Постоялый двор Синичкино

Прежде чем уйти, он сказал:

— Очень надеюсь на плодотворное сотрудничество, коллега.

Гертруда согласно кивнула.

После ухода Юрия она подумала, что рада перейти с Павловским на "ты," и вообще Юра не такой уж напыщенный индюк, каким Гера его считала.

— Разные точки зрения на существование верований о навьях — это не повод для того, чтобы повесить на человека ярлык мудака, — сказала себе Гертруда и отправилась рассматривать окрестности постоялого двора Синичкино.

Глава 8

Выйдя из двухэтажного здания на крыльцо, Гера решила в первую очередь направиться к лабиринту, так как некий Самуил Яковлевич именно там видел навью, а потом податься на местное кладбище.

Миновав аккуратный домик с соломенной крышей, Гертруда не зашла в зелёный лабиринт, а по асфальтированной дорожке пошла вдоль его внешнего контура, потому что заметила вдалеке высокого мужчину, который секатором пытался подравнять густую крону куста.

— Это, видимо, садовник, — догадалась Гера и, решив, что неплохо бы было с ним поговорить, подойдя поближе, произнесла, как можно дружелюбнее. — Секатор не поможет. Для топиарной стрижки этих кустов нужна артиллерия посильнее.

— Едрить эти кусты за ногу! — проворчал мужчина. — Поленился идти за кусторезом. Думал, что так смогу подмарафетить пару кустов, но не выходит.

Мужчина обернулся, в сердцах бросил секатор на землю и с интересом начал рассматривать Геру.

— Вы садовник здешний? — Гертруда тоже рассматривала мужчину. Слегка сутулый, худой. На вид мужчине было лет пятьдесят. Его тёмно-синие глаза хитро улыбались, а густые, слегка подвивающиеся волосы придавали лицу приятное очарование. Гера почему-то подумала, что предполагаемый садовник обязан уметь играть на баяне. Она прямо видела: сидит высокий, кучерявый, синеглазый мужчина на лавке под окном неказистого старого деревенского дома и бордо растягивает меха баяна, наигрывая мелодию, а рядом с садовником разместились две женщины (одна — его возраста, а вторая намного старше) и поют: "Трансваль-Трансваль, страна моя, горишь ты вся в огне..."

— Садовник, — кивнул мужчина и начал рассказывать. — Всю жизнь водителем отработал, а год назад приключилась со мной беда: попал я в аварию, лося сбил. Эта тварь бессловесная выскочила на дорогу прямо перед моим грузовичком. Как только жив остался — не знаю. Только с того случая не могу больше в машину сесть, хоть убей ты меня. Не то, что за руль, а даже пассажиром. Страх дикий тспытываю перед автотранспортом, поэтому передвигаюсь исключительно на своих двоих и велосипеде. Сперва, после аварии, перебивался подработками, а потом сюда садовником устроился. А что? Работа спокойная, платят хорошо.

— Скажите, а вы случайно не играете на баяне? — не удержалась от вопроса Гера.

— Играю, — кивнул садовник и с ещё большим интересом посмотрел на Геру.

— Я так и думала! — улыбнулась Гера.

Глаза садовника вдруг расширились от удивления, лицо осветила улыбка.

— Гертруда? Это же ты: Гертруда Лельчиц! — воскликнул он. — Я видел тебя последний раз восьмилетней девчонкой, но это же ты! Волосы, глаза… Ты похожа на свою бабушку Марьяну.

— Дядя Нахим, — неуверенно предположила Гертруда, вспомнив соседа участкового: весёлого мужчину, вечно игравшего по праздникам на баяне.

— Я! Нахим Ходорёнок собственной персоной! — радостно подтвердил садовник. — Не думал тебя здесь увидеть. Отдохнуть приехала?

— Меня пригласил владелец постоялого двора выяснить, что здесь происходит.

— Чертовщина здесь происходит, — доверительно сообщил садовник. — Люди мрут, как мухи.

— А раньше всё было спокойно?

— После смерти твоей бабушки все старики в Синичкино в течении двух лет отправились на тот свет, но на то они и старики, чтобы умирать.

— Сейчас тоже умерли пожилые люди, — задумчиво проговорила Гера.

— Час их пришёл, вот и померли, — философски изрёк Нахим Ходорёнок. — Только зачем они сюда помирать приехали?

— В этом и вопрос, — покивала головой Гертруда и задала новый вопрос. — Может Вы замечали какие-нибудь странные, необычные вещи в Синичкино? Я имею ввиду не только сейчас, но и раньше, до того, как здесь построили постоялый двор.

— Ничего не замечал. Только коты не задерживались в домах. Заведёт кто-нибудь котёнка, а он через пару дней исчезает. Сразу думали, что тхор или ещё какой хищник их крадёт, но почему котят? Куры, гуси — всё цело. Только котята пропадали. Потом уже начали наши котята возле озера, что в километре отсюда, на другой стороне поля, появляться и до Дымково доходили. Мы поняли, что они сбегают.

— Почему?

— Моя тёща тогда сказала, что пугает их что-то, — пожал плечами садовник.

— Что? — допытывалась Гера.

— Может тоже самое, что сейчас постояльцев до смерти пугает, — понизив голос, предположил Нахим Ходорёнок. — Честно сказать, мы рады были, когда олигарх решил из Синичкино постоялый двор сделать. Все жители Синичкино с радостью переселились в Дымково. Олигарх нам там коттеджи купил.

— Дымково намного ближе к цивилизованному миру, — с пониманием кивнула Гера.

— Верно говоришь. Там и магазин, и автобус по трассе ходит. До ближайшего города или до Михничей, большого села с амбулаторией, где доктор принимает, доехать всегда можно. Супружница моя так каждые выходные в Михничи мотается. Сестра у неё там, а сын наш в городе живёт. Он школу с серебряной медалью окончил, уехал учиться в железнодорожный институт и назад не вернулся. Женился два года назад, внучка мне уже подарила невеста!

— Получается, из Синичкино в Дымково Вы вдвоём с женой перебрались? — уточнила Гертруда, догадавшись, что кроме сына детей в семье Нахима нет.

— Тёща моя с нами живёт, — усмехнулся садовник. — Всё ещё коптит небо наша старуха. В марте девяносто пятый день рождения отмечала. Родни понаехало к нам в Дымково со всех концов. У тёщи моей пятеро детей, двенадцать внуков, пятнадцать правнуков и уже четверо праправнуков.

— Как интересно! Ваша тёща, наверное, мою бабушку Марьяну хорошо помнит.

— Вот память её, к сожалению, подводит, — развёл руками Нахим. — Что поделаешь: возраст.

— Жалко, — вздохнула Гертруда. — Я хотела бы поспрашивать её про местные легенды.

— О, это всегда пожалуйста! Тут отдыхает мужчина, Юрием зовут, так он уже раз пять приезжал к моей тёще. Записывал на телефон, как она песни поёт. Сказал, что для научной работы будет записи использовать.

— Ох уж этот Павловский! Теперь понятно, почему он в Синичкино задержался: материал для научной работы собирает, — с раздражением подумала Гертруда.

— Ты уже на кладбище к своим ходила? — вернул Геру к реальности Нахим Ходорёнок.

— Как раз иду, — сообщила Гера.

— Ну, иди. Дорогу помнишь?