Постоялый двор Синичкино

— Я в её годы, если доживу, конечно, даже в половину так хорошо не буду выглядеть, — с завистью подумала Гертруда, спешно бросив а тарелку две оладьи, немного сметаны и поставив на поднос стаканчик клубничного йогурта.

Закончив с выбором еды для завтрака, Гера подошла к столику, за которым неторопливо пила чай Натаниэла Веркуть.

— Можно составить Вам компанию? — спросила Гера.

— Присаживайтесь. Я всегда рада компании, — разрешила дама, однако взгляд, которым она одарила незванную компаньонку, говорил об обратном.

— Меня Гертрудой зовут.

— Красивое имя, — отметила Веркуть, но сама не представилась.

— А Вас как зовут? — не отставала Гера.

— Натаниэла Исмаиловна, — нехотя ответила пожилая дама.

— Я здесь всего второй день. Непривычно после города, — дружелюбно улыбнулась Гертруда, пытаясь завязать беседу.

Натаниэла Веркуть молчала.

— Вам нравится здесь?

— Да.

— Не беспокоит то, что происходит? Мне рассказали о смертях постояльцев, — понизив голос, сообщила Гера.

— Меня ничего не беспокоит, — заверила её Натаниэла Исмаиловна и встала.

— Не боитесь умереть? — понимая, что разговорить шикарную даму не удалось, напрямую спросила Гертруда.

— Все мы смертны, милая девушка, — Натаниэла Исмаиловна развернулась и медленно пошла к выходу из столовой.

Гера разочарованно посмотрела ей вслед.

— Эта дама не слишком общительная, — к Гертруде за столик подсела Христа. — Она только с Самуилом Яковлевичем беседы ведёт.

— Жаль. Мне хотелось спросить её о происходящем в Синичкино. Уже почти сутки, как я тут, а ничего не узнала, — Гера сделала неопределённый жест рукой, выражавший досаду.

— Ты о смертях постояльцев? — уточнила повар.

— Да. Может ты, Христа, видела что-то подозрительное здесь?

— Меня уже муж замучил этим вопросом. Ничего я подозрительного не видела.

— О чём беседуете, милые дамы? — в столовую вошёл пожилой мужчина с выправкой военного, что очень обрадовало Гертруду: выпал прекрасный шанс поговорить с нужным человеком.

— О странностях, — ответила Христа и, поспешно встав, ушла на кухню.

— Не возражаете, девушка, если я Вам компанию составлю? — обратился к Гере мужчина.

— Буду только рада, — честно ответила Гера.

— Позвольте представиться: Флор Самуил Яковлевич. В прошлом подполковник, а сейчас пенсионер на заслуженном отдыхе.

— Гертруда Лельчиц. Приехала сюда по просьбе владельца постоялого двора, чтобы разобраться в происходящем.

— Я знаю. Вениамин — мой старый приятель. Мы с ним много пудов соли съели. У меня тоже, признаюсь, пару магазинов в собственности имеется и автопарком я владею. Сперва с Веней мы пересеклись по бизнесу, а потом стали более плотно общаться. Хороший друг — он на вес золота!

— Как же Вы свой бизнес без присмотра так надолго оставили? — искренне удивилась Гертруда. — Мне сказали, что Вы в Синичкино с апреля.

— Оставил. Можно сказать, от сердца отодрал и оставил. Но! Оставил с умыслом. У меня два сына. Вот их я и поставил во главе всего своего добра: один курирует магазины, второй — автопарк. Надо же молодым опыта набираться. Это не правильно, когда старики до гроба всё в своих руках держат. Я и Венеамину Хобару говорю: "Сына поставь у руля своей бизнес-империи, а сам отойди в сторону и наблюдай. Да, мальчишка будет ошибаться, набивать шишки, учиться на ошибках, набираться опыта. А как иначе? Зато ты поймёшь, что произойдёт после твоей смерти: выживет бизнес или пойдёт всё прахом, так как наследник не в силах принимать правильные решения."

— И как Ваши сыновья: оправдали доверие? — полюбопытствовала Гертруда.

— Вполне доволен. Вениамин тоже хорошо о них отзывается, — кивнул Самуил Яковлевич.

— Так вы всё же руку на пульсе держите и мониторите ситуацию через друга-инсайдера, — усмехнулась Гера.

