Потерянная тропа. Том 1. Часть 1

Полгода назад Мари подала прошение в архивы церкви, но её заявку ожидаемо отклонили. Более того: на следующий день оба её помощника исчезли. Ни через неделю, ни через полгода, она их не увидела. Никто не делал объявлений о несчастных случаях, не находили двух мёртвых тел: парни просто растворились в воздухе и последней, кто их видел, была Марианн. Это давило на нервы. Женщина, закрытая в своём стремлении узнать как можно больше, ела то, что хранила в подсобных помещениях и иногда лечилась схемой жизни. Она больше не выходила из дома. Назойливость собственных мыслей и желание как можно скорее разобраться не давали ей прохода ни на прогулках, ни во сне. Если в исчезновении ребят виновата церковь, то она смогла напугать Марианн, но в итоге добилась лишь противоположного результата: страх для неё был отличным стимулом.

Упрощённые знаки легко выстраивались в маленькие пентаграммы, которые и стали её новыми формулами. Они действовали отлично: впитывали из кристаллов минимум энергии, плавно перестраивали её в нужную комбинацию действий и без единого побочного эффекта выдавали результат. Качество каждого заклинания в основе которых вместо длинных расписных узоров были два-три знака, зашкаливало. Они легко выводились на самых мелких предметах и учёная вживила в каждую вещь вокруг себя новые свойства. Летающие ящики с бумагой, светящиеся кирпичики в стене, ходячая подставка для стакана и многие забавные явления теперь придавали лаборатории облик жилища чокнутой ведьмы, где что-то, да шевельнётся. Гонимая любопытством она даже поместила лазер, который обычно функционировал в оружии полиции, в собственную любимую ручку. Теперь у неё в потолке была прожжена небольшая дыра, а ещё пострадала одна из стекляшек – около входа в лабораторию тускло мерцало освещение. И сейчас по кусочкам, по доли миллиметра Гротэр двигалась в сторону схемы, которая позволила бы понять весь мир.

На основе легенд Мари сложила несколько основных теорий о том, чем же именно является магия, но доказательств у учёной не было. Все те формулы, создаваемые ею для погружения и расшифровки, не срабатывали, но Марианн радовалась неудачам. Она не могла создать формулу, с помощью которой заглянула бы в суть и всё, нет. Ей приходилось подбирать основу, которую учёная хотела разглядеть. Дело было не в ошибочных заклинаниях, лишь в том, что в поисках звёзд она могла смотреть лишь себе под ноги. Гротэр как слепой котёнок тыкалась в каждый тёмный угол в поисках зеркальной поверхности, в которой она смогла бы разглядеть маленькое ядрышко. Именно таким стеклом по идее и должны были стать легенды, теории и рассказы из прошлого. И она искала, переписывала, пробовала.

Помешалась на работе.

Проблемы со сном стали обычным делом. Учёную то и дело посещали кошмары, основанные на детских страшилках. Самыми яркими оставались те, где магия представлялась в виде болезни или, что хуже, животного. Оно шевелило своими тёмными щупальцами и соблазняло людей, предлагая им бессмертие, силу и власть, а каждого, кто соглашался, наполняло отравляющим, уничтожающим человеческую суть, ядом. Их будто бы лишали души. Живые тела с мёртвыми, остекленевшими глазами и тёмными узорами, шевелящимися под кожей. Такие сны нагоняли жути и вызывали у неё толпы мурашек. После них Мари очень долго не способна была согреться.

Время близилось к вечеру, когда в воздухе зазвенел пронзительный писк, от которого Марианн поморщилась и неохотно поднялась. Проверив по камерам, кто именно приземлился на взлётной площадке, Гротэр отключила сигнализацию и, подхватив стакан, направилась наверх. В её кабинете был и чайник, и ящик заморозки, но сейчас требовалось встретить гостей, и без бутылки антикварного она не справится. Такие визиты раздражали, выматывали и отвлекали учёную, выпивая из неё нужную для экспериментов энергию.

Марианн поднялась по лестнице, прижала ладошку к панели, закрывая металлическую дверь лаборатории, и мазнула пальцами по халату, вытирая об него грязь. На маркой белой ткани появилось серое пятно, которое постепенно посветлело и исчезло. Как же хорошо… Женщина устало, но довольно улыбнулась и зашаркала тапками по пыльному полу.

