Посох Времени
Шрифт:
После обеденной молитвы пришло время приступить к разговору. Верховный начал издалека, спрашивая о делах в общинах каждого из присутствующих. С момента последней встречи прошло всего около месяца, а потому сообщения магов не особенно пестрили новостями. Задержались на обсуждении трений между подопечными Ареэля и Барака, возникающих из-за разногласий между представителями двух течений легистов[113].
Долго обсуждая истоки споров, пришли к заключению, что все стычки и беспорядки, возникшие в связи с этим только на руку их общему делу, поскольку сплачивали противоборствующие ряды легистов и, выделившихся из их общества представителей течения Фа-цзя друг против друга. Ситуация с примирением поворачивала всё в нужную сторону, что не могло не радовать
Шахар похвалил вышеуказанных, подчиняющихся ему ставленников «Зикней ам[114]» за гибкость ума, и даже сказал, что некоторым из Совета не мешало бы поучиться тому, как должно эффективно действовать. Было заметно, что Верховный просто тянет время и очень скоро стало ясно почему. Откуда-то от подножия горы, отражённый эхом, долетел до них крик раненной птицы. Приобщённый встал:
— Хагай, — обратился он вдруг к пребывающему в расстройстве после сегодняшнего нравоучения Советнику дао, — спустись вниз. Там ждёт воин Ордена «Скорпионов», приведи его сюда…
Окрылённый вниманием и прощением маг быстро поднялся и спешно отправился к спуску. Оставшиеся на Совете вопросительно переглянулись, ожидая, что Верховный, пользуясь этим, что-то скажет. По какой-то причине они все как один считали, что им непременно следовало что-то скрывать от самого неопытного из них, однако Шахар молчал и всё глубже проникал в свои тяжёлые мысли.
Он не обязан был считать так, как считали они. Более того, скрывая это от Совета, он тихо уважал Хагая за то, что тот, будучи брошенным в самое горнило оставшихся без присмотра дао, сумел так ловко вплести полосками лести и неправды легенду об исходе Заора (Поклада), что многочисленные и подозрительные дао, приняли это как должное, а его самого почитали ныне, как родного. Этот сравнительно молодой маг досконально знал Талмуд и Тору, причём знал как на лашенкойдыш[115], так и на ромейском и на греческом языке и прекрасно ориентировался в различиях и выгодах использования этих различий. Дао относились к нему, как к святому, поскольку даже никто из их мудрецов или отшельников не могли похвастаться таким знанием жизненных уроков Учителя Лао-Цзы.
Хагай был рождён от смешанного брака арима и иудейки. Его отец был в почтенном возрасте, когда вскружила его седую голову сумасбродная танцовщица Рахель. Это уже в старости её знали толстой, уродливой и неповоротливой как колокол, а в молодости она так разгулялась с наместником императора, что жизнь того рухнула к её длинным ногам и крутым бёдрам золотыми россыпями и драгоценными камнями. Так появился на свет нынешний Советник круга Мудрецов Дао.
Это отец выучил Хагая языку, трудной, непривычно сложной письменности аримов, дал своему отпрыску столько знаний о Дао, сколько не знал даже сам император. Более того, рассказал о пещере в горах, где сохранены свитки, которым около тысячи лет и о которых не знает никто. Дело в том, что сам Лао-Цзы был их родичем, и отец завещал Хагаю вернуться на родину, чтобы почтить память своего знаменитого предка.
Сделать это ему помогла сама Судьба и неведомо какие заслуги его престарелой матери. Никто не знает, как она сумела протолкнуть в тайную школу «Ордена Нагов[116]» замкнутого в общении и дотошного в обучении мальчика. Сквозь сито Совета Раввинов туда мог попасть только потомок того, кто действительно много сделал для Ордена…
«Ох, мама моя, мама! Чем же ты всё это заслужила?» — горько подумал Хагай, спускаясь к подножию, издали замечая силуэт «Скорпиона». Воин не таился. Заметив посланника, он молча приблизился и стал подниматься на гору. Одежда его была в пыли, виднелись размытые и высохшие пятна грязи. Не было сомнений, он изведал множество путей, прежде чем предстать пред Советом.
