Последняя любовь гипнотизера

— Да нет же! — Элен показала на свою тарелку. — Это цыпленок!

— Ох, извини, ты права, — кивнула Маделайн. — Продолжай.

— Ну, как бы то ни было, думаю, все эти россказни насчет того, что можно и чего нельзя есть во время беременности, — глупые фантазии, — заявила Элен. — Француженки преспокойно продолжают есть мягкий сыр и пить вино, а японки лопают суши. И с их детишками все в порядке.

Маделайн поджала губы, точно вовсе не была убеждена в таком уж хорошем качестве французских и японских детей.

— Но все-таки я бы не стала хоть как-то рисковать во время первого триместра.

Джулия слегка увяла, как только речь зашла о беременности.

— Так что же ты сделала, когда увидела ту фотографию?

— Я заплакала, — ответила Элен.

— Заплакала? Да ты даже не знала ту девушку!

Маделайн отложила вилку, словно ей в рот попало нечто отвратительное; она откровенно огорчилась за Элен.

— Да с чего вдруг ты заплакала? — с любопытством спросила Джулия.

— Гормоны, — с умным видом пояснила Маделайн. — Хотя ты ведь не можешь и следующие шесть месяцев пребывать в таком состоянии! Ты разве не могла бы… Ну, не знаю… Загипнотизировать сама себя или еще что-то сделать?

Похоже, Маделайн слишком серьезно ко всему отнеслась, если даже вспомнила про самогипноз. Элен прекрасно знала: Маделайн считает гипнотерапию просто новомодной ерундой, пустой тратой времени и денег, шарлатанством, чистой глупостью, обманом ради дохода и так далее. Элен не знала, какие именно слова могла бы использовать Маделайн, но прекрасно понимала при виде искусственно вежливого и пустого выражения лица подруги, когда речь заходила о бизнесе Элен, что та ничего хорошего об этом не думает.

Элен никогда не пыталась на чем-то настаивать, поскольку видела: из вежливости Маделайн солжет, а Элен вовсе не желала заставлять подругу испытывать неловкость. Она ведь знала, что та ее любит и не захочет ранить ее чувства.

И до этого самого момента Элен ничего не имела против подобного положения дел. И где-то даже слегка наслаждалась ощущением некоторого превосходства, потому что перед лицом предубеждений Маделайн ощущала собственную прогрессивность. Ее самооценка вовсе не зависела от одобрения других.

Но теперь ее вдруг охватило негодование. Ее работа была очень важна для нее. Она составляла огромную часть ее жизни. Так почему же Маделайн хотя бы не попыталась узнать побольше о гипнотерапии? Она ведь ни разу не задала Элен ни единого вопроса о ее бизнесе! В чем тут дело? Это выглядело уж слишком неуважительно. Это даже приводило в бешенство.

— У меня что-то между зубов застряло? — растерянно спросила Маделайн. Она повернулась к зеркалу на стене кабинки. — Чего ты на меня так уставилась?

Элен осторожно откашлялась. Было бы слишком неприлично вдруг сорваться на крик.

— Маделайн, почему ты никогда ничего не спрашивала о моей работе?

Да что с ней происходит в последнее время? Беременность как будто сожгла дотла всю ее эмоциональную зрелость. Элен то и дело охватывали совершенно новые для нее чувства, не поддававшиеся контролю. За мгновениями абсолютной ярости следовали мгновения безнадежного отчаяния. Боже праведный! Она вела себя хуже иных из собственных клиентов.

— Извини, — поспешила сказать Элен. — Я как-то забылась.

— Думаю, тут должно быть нечто большее, чем просто гормоны, — заявила Джулия. — Может, ты вдруг почувствовала себя виноватой? Ну, при мысли, что ждешь ребенка от ее мужа? Конечно, это ты специалист по угнетающим мыслям.

Элен бросила на Джулию благодарный взгляд. В отличие от Маделайн, Джулия всегда была на стороне Элен и гордилась ее работой. Год за годом она постоянно рассказывала об Элен десяткам своих друзей и знакомых. Да, она была настоящей подругой.

— Ты что, снова плачешь? — спросила Джулия. — При одном только воспоминании об этом?

— Нет, извини. Просто я… — Элен жалобно захихикала и увидела, как подруги переглянулись.

— Знаю, беременные женщины становятся немножко сумасшедшими, — проговорила Джулия. — Но разве это не чересчур?

— Именно так, — кивнула Маделайн.

— Мне даже думать не хочется о том, что ты выкинула, когда впервые увидела своего отца, — сказала Джулия. — Тебе явно нужны какие-то успокоительные. — Она провела ладонью по лбу. — О, папочка, папочка! Мой давно утраченный папочка!

Маделайн громко фыркнула, но тут же виновато затихла.

— Ведь в тот момент тебя, наверное, переполняли эмоции.

— Вообще-то, проблема прямо противоположная. Я ничего не почувствовала. Абсолютно ничего.

— В самом деле? — Маделайн явно испытала облегчение.

— Он был просто каким-то мужчиной, — пояснила Элен. — Скучным, обыкновенным мужчиной. Вроде твоего дантиста. Или бухгалтера. Редеющие волосы. Очки. Мне он даже просто интересным не показался.

— Бедный папочка, — пробормотала Джулия в свой бокал с вином.

— Знаете, о чем бы мне действительно хотелось поговорить? — Элен отложила вилку и нож. — О коробках. О коробках, из-за которых невозможно пройти по прихожей и коридору.

— Звучит не слишком-то интересно, — сказала Джулия.

— Это коробки Патрика, да? — спросила Маделайн, мгновенно ухватывая суть.

— Да, — кивнула Элен. — Я все прошу его и прошу, а он их не убирает. Это доводит меня до сумасшествия. Как можно заставить мужчину сделать что-то, не ноя без конца?

— О! — воскликнула Маделайн. — Это вопрос на миллион долларов.

* * *

Я смотрела поздний выпуск новостей этим же вечером, когда вдруг меня осенило.

Тот мужчина — я теперь точно знала, кто это!

Но чего он хотел от Элен? И почему так на нее злился?

* * *

Элен сидела в машине, в темноте, не поворачивая ключ зажигания и наслаждаясь внезапной тишиной после шумной болтовни в ресторане. В ушах у нее гудело, она чувствовала себя перевозбужденной, словно целый вечер пьянствовала в каком-нибудь ночном клубе, а не сидела мирно с двумя старыми подругами за безалкогольным ужином.