Постпозиция
Шрифт:
Мы стояли в темноте. У наших ног расстилалось звездное небо.
– Сюда мы и шли?
– Да.
– Что тут?
– Молчи и смотри.
Я не знал куда, но стал смотреть. Наверное, София снова сделала какие-то движения руками, потому что над озером вдруг появилось еле видное облако. Сначала бледное, оно становилось все плотнее и скоро стало выделяться белым пятном. Оно отражалось в воде, и перед нами как будто было два облака.
Я услышал шорох рядом, должно быть, София подбирала полы платья, потому как она потянула меня за руку, заставляя опуститься на землю. Она сидела рядом – я чувствовал
Облако начало рваться, разделяться, каждый его кусочек приобретал свои формы, свое место в пространстве. Образы начинали что-то напоминать. Это были очертания людей, они то опускались, как бы садясь, то вставали. Подходили друг другу, расходились. Один человек был больше остальных, он стоял перед ними, жестикулировал, вероятно, что-то говоря.
– Что это? – почему-то шепотом спросил я.
София как-то умиротворенно вздохнула.
– Это мои воспоминания.
– А почему, так сказать…
– Белесые образы?
– Да.
– Потому что воспоминания – это всегда какие-то детали. Вспоминаешь запах, вспоминаешь, какая была погода, или где находился, отдельный момент разговора, отдельную эмоцию, отдельное выражение лица. Никогда не помнишь полностью, только одну какую-то частичку, и вокруг нее уже, достаточно ненатурально, если задуматься, вырастает все остальное. А я хочу пережить сам момент действия, саму его основу, его суть в отдельности, не отвлекаясь на детали. Испытать где-то внутри себя, а не слухом или зрением, или… в общем, ты понял.
– А зачем? – я понял, но не до конца.
– Не знаю, хочу верить, что они придают мне сил, что ли.
Я ничего не ответил.
Образы продолжали двигаться. Менялось их расположение по отношению друг другу, менялись их взаимодействия. Человек, который был больше остальных, время от времени исчезал и появлялся.
Мы молча сидели, смотрели ее воспоминания. Но вскоре все потемнело и исчезло – я уснул.
Запись 4
Первый будильник мягко влился в мой сон, в котором я был на концерте, и стал его частью. Но его скромное, ненавязчивое пиканье было прервано ревом второго будильника, и я резко сел на кровати, не сразу сообразив, что происходит, почему оборвалась музыка, и заорала пожарная сигнализация.
Наконец я стукнул по кнопкам на будильниках и взялся руками за голову, сильно жалея, что поспал от силы три часа. А все потому, что договорившись накануне с Дианой составить ей компанию на встрече с ведущим, я решил лечь пораньше, но, все же, сначала немножко поиграть. Мои товарищи по игре пребывали на подъеме, и всю ночь мы бегали и воевали в виртуальном мире. Все шло очень ладно, победа преследовала победу. Игра полностью меня завлекла, и только случайно оставшаяся трезвой частичка разума к шести утра родила идею поставить второй будильник, без которого я бы, конечно, не проснулся.
Я посмотрел на монитор – там сидел мой эльф.
«Тебе-то никуда не надо идти, – подумал я».
Я встал, сходил в душ, съел бутерброд, запил водой из-под крана, сунул во внутренний карман куртки конверт для Дианы и вышел на улицу.
Снег уже полностью растаял, и все вокруг приняло желто-коричнево-черный цвет грязи
и свалявшейся травы. Я постоял у дома, не спеша покурил и пошел ждать автобус.Через час мы встретились с Дианой.
– Ты не выспался, – констатировала она.
– Нет, что ты, очень даже выспался, – заверил я ее.
– Чем всю ночь занимался?
– Играл.
– Толковое занятие, – посмеялась она.
– Ладно, двинули! – сказал я, беря ее под руку.
Маршрутка подъехала полупустая, и мы уселись на задние сиденья. Нам составляли компанию несколько хмурых тетенек, уставившихся в окна, и помятый мужик, развалившийся на сиденье у передней двери, с равными интервалами кивающий головой и источающий характерное амбре.
Диана положила голову мне на плечо. Я положил голову на ее голову. Теперь вместе с перегаром мужика я чувствовал запах ее волос – так мне нравилось больше, глаза стали закрываться.
Очухался я оттого, что нас тряхнуло на лежачем полицейском. Мужик впереди, я заметил, перестал кивать и тряс головой.
– Проснулась? – я чуть дернул плечом.
– Я не засыпала.
Я расстегнул молнию и достал конверт.
– Это твое, – протянул я его Диане.
Она убрала голову с моего плеча, взяла конверт, открыла, надавила с хрустом на его края, чтобы достать содержимое.
– Я думала, их уже нету!
– А я сохранил.
Это были ее школьные рисунки. Собственные вариации на тему вкладышей модной в то время жвачки. На рисунках на клетчатой тетрадной бумаге были изображены мы – я, Влад и Диана – в разных сюжетах. Мы прикуривали друг другу сигареты, протягивали полторахи, дрались с директором и завучем и все в таком духе.
– О, эту я помню и эту помню, – восклицала Диана, перебирая листы.
– А эту не помню… А, вспомнила!
Диана засмеялась и протянула мне рисунок. На нем мы с Владом были изображены как два огородных пугала.
– Не подпускали ко мне ни одного мальчика, так что, вот вам, получайте, – проворчала Диана, продолжая перелистывать свои творения.
– Конечно, не подпускали. К тебе же вечно придурки какие-то лезли.
– Ага, и ты.
– Ну вот не надо тут!
– Да ла-адно!
– Ну ладно, твоя правда.
– Спасибо за рисунки!
Диана потянулась поцеловать меня в щеку, но я повернулся и поцеловал ее в губы.
– Само вышло, – сказал я и уставился вперед, в затылок мужика.
Я ощутил толчок в ребро, а потом снова ее голову у себя на плече и снова запах ее волос.
Стеклянные с золоченой рамкой двери ресторана распахивались на оживленный проспект в центре города, выделяясь на фоне бегущих пешеходов и брызжущих грязью машин на проезжей части.
– Далеко ресторан.
– Центр города!
– От наших окраин. И как потом ночью пьяными отсюда выбираться?
– Мы вызовем гостям такси.
– Тогда нормально.
Мы вошли внутрь и оказались в овальной прихожей. Слева был гардероб – прямоугольное окно в стене, в котором стоял дедушка в белой рубашке, справа стойка, за ней девушка, почтительно улыбнувшаяся, увидев нас.
– Здравствуйте! Столик на двоих, или у вас заказано?
– Здравствуйте. Нет, у нас назначена встреча, – сказала Диана. – С Глебом.