Последняя Осень Флойда Джеллиса

упаси опять вдаваться в проклятые причины и анализы. Только

сильнее вжался в стену. Замуроваться бы заживо от всех

этих нагнетаний. Вижу, Лиза так и держит картинку к выставке,

а Ринго пепелит меня взглядом. Что это еще за прелюдии?

И Я чуть подаюсь вперед. Раскладываю перед ними все карты,

ведь Мартин не умер. Да, друзья, доверьтесь. У нас считаные

минуты до обретения себя. И вихрь. Какой-то дьявольский

вихрь вдруг сотряс все вокруг. Раздавленная жарою пыль

и нагло сорванные листья вспыхивают сумасшедшим танцем.

Ринго, Лиза. Они стоят так близко, но ветер заглушает

мой голос. Я кричу, но снова и вновь звуки моего голоса, выскальзывая,

проваливаются в небе. О, ветер… как некстати.

Послушайте. Я ведь только прошу, послушайте…

И, наверное, сидящему там наверху Богу с концами надоел

наш этот спектакль.

Поток морозного и свирепого ветра швыряет нас, словно

мы бумажные фигурки.

И приглашение… приглашение на мою долгожданную

выставку вырвано вихрем из разжатой женской руки. Белоснежный

листок яростно кувыркается в воздухе, петля, падение

и снова вверх, в самую пучину чернильного неба.

Лиза кричит мне:

— Оглянись!

Я оглядываюсь, но ничего не вижу. Она кричит это снова,

но теперь это ближе к «Очнись!» — может, в первый раз Я не

расслышал.

И Ринго, этот огромный и ненормальный битник, вдруг

накидывается на меня, пытаясь заломить руки. Какого…

Помню, был уверен, что в меня шарахнула молния. Но это

был Ринго.

Он прописал мне в челюсть, и на пару секунд Я впал в отключку.

Везде все опустело. Погода, мысли.

«Объятия терапевта» ослабили мой дух, по правде, Я просто

обвис тряпичной куколкой.

Может быть, мы играем в допрос. Может быть, Лиза любит

доминировать.

Вот только в толк не возьму, что здесь делает человек,

пытавшийся так мерзко меня обобрать. Я продолжал быть

удерживаемым этим подлецом, в то время как Лиза нервно

выхаживала напротив. И тут мне бросилось в глаза кое-что

незначительное, но моментально набиравшее свою весомость.

Чуть поодаль от нас покоился улетевший и вновь возвратившийся

листок бумаги. Совсем недавно Я искренне

верил, что это почетная завлекалочка на мой доказанный

праздник. Теперь же это был обычный листок, криво выдранный

из школьной тетради. Обычный листочек в клеточку…

И как красиво, с какой несусветной грацией и усилием

было выведено на нем слово IGNORE — синей шариковой

ручкой. И что. И что. И что это все значит? Ну же, говори…

Никакой выставки не предвидится? Но доктор Карл мне

выдал… А…

— Лиза, Лиза, послушай, а доктор Карл?..

Она смотрит на меня так печально, выстраданно и с любовью.

Потом крутит головой. Нет? Это значит «нет», да?

Так что же тогда получается… Мартин так и остался мертвым?..

— Послушайте, друзья. Да отпусти ты, Ринго, черт!

Я в норме. В норме, говорю. А теперь послушайте. Ладно,

Я смирюсь, что половина моих вымыслов навсегда останутся

вымыслами. Вы их не поймете и не поверите. Может быть,

Я даже никогда и не рисовал. Черт! Может, половины из

того, что пережил, — не было. И все-таки… Ведь не может

же быть, друзья… Не может же быть, что Мартина не существует.

Пожалуйста. Я прошу вас, пожалуйста… скажите мне.

Ведь что для вас пара слов, когда у меня — полжизни этими

чертовыми листьями по ветру.

И Лиза подошла ко мне, чтобы обвить шею руками. На ее

глазах снова виднелись слезы, и Я вжал ее в себя всем своим

существом. Казалось, что мир гаснет. Небо стирается, птицы

тают, а дома съеживаются сгоревшей бумагой. Сейчас

Я прочувствовал стук ее сердца. Это было важно. Весь этот

момент. Кульминация. Любовь — здравомыслящей девочки

и съехавшего мальчика. Какой-то искореженно-несносный

Вивальди только-только запиликал где-то вдали, и мне

даже подумалось, что это сопровождение вполне нам подходит.

И мы целуемся, мы, весь мир и мир внутри нас. Но мой

вопрос.

— Но мой вопрос. Человек, о котором Я говорю, — существует?

— Существует, — смиренно улыбаясь, шепчет Лиза.

— И где же он находится?

— Здесь, — говорит Лиза и прислоняет ладони к моей

груди.

— В смысле… как бы в моем сердце?

— Нет же! — вдруг возмущенно прикрикивает она. —

Мартин — это ты, дурак! Ты, и никто другой. И давай уже

перестанем, прошу. Давай прекратим играть в эти игры. Да,

дорогой. Да… Флойда Джеллиса не существует. Нет этого человека.

Нет и не было. Есть только Мартин. Ты и только ты.

Пожалуйста, прими это как… триумф на твоей «выставке»,

как «лечение» у доктора Карла. Давай уже отпустим все это

и уедем ко всем чертям, м?

Ну же — ну же — ну же — нужен — ну…

Что мы имеем? Помимо драматических пауз и криво

склеенных сюжетов?..

Человека, который потерялся? Нет.

Меня, что жил в своем мире? М-м, почти…

Я раскладываю все опять и опять. Укомплектовываю.

Я рисую… потому что мой друг и вместе с ним Я сам…

ушли?!

Нет, черт возьми. Осознание себя в себе было, когда Я пытался

смотреть за горизонты.

Ну что тут сказать, это же в очередной раз просто

какой-то…………

Ставлю на STOP. Да, давай просто маленькие — стоп,

стоп, стоп.

Я так больше не могу и не хочу, понимаете? То есть с меня

хватит, и Я смываюсь.

И даже не буду оборачиваться, вникать в произошедшее.

Нет, правда. Не буду.

Может, свой пуд стресса и всякого такого потрясения

Я уже поел достаточно, самое время отправиться куда-то