Потерянная тропа. Том 1. Часть 1

Ни среди песков, ни среди двух крупнейших материков он ничего не заметил. А это ведь была огромнейшая территория, достойная быть сердцем целой вселенной… Бога даже не тянуло в сторону тех земель.

Сосредоточившись на реке мира, пестревшей миллиардами разноцветных нитей, он искал направление. Полагаясь на чутьё, или скорее на закономерность появления новых точек, он двинулся дальше, через бурные воды энергии туда, где её потоки истончались. В сторону мелких, едва ли не крошечным островов, находящихся ближе всего к границе мира и неожиданно поймал тонкую, размером с волос, ниточку, которая вспыхнула, но тут же стала утончаться. Он дёрнул за неё, едва успев проскользнуть по осыпающейся связи и неожиданно в реальном мире, всё ещё стоя спиной к Сердце-Древу, он бухнулся на корточки и громко расхохотался.

Бог прекрасно помнил с каким детским восхищением горели глаза человечки после показанной ей магии и сейчас перед ним находился ребёнок, совершенно лишённый резерва. Ни единого проблеска, ни единого клочка. Да уж, любил его дар иногда пошутить… К сожалению бог не мог контролировать то, в каких семьях и с какой судьбой рождались его подопечные, это была не его прерогатива. Он и свои перерождения не контролировал, разве что мог скорректировать направление и места, в которых мог родиться человек. Да и те территории имели минимальное ограничение по размерам. Он не мог выбрать конкретную точку и при помощи этого родится в конкретном доме, нет. Подвластная ему сила определяла размер земли, страну или местность, а дальше уж как повезёт.

И вот, учёная, помешанная на магии, родилась нулём, обычной смертной, без какого-либо проблеска дара. Даже его нить соскальзывала и осыпалась, не желая удерживать чужую память в пустой оболочке.

Он следовал за ребёнком, оценивая обстановку, и с сожалением понимал, что на этой территории никогда не бывал. Серость, затхлость, практически полное отсутствие зелени и растительности, крохи энергии, спёртый воздух. Место, в котором переродилась девочка, оказалось практически на самом отшибе мира. Сила бога «второго шанса», привязанная к сердцу мира, едва дотягивалась сюда.

Он краем уха прислушивался к разговору людей, наблюдая как растворяются чужие воспоминания. Ещё немного и девочка перестанет быть перерождённой, став обычным ребёнком. Её мысли плыли, покрываясь трещинками и разводами, и бог наблюдал, не зная, стоит ли она огромного количества силы, которую придется влить, чтобы удержать память на месте. Он даже вздрогнул, поймав привычный холодный и надменный взгляд, но с совершенно другим цветом радужки и насторожился, пытаясь понять, что именно его так зацепило в рассказе слуги.

«Фейри. Они сказали, что девочка – ребёнок фейри», – тело, так и сидевшее у огромного дерева, прошибло холодным потом. Он сосредоточился в попытке подчинить свой неконтролируемый дар, и собрал в кучку чужую память. Оплетя детское тело золотыми нитями, спрятав её в кокон, он мысленно отметил место, в котором она находится, и открыл глаза.

Судя по всему, слова о родстве с фейри были правдивыми, ведь ничто не способно изменить цвет глаз перерождённого человека. Зеркало души не менялось даже со сменой жизни, а у девушки оказалась красная радужка… Однажды бог уже встречал человека со смешанной кровью. Волосы его были белы, а глаза имели винный оттенок, просто потому что гены настолько разных рас очень специфически смешивались. Тогда он ещё не знал насколько ценна для него любая кровь фейри и поэтому по-глупому потерял свой шанс.

– Только не умирай… – тихо шепнул он и, подхватив огнёвку сидевшую на его плече, спустил её на землю. Та вздыбила шёрстку и посмотрела со злостью и грустью одновременно. Зверёк как никто другой знал хозяина и понимал, что именно тот собирается сделать в очередной раз. Бог протянул руку и погладил своего единственного друга. – Так нужно, Искра. Я постараюсь вернуться как можно раньше.

