Последняя Патриотическая

– Остался кто-то теперь?

– Я за себя только знаю.

...Вернулся из России Док. Сытый, довольный и без копейки в кармане. С ним еще семь человек россиян по контракту с Ордой отправила нам "1-я Интернациональная". Всех сразу в разведку. Вечером Ива и Док, готовят захват украинского танка. Сидят в комнате, решая, куда идти за добычей, в аэропорт или другие места. На столе только чай, и этот без сахара.

– Орда, угости, - заглядывает Ива в пустую кружку.

Старый достает свой запас, открывает фляжку, наливает полный стакан самогона.

– На двоих, Ваня, - предупреждает Орда.

– А, если нас завтра в разведке убьют, - начинает Ванька, и тут же - хлоп, полстакана в себя, а дальше едва слышно - сперло дыхание: - Всю жизнь будешь себя проклинать, что нам перед смертью пожадничал...

"Четвертые сутки пылают станицы..." Всё идет вразнос в "Беркуте". Болезнь морская - "синяя тоска", свалила экипаж и рулевого.

По-синьке сцепились Батон, Чоп и Щука. Один другого поймал на вранье и, на ему, крест в зубы:

– А ну, целуй, раз казак!

– С чего это?

– Потому что брешешь, собака!

– Не стану целовать!

– Бей его!

И драка: головы в одну сторону, папахи в другую...

...Столяр - макеевский ополченец. Мужик-работяга. Погибли родители, когда был ребенком, остался с тремя младшими сестрами. Пошел на работу, к своим тридцати годам отдал всех замуж, еще и с приданым, завел собственную семью. "Всю жизнь, не разгибая спины, - показывает он черные рабочие руки.
– Я воевать пошел, потому что устал".

Утром на построении кто-то из командиров вновь: "Хватит пить!" Столяр, взятый за сердце, вышел на середину, в руке автомат стволом вниз:

– Я лично буду пьяным ноги простреливать!

Утром сказал, а в обед пьян, хоть выжми, вынесли на руках из гостей.

...Начальник разведки разбирает у себя на столе автомат, побритый и трезвый.

– Что, Арчи, закончил "болеть"?
– сажусь я с ним рядом.

– Кубанку стало стыдно носить, - показывает он на папаху на тумбе.

...Диаспора азербайджанцев: Стоматолог, Сеня, Али, Архан и Шерхан. Живут в одной комнате, и вечно у них порядок, ровненько стоят автоматы с винтовками, держатся друг за друга, и вечно все трезвые - хоть бей, чтобы пили. Архан ездил домой отмечать тридцать лет. Убыл вечером, утром уже в казарме; пахнет мылом с одеколоном, вместо нормального перегара.

– Вы, что не пьете?
– не выдержав, пришел я к ним в гости.

Смотрят, смеются и улыбаются, как дураки.

– Чего выделяетесь-то? Нерусские что ли?
– тоже смеюсь я в ответ.

– Навэрнае нэ умеим, - так и не научился по-русски Али.

...Утром на крыльце казармы трое бойцов из "Би-2": Хирург, Циклоп, Колобок - три брата-квадрата, сажень в плечах, лапы в кирзачах, стоят, курят на солнце. Командир их Клуни - бывший программист банка в России, с ним жена Ёлка - бой-баба, да еще с автоматом, таскают бойцов тренироваться в аэропорт, где ведут охоту на танки и мелкую другую добычу. Не потеряют хватку те, кто останется жив. Ездят чаще одни и те же, лишь несколько человек из отряда. Во-первых: проверены, во-вторых: не так много желающих зачерпнуть из Леты воды. Не веришь? Сходи, погляди. Спустись на первый этаж, потопчись у стеклянного стенда "Би-2": желтые фотографии, для кого "чемодан - вокзал - АТО - деревянное пальто". Фотографий пятнадцать с различными местами боев, а на четырех последних уже черный штамп: аэропорт, аэропорт, аэропорт, аэропорт...

Мы, кто не был на Страшном Суде, стоим рядом с "Би-2", что возвратились оттуда.