Войдя в круг расположившихся возле костра магов, «Скорпион» стал напротив Шахара, и поклонился ему. Верховный лишь сомкнул
тяжёлые веки в знак приветствия. Ветер трепал его широкую, седую бороду, пауза неопределённости продолжала тянуться, а маг молчал, сосредоточенно блуждая в лабиринтах спутавшихся мыслей. В конце концов, окончательно измучившись сомнениями, Шахар встал:— Хвала Элохиму, мир всем, — тяжёлым, грудным голосом сказал он. — Думаю, все вы понимаете теперь, я ждал этого воина. Дело, которое нас собрало здесь важно, но и я не знаю всего, что к нему относится. Не скрою, наилучшим было бы сначала мне поговорить со «Скорпионом» наедине, скажу больше, мне очень не терпится узнать то, о чём он может поведать, но! Лучше всего сейчас будет дать слово ему. Расскажи, воин, что ты видел. Всё расскажи, не разделяй сам это на «значимое» и «незначительное»…
«Скорпион» шагнул в сторону, стал рядом с Шахаром и снял повязку, закрывающую нижнюю часть его лица. Скулы, глаза, подбородок воина говорили о том, что в крови его густо было намешано красок разных народов. Что тут поделаешь, эти Ордены издревле собирали по всему миру тех, кого изгнали из кланов, семей, племён или Родов именно из-за греха кровосмешения, дарующего людям крайнюю жестокость и хитрость. Учителя общин «Коршунов», «Скарпионов», отрядов «Гюрза», «Месть Нагов» только полировали их суть, воспитывая безжалостных, хладнокровных убийц.
Язык аримов был резок, отрывист, сквозил словами как две капли воды похожими друг на друга по звучанию, но в корне отличающимися по значению. Совет старательно вникал в смысл рассказанного, попутно ошалевая от того, что новости сами собой складывались в какую-то …просто удивительную мозаику. Со слов «Скорпиона» выходило, что до самой середины Каменного пояса рисовалось одна и та же картина - Города Великой Ассии были пусты. Пуст был Свентоград, пуст Аркаим. Только на землях возле Асгарда стало обживаться небольшое северное племя Омичей:
— …мы, — беспристрастно выдавал на гора обжигающие новизной вести чёрный воин, — добрались даже до замка асура Вулкана. Ходили в залах, спускались в подвалы…., там никого нет. Асы и тартарийцы бросив свои города, рассыпались по окрестным землям и лесам, как горох. Они осели вокруг себерцев малыми поселениями, между которыми поставили дружинные заставы и заслоны. Теперь пройти незамеченным по их территории любым отрядом просто невозможно, по крайне мере до середины «Каменного Змея»…
Шахар впивался взглядом в лица магов Совета. Они выглядели растерянными. «Скорпиону» не пристало видеть подобное, да и слушать обсуждение новостей ему было без надобности. Верховный отвязал от пояса небольшую, кожаную мошну, и отпустил воина, вручив ему щедрую плату за нелёгкие труды. Короткое время, пока чёрный воин покидал Совет, пробудило магов, они стали меж собой тихо переговариваться. Приобщённый мысленно послал хвалу Всевышнему за это. Теперь ему было легче начать разговор.
— Вот такие вести, — то ли с горечью, то ли с издёвкой сказал он, заставляя Совет снова умолкнуть. — Что скажете, многомудрые?
Маги, словно воды в рот набрали. Чувствуя внимание Приобщённого, у них на какое-то время снова пропало всякое желание шептаться или переговариваться, однако перспектива распаляться потом в-одиночку и судить, что да как теперь делать Верховному им тоже не улыбалась. В решениях подобного рода действовала общая ответственность Совета, а потому Шахар, разряжая обстановку, попробовал пошутить:
— Что? Никто не желает вселиться в замок Вулкана? Хагай? Тебе ведь до его земель рукой подать?
— Что ты навалился на него? — неожиданно даже для самого себя вступился за младшего Амирам. — Кто знает, что у асура веров на уме? Проявить себя членам Совета, где бы то ни было недопустимо. Сам же возложишь за это на него за это проклятие[117]. Только что теперь делать? Лично я просто ума не приложу…
— И я, — к облегчению Приобщённого вступил в разговор Нахшон. — Столько упирались, столько джунгар с аримами на эти города поднимали воевать, а эти русские взяли …и ушли. Зоар, как видно, потому и сбежал…