С мэтром они пересеклись на пороге кухни и, увидев его, Марианн замерла. Вся раздражительность заглохла, спряталась, зато колыхнулось где-то глубоко внутри беспокойство. И было от чего. Кожа старика, покрытая морщинами, сливалась цветом с его седыми волосами, а сам он горбился и старательно отводил взгляд. Всё это в Дорэе… вызывало напряжение. В голове учёной потрескивали электрические разряды, а гость молчал.

Он был один.

– В этот раз вы без Лили? – протолкнув слова сквозь сухое горло, она отогнала картинку человека в форме, который с похожим выражением лица сообщал ей о смерти родителей.

– Мари, милая… – Дорэй редко называл её по имени. Что бы ни случилось, как бы они не общались, только «Гротэр», только «мэтр». От него волнами расходилась скорбь, мрачность, тоска. Марианн поняла всё без дополнительных разъяснений, но ей нужно было знать. Вдруг это ошибка и всё то бешеное беспокойство – лишь её паранойя? Нет, это и есть ошибка, она просто не выспалась и напридумала себе всякое. – Её нашли под мостом около исследовательского. Мёртвой.

Кружка выпала из рук и раскололась, столкнувшись с деревянным покрытием.

Мари не пошла на кухню. Не ответила. Лишь развернулась и по собственным отпечаткам ног, оставленными тапками, двинулась назад в подвал. А как она должна была отреагировать? Обвинить во всём себя? Разрыдаться? Гротэр не из тех, кто плачет. Нет. Но тем не менее внутри всё звенело и больше всего она хотела бы сейчас проснуться и понять, что это лишь кошмар.

У Марианн дрожали руки. Она не задавала вопросов, потому что прекрасно понимала причину гибели – это отнюдь не самоубийство. Кто угодно, но не Лили. И Мари могла поставить нынешний проект на кон, что её помощники исчезли точно таким же способом. Смогли бы они найти их под тем же мостом полгода назад, если бы только знали где искать?

Гротэр окружала смерть. Не об этом ли проклятии столько толковали люди?

После происшествия в исследовательском центре, когда она едва не лишилась стекла, ученая никого и близко не подпускала к своим наработкам. Но сейчас она не обратила внимания, как следом за ней в подвал спустился Дорэй. Её лучший советчик, наставник, единственный оставшийся близкий человек. Останавливать его у Мари не было никакого желания и сил.

Гротэр упала на стул возле своего компьютера и вновь коснулась папок. И впервые за долгое время, почти за три года исследований сути магии, она не смогла сосредоточится. Просто не видела строк, не понимала их смысла, витала где-то вдалеке, в своих воспоминаниях.

– И стоит оно того? – тихо произнёс мэтр, пролистывая одну из распечатанных легенд о волшебстве. По пустому месту на столе Марианн не сразу, но вспомнила, что это одна из тех детских страшилок про магию-зверя.

Она не знала. В ней кипела уверенность и стремление идти до конца, но ответа на вопрос цены, увы, Мари уже не знала. Сейчас люди исчезают просто потому что были знакомы с ученой, но что потом? Начнут массово устранять тех, кто применил на себе магию её схем? Самое смешное, что близких у Мари практически не было, а остальные её не волновали и теперь удержать учёную будет невозможно.

Она устала. Не от работы, – в своих исследованиях Марианн могла тонуть без остатка, – а от отношения социума. Было что-то такое и во время создания схемы жизни, но в гораздо более слабом, никому не причиняющем вреда, масштабе. В учёной уже не было того человека, что активно отбивался от слухов или просто не обращал на них внимание. Эту её часть люди старательно затоптали.

Стоит ли?

Гротэр вздохнула и принялась печатать на панели пару абзацев, ещё даже не теорию, без доказательств, лишь её зачатки. Предположение. Куда именно уходят излишки энергии, которые тратятся в лишние символы и знаки? Связаны ли эти перерасходы с тем, в каком состоянии нынче находится мир? Эти вопросы казались ей очень важными и именно их краткие ответы она набросала. Щёлкнула переключателем, включая принтер, и тот загудел. Дорэй понял её без слов.