, приподнялся.
– Вот только этих мне задавить бы!
– Вы это про кого?
– спросил профессор.
– Не смотри туда, старик!
– грубо сказал трактирщик.
– Не на что тебе там смотреть.
– И он попробовал помешать профессору поглядеть в ту сторону, где стоял Джип. Но для этого он оказался слишком слаб.
– Мой друг, я вас не понимаю, - сказал профессор и все-таки обернулся и увидел Джипа.
– Здравствуй, мальчик!
– Мальчик!
– обрушился на него трактирщик с бессильной, но все еще грозной яростью.
– Эх ты, голова! Вчера они ходили, вынюхивали. Я-то сразу смекнул, что к чему! Королевским золотишком платили, а уж это... У-у... проревел он.
– Эй ты! Все про тебя думал: и что мошенником ты станешь, и головорезом, но чтобы ты в полицию подался и _такое_ сделал...
– А что он сделал?
– спросил профессор.
– Жандармы-то ко мне с адресом приехали, - сказал трактирщик, - на бумажке адрес был написан!
– Это еще ровно ничего не значит, - сказал профессор, с трудом поднимаясь с ковра.
– Вы в самом деле из полиции?
– с проблеском надежды спросил суперимператор. Он сразу подтянулся, построжал.
– Дожидайся, - бросил ему Джип, помогая профессору встать.
– Как ты долго!
– сказал ему профессор.
– Как вырос! У тебя был отличный, попросту первоклассный мозг. Ты хорошо использовал свои способности? Преуспел?
– Да вот, - смущенно сказал Джип, - стал королем, - он показал корону.
– Но...
– Всегда говорил, что малый пойдет по дурной дорожке!
– заорал трактирщик.
– В самом деле...
– растерянно проговорил профессор.
– Зачем это ты, а?
– Да пустяки все...
– выкручивался Джип.
– Жениться, понимаешь, хочу, ну и... для конспирации. Слушай, старик, не донимай. Потом объясню, тут неловко.
– Еще бы!
– сказал трактирщик, глядя с ненавистью.
– Ты за крендель этот золотой каким товаром заплатил?
– Послушай, - сказал профессор Джипу, - то, что он говорит, это...
Об суперимператоре за разговором забыли. Поняв это, он со всех ног кинулся к двери. Джип настиг его одним прыжком.
Колотясь у него в руках, Цезарь-Адольф II непослушным языком закричал:
– Помогите!
– Ого!
– сказал трактирщик.
– Это что-то новенькое!
– Простите... но в чем дело?
– сказал профессор.
Пип, наконец, взорвался.
– А в том, - заорал он, - что мы вдвоем захватили эту берлогу, чтобы вытащить двух старых хрычей. А они... они...
– Пип, возьми ключи и запри все двери, - прервал его Джип.
– Раз плюнуть и без ключей, - буркнул Пип. Запер двери, подошел к накрытому столу, поднял графинчик, поглядел на свет и через секунду у него в горле что-то забулькало.
– Совесть!
– сказал Пип трактирщику, промочив горло.
– У тебя она есть, а у других нету. А сдачи кто нам вчера не дал? Или ты нас здорово накормил?
– А правда, - весело сказал Джип, - давайте-ка все за стол. И поговорим заодно, никто не помешает, - он усадил профессора в кресло, потом уселись остальные, Пип пристроился к своему графинчику, уже на треть пустому.
– Можно мне тоже поесть?
– жалобно спросил суперимператор.
– Я очень голодный.
– Садись, тут на всех хватит, - великодушно сказал Джип.
– Нет, у меня свое, - сказал суперимператор. Снял с плитки кастрюльку, устроился на уголке и стал быстро и жадно пожирать горячую дымящуюся репу, вытаскивая ее из кипятка прямо пальцами.
– Вы, мистер суперимператор, на диете?
– сказал Пип, с любопытством наблюдая за ним.
– Репу-то даже не посолили!
Суперимператор, давясь, ответил:
– Соль тоже может быть отравлена.
– И вы ни-че-гошеньки больше не едите?
– спросил ошарашенный Пип. Одну репу? Без соли?
– Одну репу, - обжигаясь, с полным ртом, проговорил монарх.
– Противно же!
– Зато безопасно. Я ее сам посадил. Когда репа кончается... я голодаю, иногда даже грызу семена, но мало остается на посадку, понимаете?
– Нич-чего себе!
– Пип даже присвистнул.
– А мне всегда охота было поглядеть, как эти короли да императоры питаются. И чем. Вот уж, думал, кто жрет так жрет. Нет уж... Был бы я императором...
– он окинул стол победоносным взглядом. И, подумав, придвинул себе другой графин.
– А чего ты так боишься, Адольф?
– сказал профессор.
Суперимператор даже поперхнулся горячей водой из кастрюльки - он как раз пил через край.
– Как - чего? Врагов своих...
– Где они, твои враги? Врагов тебе и на год не хватило. А после...
– Ты о казнях?
– торопливо перебил Цезарь-Адольф.
– Я казнил для блага империи!
– он обвел взглядом лица.
– Не верите... Подумай: чтобы остановить этот ненужный вредоносный прогресс, надо было истребить науку. Как же с ней покончишь, пока живы ученые? Ты вон в камере задыхался, а в книжку глядел. Чтобы твоя голова перестала думать, ее надо отрубить! Да, я рубил ваши головы, и правильно делал: вы довели бы мир до сумасшествия, до вырождения. Человек как биологический вид катился по наклонной...