— Не без этого, — засмеялся Самуил Флор и, подмигнув Гертруде, тихо сказал. — Веня за моими парнями присматривает, а я его наследника оцениваю. Мы — отцы-бизнесмены иначе не можем.

— Теперь понятна причина вашего долгого отдыха в Синичкино, — Гера решила, что пора начать задавать интересующие её вопросы. — И раз Вы здесь находитесь всё время с момента открытия постоялого двора, то расскажите, что думаете о происходящем? Я имею в виду смерти постояльцев.

— Что думаю? — Самуил Яковлевич задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Не знаю, что и думать. Я — прагматик: в паранормальное не верю. Когда мне впервые постоялец доверительно сообщал, что вечером, вернувшись в свой домик после проведённого времени в баре, видел за окном странное длинноволосое существо без глаз, я посчитал это несущественным: мы с этим постояльцем в вечер явления ему мистического существа слегка переборщили с виски. Однако, когда другие постояльцы стали мне говорить о таких же появлениях мифических существ за окнами их домов, то я решил, что кто-то намеренно пугает гостей, чтобы подорвать бизнес Венеамину. Недоброжелатели ведь никогда не дремлют. Приплатили какой-нибудь третьесортной актрисе, чтобы она обрядилась в специальный наряд, макияжик наложила, напялила на себя парик (а может статься, что в парике не было необходимости) и ходила под окнами домов после наступления темноты или пряталась в лабиринте.

— Вы намекаете на Виолетту? — догадалась Гертруда. — Думаете, что она играла роль навьи?

— Навьи?

— Того существа без глаз, с длинными волосами и непропорциональными руками. В славянской мифологии такие духи зовутся навьями. Они слуги богини смерти Паляндры. В древние времена люди верили, что навьи ходят по свету, пугают до смерти людей, чтобы порадовать Паляндру.

— Всё это, конечно, интересно, но я в духов не верю. Я действительно подозреваю Виолетту в том, что она обряжается в костюм мистической твари, но доказательств у меня нет, и, если честно, сейчас я уже не уверен на сто процентов, что это Виолетта причастна к смертям постояльцев.

— Почему?

— Понимаете, Герочка, когда я встретил в лабиринте эту, как Вы её красиво назвали, навью, то был напуган. Реально напуган. Я — бывший военный, бывал в разных ситуациях, участвовал в реальных боевых действиях, много ужасов повидал на своём веку, но вот так страшно мне никогда не было.

— Навья подошла к Вам?

— Нет, я шёл по лабиринту, завернул вправо и увидел её в конце прохода между кустами. Она просто стояла. Ветер развивал её волосы и платье. Лицо такое нечеловеческое у этой твари было: глаз совсем не видно. Вот просто чернота вместо глаз! Стоит она и чернотой на меня пялится, а потом говорит хриплым голосом: "Мария тебя давно ждёт." Мария — это моя супруга. Она уже покинула этот мир. Я тут и вовсе сдрейфил. Сердце колоть стало, в голове звон, хочу крикнуть, что рано мне ещё к Машеньке отправляться, так как надо проконтролировать, как сыновья с бизнесом справляются, а слова в горле застряли. Рот открываю — голоса нет! Тут уж я совсем запаниковал. А что солдат в панике обычно делает?

Гера пожала плечами, показывая своё полное неведение в вопросах реакции солдат на панику.

— Солдат, поддавшийся чувству паники, Гертрудочка, всегда делает одно — он бежит прочь от того, что его напугало! — наставительно пояснил Самуил Флор. — Вот и я побежал. Бежал, пока ноги не подкосились. Хорошо, что садовник работал в лабиринте и меня нашёл, что Натаниэла Исмаиловна Веркуть — доктор и у неё при себе лекарства имелись. Она меня, можно сказать, спасла от инфаркта. Валидольчик под язык, укольчик успокоительного, давление поменяла, от него таблеточку дала. Вобщем, через два часа я уже полностью пришёл в себя и смог проанализировать странную встречу в лабиринте. Скажу так: человек, игравший роль навьи, — талантливый актёр. Последние три недели я наблюдаю за Виолеттой. Она не блещет талантом. Поэтому, я считаю, что навья — это кто-то другой.