Последняя любовь гипнотизера

Почему-то сегодня Джулия и Маделайн показались ей уж очень утомительными. Их лица в тесной кабинке ресторана находились слишком близко к ее лицу. К собственному удивлению, Элен обнаружила морщинки у Джулии вокруг глаз. К удивлению, потому что Элен всегда смотрела на Джулию как на свою школьную подругу, которой вечно оставалось четырнадцать лет. А у Маделайн лицо стало пухлым и мягким, и на нем был слишком заметен вздернутый нос и губки бантиком. Элен все еще ощущала запах духов Джулии, слышала слегка хрипловатый голос Маделайн — она явно простудилась.

— Завтра вечером я встречаюсь с Сэмом, — сообщила ей Джулия, когда они уже стояли на тротуаре перед рестораном и Маделайн поспешно ушла.

— Со Стинки? А в тот раз у него и в самом деле был грипп? Я так и знала! Ты его видела? А почему ничего не рассказала?

— Не надо его так называть, — сказала Джулия. — В любом случае не надо сразу фантазировать и воображать милые встречи двумя парами. Мы с ним просто друзья.

Но Элен видела надежду, ярко светившуюся в глазах подруги.

— Прекрати! — велела Джулия, заметив выражение лица Элен. — Ни слова!

Однако ее рука крепко сжала руку Элен, когда они прощались.

Элен бросила взгляд на наручные часы. Было всего девять вечера. Джек еще не будет спать, когда она вернется домой. Он, похоже, слишком поздно ложился для восьмилетки, но, впрочем, ей-то откуда знать?

Она понимала: Патрик весьма уважительно отнесется к ее словам, если Элен предложит немного изменить режим Джека. Только почему-то испытывала сильную неловкость, когда нужно было вести себя по-родительски по отношению к этому весьма самодостаточному мальчику. Словно роль какую-то играет.

Ей бы стоило спросить Маделайн, во сколько ее дитя ложится спать. Подруга ее просветит.

Было так приятно возвращаться не в пустой дом. В окнах будут гореть огни, когда она повернет машину. Когда же откроет дверь, ее должны встретить запахи кукурузных лепешек, или воздушной кукурузы, или еще чего-нибудь, что жуют поздно вечером. Патрик с Джеком, наверное, будут вместе смотреть телевизор. Или играть в какую-нибудь компьютерную игру, или просто бегать по дому друг за другом, размахивая веткой, которая некогда висела под потолком, напоминая о необходимости практиковать памятование, а теперь каким-то образом превратилась в меч, или в лазерное ружье, или еще во что-нибудь, — они оба иногда проявляли такую склонность к насилию! Патрик спросит о фильме. Джек пожелает рассказать ей что-нибудь о дневных событиях. Они выпьют горячего шоколада или съедят шоколадку, из тех, что продаются в школе благотворительными фондами. Патрик раз двадцать скажет Джеку, что пора спать, и наконец тот и в самом деле уляжется в постель.

Да, было очень приятно возвращаться домой к суете семейной жизни, о которой Элен всегда мечтала.

Но она все еще не повернула ключ в замке зажигания.

Отлично. Подумай об этом вслух, Элен.

Точно так же неплохо было бы вернуться в пустой дом, в успокоительную тишину, войти в прихожую, где нет никаких коробок, выпить чашку чая, читая какую-нибудь книгу, не спеша принять горячую ванну — и чтобы никто при этом не спрашивал, скоро ли она ляжет в постель.

И на самом-то деле было бы замечательно, если бы ее дом принадлежал лишь ей одной, если бы ее кровать была только ее кроватью, если бы хоть на один вечер вернулась ее прежняя жизнь.

Элен подумала обо всех тех вечерах в течение последнего года, когда она возвращалась домой одна. В темноте нащупывала ключ и замочную скважину, и в эти мгновения ей отчаянно хотелось, чтобы внутри ее кто-то ждал, кто-то именно такой, как Патрик.

Потом Элен подумала о Саскии, так безумно сосредоточенной на своем желании вернуть Патрика. Она цеплялась за него все эти годы. Привлекательная, умная женщина. Саския могла бы выбирать из множества мужчин, но она хотела только Патрика.

Элен понимала, что сама далеко не так сильно любит Патрика. Вообще-то, она никогда и никого не любила уж слишком сильно. И никогда не стала бы вламываться в чей-то дом. Ею никогда бы не завладели столь сильные чувства, чтобы нарушить закон или сделать еще что-нибудь, не принятое в обществе. Элен как будто услышала, как Джулия и Маделайн говорят ей: «Это же хорошо, дурочка! Это разумно! Это по-взрослому!»

Она вздохнула, протянула руку к ключу зажигания — и тут же уронила ее на колени. Мимо машины по тротуару шла какая-то парочка. Они о чем-то спорили. Внезапно девушка развернулась на каблуках и пошла в обратную сторону, помахав рукой на прощание. Молодой человек смотрел ей вслед. «Поспеши за ней! — подумала Элен. — Она же именно этого от тебя ждет!»

Но парень лишь стиснул зубы, пожал плечами, сунул руки в карманы и направился в другую сторону.

Все эти годы Элен ханжески твердила своим клиентам, что выстраивание отношений — это трудная работа, хотя на самом деле сама никогда по-настоящему не понимала того, что говорила.

Втайне Элен считала, что отношения представляют собой тяжкий труд для других людей, но не для нее, не при ее знаниях, искусстве и уровне эмоциональной тренировки. Ох, что за тщеславие, что за самонадеянность!

Конечно, они с Патриком обо всем поговорили после поездки в горы, в тот же вечер. И облегчение после этого разговора было огромным.

— Это я во всем виновата, — благородно заявила Элен.

— Нет, это полностью моя вина, — возразил Патрик и рассказал Элен о проблемах, которые возникли у него на работе: какой-то заказчик отказывался оплачивать большой счет. И еще он видел Саскию в машине перед домом Элен, когда они отправлялись в горы. Патрик сказал тогда:

— Думаю, я бессознательно передал тебе свое напряжение.

Он старался говорить на ее языке, и это даже вызывало восхищение.

А потом он с ужасом узнал, что Элен пришлось отменить встречу с Джулией, чтобы остаться дома с Джеком.

— Почему ты мне ничего не сказала? Это безумие какое-то!

— Не знаю, — призналась Элен. — Наверное, просто хотела выглядеть хорошей матерью.

— Ты и есть хорошая мать! — воскликнул Патрик. — Меня так радует то, как ты с ним управляешься! Лучше и быть не может! Мне бы и в голову не пришло, что ты никогда не общалась с детьми.

— Наверное, мне и признаваться в этом было не нужно.

— Замолчи, женщина! В том, что сегодня случилось, виноват только я, — решительно повторил Патрик, а потом минут двадцать массировал ноги Элен.

В общем, в тот момент просто не было возможности упомянуть о бисквитах Саскии. Массаж тут же прекратился бы, а Патрик принялся бы метаться по комнате, страдая и ругаясь.

А позже тем же вечером он и в самом деле убрал из прихожей две коробки. Перетащил их в гостиную, оставив на бабушкином ковре две полосы, как будто по нему прокатились шины чудовищного грузовика. Элен как наяву увидела пораженное ужасом лицо бабушки, вспомнив, что та немало времени проводила, стоя на четвереньках и отчищая от ковра некие крошечные пятнышки, заметные только ее собственному глазу.