Потаённые желания Тёмного Властелина
Шрифт:
— Как скажете, Ваше Величество, — покорно произнесла я. А что ещё мне сказать? — С удовольствием, — добавила я.
Время хотя бы потяну. Подумаю. Возможно, и сбегу от этих мужиков. А может, и останусь до бала. А затем под шумок найду способ спуститься вниз, в тюрьму, пока все на карнавале своём гулять и развлекаться будут, да спасу Мао. Сомнительно, чтобы сам Император только мне время посвящал, так что немного постою рядышком для вида и всё — тут проблем не должно возникнуть. Лишь бы не привязали или надсмотрщиков не приставили…
— Ну а до бала, чтобы соответствовать статусу моей спутницы, тебя нужно привести в порядок, — вдруг выдал Волк, и по моей спине скатилась капелька холодного пота. — Ир, распорядись, чтобы
Что–то это мне уже не нравится! Зачем меня переселять и к чему меня там готовить на его этаже надо?!
Глава 39
— Прекрасно выглядишь… — начал говорить Иргирмир, но, когда я медленно обернулась и припечатала его взглядом полным ненависти, он нервно дернулся, вздрогнул и уже сдавленно добавил: — Хотел я сказать до того, как ты обернулась. Что с тобой?!
А что я должна была ответить? Что у меня всё плохо? Думаю, по моим выпученным глазам и недовольному лицу, покрасневшему от натуги, и так было всё ясно. Почему я так выглядела? Да всё предельно просто!
После того разговора с Волком меня отвели в другую, ещё более шикарную комнату, размерами она была, наверное, с футбольное поле. И буквально сразу за мной туда пришли девушки. Да как начали приводить меня в порядок! И с таким рвением и упорством, что ни вздохнуть, ни выдохнуть мне было некогда. Они мыли меня, несмотря на моё недовольство и попытки сбежать, смазывали маслами, кремами, сыворотками и лосьонами, не оставив ни миллиметра живого тела без внимания. Потом причесывали, опять чем–то смазывали, накручивали локоны. Затем началось самое жуткое. Когда я уже стояла покорно, смирившись со всем, они начали «обряд» облачения меня в одежды. Белье. Чулки… А затем — корсет. Самый настоящий… Орудие пыток и моя боль в прямом смысле этого слова. Девушки с таким усердием затягивали его всё сильнее и сильнее на моей талии, что не только сузили её сантиметров на десять, но и выдавили весь воздух из легких, увеличив попутно мне грудь на пару размеров, подняв её чуть ли не к подбородку. Даже мои глаза увеличились в несколько раз и стали похожи на анимешные, поскольку они просто вылезли из орбит. Удовлетворившись результатом, служанки надели сверху платье с длинными рукавами, но открытыми плечами и просто адским декольте, открывающим прекрасный вид практически на всю мою полную грудь. Неизвестно как это чудо дизайнерское, серебристого цвета с голубоватым оттенком и невероятно пышной юбкой, держалось и не сползало до сосков. Ходить нормально я не могла. Дышать тоже. А мой хвост от такой пытки, посопротивлявшись немного, обвис мертвой плетью и более не подавал признаков жизни.
Девушки, кстати, пытались несколько раз снять с меня браслет и ожерелье ещё до начала омовения, но украшения им не поддались. И, уже обрядив меня в платье, они ещё долго крутили драгоценности, которые им недавно принес казначей, тот — рогатый. Точнее, он был ушастым. Но я-то была в курсе, что и рога у него тоже имеются, причем довольно раскидистые и ветвистые. Так вот, девушки не знали, куда мне этот набор прилепить. Состоял он аж из ожерелья, серег и двух браслетов и был выполнен из золотистого металла с прозрачными камнями. Красивый. Вот только мои украшения никуда не делись, поэтому они, махнув рукой в буквальном смысле, только соорудили мне странную прическу, которая обвивала уши, скрыв мех, и нацепили на них какие–то цепочки. И я стала похожа на елку. Вернее, на ту, у которой две украшенные новогодние елки на голове вместо нормальной прически. Спорить я не стала. Я и дышала–то с трудом, так что открывать рот зазря и высказывать что–то не спешила.
Вот именно в таком состоянии: злая, уставшая, с макияжем «смотрите — я упала лицом в косметичку!», с выпученными глазами и полуобморочном состоянии от недостатка кислорода — меня и увидел Иргирмир, который должен был сопроводить меня на бал.