– Что там сейчас?

– Мясорубка.

– А Гиви и Моторола?

– Мясники.

Из Аэропорта только слухи и слухи: Арестован Гиви... Перебит отряд "Сомали"... Убит Моторола... Легла половина "Спарты"... Отдали "укропам" аэропорт... "Укропы" отдали аэропорт... Бойцы рубят сучки для печей автоматными очередями... Журналисты по ТВ называют дорогу в аэропорт "Дорогой смерти"... Украинские "киборги" называют Аэропорт Донецка коротко: "АД"...

Раскрылись двери казармы, и на крыльце вырос Север:

– Строится!

Огромная, ничем не занятая толпа в двадцать два человека - разведка, двумя шеренгами стоит перед ним. Пока что стоит, а остальные давно бегут. Идет вторая неделя в Донецке, а отряд опустел на двадцать четыре штыка. Первый стрелковый взвод: остатки с нехватки. Второй стрелковый: объедки с газетки. Взвод "минометов": пара орудий, ящики с минами, в папахе Кацо да пара бойцов. Сегодня-завтра и разведка потянется в двери.

– Я никого не держу, - замер на снегу Север, рассматривая за нами даль. Всё уже понял, а не хочет терять людей.
– Кто хочет, идите. Хоть в Аэропорт, хоть в Луганск.

– Что там, в Луганске?
– голос бойца.

– Казаки Мозгового, бригада "Призрак", - уже пристально глядит командир.

– А что там, Гиви и Моторола?

– Кладут людей.

Дальше ни звука в строю. Молча соображают бойцы: далеко - устанешь шагать, до Луганска, и близко - не успеешь пожить, в Мясорубку. И будто рано туда и сюда... И затянулась минута молчания.

– Кто, что решил?
– спрашивает чужим голосом Север.

Но молча, храня свои тайны, ушла со двора разведка. Ничего не узнал командир.

...Вечер, нечего ждать, и мы стоим с Японцем в темном конце коридора, прислонившись лбами к окну. В отражении за спиной плывут между стен зыбкие пьяные тени.

– Всё, конец подразделению...
– ставит летальный диагноз шахтер.

– Есть выход. Объединить "Беркут" с "Би-2", и послать на "укропов". Кто выживет, с тем дальше служить, - слышал я про такие лекарства.

– А не пойдут!
– безнадежно машет Япон.

Сказал, значит знает. Вчера в какой-то штаб ездил Орда. Повсюду "чистят" линию фронта, и его со штаба отправили по делу в отряд, занимавший блокпост. Приехал туда с командиром того блокпоста - попал в банду, что до сих пор сама по себе. Построил бойцов командир: "Блокпост закончился. Освободить дорогу - все разобрать!
– и пальцем на линию горизонта: - Теперь будем там, на самой передовой. Кто хочет со мной честно умереть в окопах? Выйти из строя!" Из полусотни вышел один. Его одного, в окопе с лопатой, и видел Орда, уезжая после в Донецк.

– Что там за слухи, за Аэропорт?
– манит меня эта сгорающая звезда.

– Про Гиви с Мотором? Про то, что шлют под видеокамеры в атаку людей? Что "пиарщики", "мясники"...
– стоит в синем оконном свете Японец, бледный, как призрак в кино.
– Здесь же не первые, кто так говорит, Только всё это - дохлая лирика. А кто будет делать за них? Кто воевать будет? Туда любого назначь - все "мясники". Потому что это - Аэропорт! Там по-другому и быть не может. Они и пришли, Гиви с Мотором туда, самые отчаянные из остальных. И ведь бьют там "укропов", и выбьют однажды. А сколько было до них, сколько бодались там и "Восток", и "Пятнашка"? Меньше потерь, да толку в копейку. Я за Гиви не знаю, а Мотора видал еще по Славянску. Это - Чапай! И бойцы у него в "Спарте" - вот такие все мужики!
– поднимает он палец.
– Не могут от смерти спастись, так умирают со славой. Потому что Аэропорт - это Легенда!