Потерянные

— Угу, — кивнул юный оборотень, уплетая жареную картошку с отварной куриной грудкой. — Наверно, стрела была шеребряная, — промычал мальчишка с набитым ртом. — Я ее вытащил и выбросил. Было больно.

Рич сморщил нос.

— Что еще за стрела? — Тиса отложила на тарелку надкушенный пирожок с капустой. Но, похоже, она уже знала ответ на свой вопрос. — Ты тот медвежонок, — догадалась девушка. — Что загнали наши охотники позапрошлой зимой?

— Я думал, что они убьют меня, — признался ребенок. — Зря я тогда бегал из табора. Но мне уже так надоело счищать этот снег с кибиток! Он же все равно снова падал! И так хотелось согреться, — мальчишка вытер губы тыльной стороной ладони. — Они гнались за мной долго.

— Рич, — покачала с сожалением головой Тиса. — Мне жаль.

— Да ладно, Тиса Лазаровна. Я же вылечился, — Рич счастливо улыбнулся. — Бабка Магда не обманула. Трихон сказал, что надо дождаться полнолуния, иначе колдовство не подействует. Он вот так положил руки на коленку и очень-очень быстро говорил. Я ничегошеньки не понял. А потом я заснул и все пропустил, — с досадой закончил мальчишка. — Трихон сказал, что я спал три дня. Он такой сильнющий вэйн! Я уверен, что он скоро всех побьет и сбежит. Правда же, Тиса Лазаровна?

— Конечно, — девушка опустила глаза в свою тарелку. — Пожалуй, хватит на сегодня разговоров. Пора собираться ко сну.

Хоть Рич и возражал, но Тиса стащила перину со своей кровати на пол. Вместо нее девушка постелила на дощатый кроватный щит шерстяное одеяло. Да. Не мягко. Но удобство — это последнее о чем она сейчас думала. Войнова сняла платье и осталась в длинной нижней сорочке. Закатав рукава по локти, она умылась, затем к умывальнику подступился Рич.

— Как пахнет! — восхитился мальчишка запахом мыла. — Ромашка, шалфей и мелисса? — спросил он.

— Ты, оказывается, знаток трав, — вздернула брови Тиса.

— Я снова чувствую запахи, как раньше, — довольно хмыкнул оборотень-малолетка.

— Рич, я должна предупредить тебя, — сказала Тиса, перед тем как забраться в кровать. — Если ночью я буду кричать или вести себя, м-м, странно, ты не пугайся. Хорошо?

— Хорошо, — пообещал мальчишка, устроившись на перине. — Это из-за видений, да?

— Да.

— А вы не пугайтесь, если увидите в комнате медведя, — зевнул ребенок.

Тиса невольно покачала головой, скосив глаза на свернувшуюся калачиком фигурку. Рич — оборотень, надо же, кто бы мог подумать. Затушив свечу, девушка вытянулась на жесткой кровати. Потолочная чернота нависла над ней. Очень скоро Тиса перестала ее замечать. Мягкое выражение лица, с которым девушка обычно разговаривала с ребенком, испарилось, уступив место серьезному и хмурому. Тяжелые мысли затянули в свой водоворот, которому, казалось, нет конца.

* * *

Она знала, куда идет. «Трихон… Хон… Он…», — угасало эхо. Белесая кисея продолжала плести свои сети. И Тиса рвала их, пробираясь вперед. Впереди разливалось чернильное пятно. И Тиса удвоила усилия. Мрак протянул к ней свои щупальца и поглотил.

Вначале ей показалось, что она еще в дороге. Ведь кромешная тьма не собиралась преображаться во что-то осмысленно видимое. Но боль говорила об обратном. Тиса уловила еле слышное дыхание, поднимающее ее грудь.

Сколько она ждала, слушая звуки подземелья, чувствуя его затхлый запах, и ощущая боль в закостеневшем теле — сложно сказать. И когда вдалеке послышались шорохи, Тиса ощутила, как содрогнулось, затем напряглось ее тело. Она оторвала спину от сырой стены. Две фигуры возникли перед глазами. Внутренности скрутило от едкого дыма, и глаза ослепил мучительно яркий свет.

— Раскрой ему рот, Крохов. Убери эту чертову тряпку.

Челюсть сжала чья-то рука. Тиса почувствовала, как сцепились намертво ее зубы.

— Чего ты возишься? Тьфу! — девушка признала голос начальника таможни.

Натиск двоих оказался непреодолимым. Нет! — мысленно простонала Тиса. В горле заклокотала жидкость омерзительного вкуса. Мучители добились того, чтобы пленник сделал несколько глотков, и лишь потом снова впихнули в его рот кляп.

— Что, колдун? Силенки уже не те, брыкаться-то? Хе-хе. Вот и ладушки, — довольно потер руки Климыч. — Пошли, Крохов, эта штука еще не скоро подействует.

Лязгнуло железо замка. Свет стал удаляться.

— Зачем столько гасителей? — услышала Тиса недоумение в голосе Витера. — По уставу разрешается использовать лишь одну пару.

— Молод ты еще, Крохов. В уставе много недочетов. Вот помнишь, когда в Ижеске мы…

Голоса потерялись в подземных переходах, оставляя место тишине. Какое-то время Тиса прислушивалась к ощущениям в теле. Но ничего необычного, кроме тошноты, поднимающейся от живота к горлу, не заметила. Неожиданно, свет стал возвращаться. Климыч на этот раз оказался один, что показалось Тисе дурным признаком. И не зря.

Подойдя, таможенник грубо вырвал тряпку изо рта пленника. Снова свет факела заставил зажмуриться.

— Пяти минут достаточно. Уверен, правда уже рвется сорваться с твоего языка, вэйн, — усмехнулся Зарай. — Слышал, что после этой настойки держать слова в себе — вредно для здоровья. Что ж, я не стану долго тебя мучить и облегчу задачу. Задам пару наводящих вопросов.

Таможенник улыбнулся в усы-гармошку. Хоть слова и звучали непринужденно, но Тиса угадала в них скрытую тревогу.

— Кому ты служишь? — требовательно вопросил Климыч. — Что они уже нарыли? Какие имена им известны? Ну, мне долго ждать? Говори правду!

Тиса открыла рот. И через миг ее вывернуло под ноги таможеннику.

— Вот, зараза! — воскликнул таможенник, отпрянув.

— Дурак, — услышала девушка сиплый мужской голос из своего горла. — Такая правда тебя устроит?

Пленный сплюнул и поднял медленно голову.

— Чтобы это услышать можно было не утруждаться так, и не поить меня дрянным пойлом, — Тиса ощутила, как ее непослушные губы скривились.

— Но ведь настойка… должна была… — растерялся на миг таможенник.

— Ты лучше меня знаешь, что такое порченый товар, Зарай, — просипело ее горло. Челюсть задвигалась в желании размять скованные мышцы лица. Жаль этого нельзя сделать с руками и ногами. — Прошу, утоли и ты мое любопытство? — попросила она. — Зачем ты в это ввязался, начальник? Ты же не вэйн? Зачем это тебе? — на сей раз голос, слетающий с ее губ, показался Тисе вполне дружелюбным, словно пленник интересовался здоровьем.