Что–то я, ещё ни разу не побывав на таких мероприятиях, начала уже их люто ненавидеть.
— Ты, вообще, дышать–то можешь? — участливо
поинтересовался оборотень, глядя на то, как надсадно я хриплю и обмахиваюсь ладошкой.— Через раз, — прошипела я, утерев капли пота со лба. — Я уже проклинаю тот день, когда решила посмотреть на… пленника этого.
— Кто же тебя просил целовать дядю, — хмыкнул он, и я отвела взгляд. Мужчина был прав. Это опять я начудачила.
— А можно как–то избежать этого… мероприятия? Я не то что танцевать не могу, я и хожу–то с огромным трудом.
— Боюсь, что отказаться нельзя. Тебе. У тебя персональное приглашение.
— Кошмар!.. В смысле я так рада, что слов хороших у меня нет, чтобы выразить всё, что думаю по этому поводу.
— Впервые вижу девушку, которая бы была недовольна тем, что будет партией Императора. И которую он лично пригласил. Любая оборотница, да и не только она, руку бы оторвала за такую возможность.
— Я уникальная, — пожав плечами, закатила глаза. — Но руку могу оторвать. Им. Свою мне жалко.
— Пойдем. Мы должны войти вместе с Вильриниором.
Он подал мне руку, и я, посмотрев на него как на врага народа, молча подошла и взяла его под локоть.
— Пошли. Быстрее зайдем, быстрее выйдем.
— На это, кошечка, на твоём месте я бы не рассчитывал…
Ах, знала бы я, что меня ждет, выкинулась бы из окна без раздумий и с разбега. Но, увы, даром предвидения я не обладала. А поэтому покорно пошла с оборотнем.
Спустились мы по потайной лестнице, а не по черной для слуг, на первый этаж, и поняла я это потому, что зашли через скрытую от лишних взглядов дверь в конце коридора и попали прямиком в кабинет, в котором мы сидели пару часов назад. И мужчины делили шубу Лиэны. Нас тут уже ждал Император, который, при нашем появлении, поднялся с кресла, отложил бумаги, и я невольно залюбовалась им.
На дяде, в отличие от Иргирмира, который был облачен в обычные брюки, рубашку с высоким воротником и камзол синего цвета, был свободный наряд наподобие того, в котором я видела его днем. Однако этот не был обременен металлическими пластинами, зато белоснежная ткань была украшена замысловатым алым узором, который переплетался с золотыми нитями. А ещё через плечо был перекинут кусок шикарного белоснежного меха. Странно, необычно, но ему шло. И он это знал.
Внимательно осмотрев меня с ног до головы, ненадолго задержав взгляд на драгоценностях, он коротко кивнул, ничего по этому поводу не сказав. И я поняла, ему уже успели доложить о том, что снять это с меня не смогли.
Подойдя к нам, он подставил свой локоть, и я перешла, как трофей, от одного оборотня к другому. Продолжая сохранять молчание, я мило улыбалась. Ну а что еще делать? Если я сейчас открою рот, то меня точно понесет, и я выскажу все, что думаю по поводу платья, корсетов и издевательств надо мной. Оно мне надо — новые проблемы? Нет. Поэтому улыбаемся и молчим.
Выйдя из кабинета, мы направились почему–то не туда, откуда доносились музыка и сотни голосов, а в обратную сторону. Дойдя до места, где широкий коридор разветвлялся, мы свернули на право, и Иргирмир как–то странно протянул: «Эм-м». И мне это его «Эм» жутко не понравилось! Судя по всему, сейчас что–то идет явно не по плану. Но Волк шел спокойно, точно зная куда и зачем.
Когда у коридора образовалась ещё одна развилка, и мы на ней не стали сворачивать, а прошли прямо до двери, племянник выдал не менее загадочное: «Хм–м–м». И это мне тоже не внушило никакого доверия. Радовало пока только одно — мы точно не идем в тюрьму. Пугало то, что за этой толстой дверью, украшенной золотыми вензелями, перед которой мы ненадолго застыли, могла скрываться какая–нибудь позолоченная гильотина, судя по тому, что в этом дворце вообще любили золотить всё, что под руку попадется, начиная от кранов в ванной комнате и дверных ручек.