Он протянул ей ладонь и огнёвка впилась острыми зубками в его кожу, слизывая проступившую кровь и вместе с ней золотистую энергию. С помощью неё зверёк поймёт, когда хозяин окажется достаточно близко, чтобы она смогла к нему прийти. К его огромному сожалению питомцу, чья аура насквозь была пропитана огнём, он так и не смог привить хотя бы пару искр магии пространства. Любые инородности, помимо огня, мгновенно выжигались и это стало залогом их долгих расставаний, к которым ни огнёвка, ни сам бог никак не могли привыкнуть.

Он закрыл глаза и одним единственным движением выбил из нынешнего тела всю оставшуюся в нём жизнь. Всё, что бог успел – задать себе направление. Ему оставалось полагаться лишь на удачу и надеяться, что переродится он как можно ближе к девочке с красными глазами. И что она не умрёт до того момента, пока он её не найдёт.

***

– капает, капает, капает кровь и сыпятся изумруды вновь… – тихо перебирал струны бард, наблюдая как заживляет своё ранение небо. Он был не лучшим стихоплетом и певцом. Чаще всего от его завываний люди расходились, цветочки увядали, а деньги ему платили ради того, чтобы он замолчал. Он долго жил, умел многое, и славился тем, что коллекционировал предсказания разных стран. Он знал тысячи легенд и давно ждал похожего знака. Сейчас знамение наконец свершилось. На небе в опасно близости друг от друга прошлись две луны, показывая, что время хоть и близится, но ещё не подошло. Бард ждал тысячелетиями. Подождёт и ещё чуть-чуть. – капает, капает кровь, грядёт новой жизни…

– …виток, – вместе с бардом допел последнее слово ветер и небо над миром вновь стало синим, наполненным бездонной пустотой. Он затушил костёр, зачехлил музыкальный инструмент и, закинув его на спину, отправился в путь, к самой маленькой, но не менее самобытной и прекрасной Империи людей.

Колесо завертелось.

Глава 3. Первые сложности

Он ненавидел перерождения из-за беспомощности, которую испытывал попадая в слабое детское тело. Если ему сопутствовала удача, что происходило нечасто, первые годы ладно ложились в незамутнённое заклинание детства, которое для него было чем-то вроде длинного праздника. А если ему с родителями не везло…

Воздух пах влагой и едва уловимо кровью. Понять причину этого, не обладая возможностью разлепить глаза, было невозможно. Отдалённость Сердца мира от этой группы маленьких островков сказалась на его возможностях и бог, находясь в слепой темноте первую склянку жизни, с раздражением понял, что попал в звериное тело, хотя вовсе этого не хотел. Рядом ничего не пищало и не шебуршалось, окружающая обстановка была тихой и жуткой, а он пытался снова и снова определить в чьей шкуре оказался.

У него не хватило резерва для минимального прощупывания местности, ведь весь расход энергии тратился на то, чтобы удержать связь, – тоненькую, хрупкую ниточку, соединяющую его с ребёнком-фейри. Поэтому ему пришлось ждать, пока веки не разлепятся или пока беспомощное тельце не умрёт.

Итак, можно открывать счёт. Первая попытка точно оказалась провальной.

Он не знал сколько времени у него теперь уйдет на поиски, но рано или поздно бог поймает фейри. Главное, чтобы она дожила до того момента…

***

Мари поселили в комнате, в которой постоянно было холодно и влажно. Как она поняла – эта зона в виде рядов небольших кроватей с бортиками, одного камина и единственного мутного окна, была чем-то вроде яслей. Дети в ней находились до самого «распределения», проходящего в пятилетнем возрасте. Но узнать подробнее как это происходит и что следует затем, она пока не смогла. Сложно что-либо выведать будучи беззубым маленьким комком.

Простыня, на которой она лежала, пахла сыростью и чем-то нелицеприятным – у старушки Ольги, заботившейся о всех детях в их зоне сразу, просто не хватало сил поддерживать комнату в постоянном тепле и чистоте. Для женщины было главным, чтобы дети не болели и не голодали. Всё остальное иногда исправлялось с помощью других слуг, но слишком редко, чтобы считать это достаточным.

Поэтому: не просыхающий матрас, клубы пыли в местах, к которым не прикасались руки Ольги и липкий, чёрный нагар вокруг камина и на потолке, возникший из-за гари и сырости, – были первым, что она смогла чётко разглядеть и прочувствовать в этом мире, после долгого младенческого срока.