Потерянные

Военные, те здоровяки, что недавно вели колдуна на суд, подхватили под руки начальника таможни, вздернули его на ноги.

— Постойте, — спохватился Демьян, вспомнив о чем-то. — Отдай мне кукловодную, Зарай. Где она?.. Хотя я уже знаю, — вэйн тронул повязку на запястье Климыча, и та спала, открывая взгляду янтарный браслет. Солдат услужливо снял украшение с арестованного и передал колдуну.

— Гореть тебе в огне испода! — прорычал таможенник, не сводя с колдуна ненавистного взгляда.

— Как видишь, не сегодня, — Демьян повертел украшение в руке и спрятал в карман куртки.

Нога Зарая отклеилась, и начальника таможни повели прочь.

Тиса глядела ему вслед и думала над способностью судеб в одночасье меняться. Вот только что этот человек судил невиновного и отдавал приказы, а теперь пленен собственными подчиненными.

Почувствовав на себе взгляд, Тиса обернулась. Вэйн все еще стоял у арки портала и что-то говорил военным, но серые глаза были прикованы к ней. Единый! Она понимала этого человека, все так же хорошо, как и раньше. Лучше бы это было не так.

Колдун направился к ней. Оставив за спиной говорливую толпу, он перешагнул каменную россыпь обломков крепостной стены и остановился в паре шагов от девушки и ребенка. Волосы слипшимися прядями пересекали морщинку его лба.

— Тиса… мне так много надо тебе сказать… — произнес он.

Это были все слова, которые он успел произнести прежде, чем рухнуть на землю с пробитой болтом грудью.

Что происходило потом, позже Тиса вспоминала, как дурной кошмар. Кажется, она закричала и спрятала Рича за свою спину.

Вдали у тлеющих перевернутых столов Климыч, освободившийся каким-то одному Богу известным способом, опускал стреломет с довольной ухмылкой на круглом лице. В следующий миг военные навалились на Зарая, выхватывая оружие из его рук (то самое оружие, которое не так давно таможенник сам выбросил в грязь с досады).

Тиса кинулась к лежащему неподвижно вэйну.

— Боже! — упав на колени рядом с ним, девушка протянула руку к штырю, торчащему из груди колдуна. Затем прощупала пульс на запястье и выдохнула: «жив!».

— Рич, беги за Агапом! — рявкнула Тиса, как истинная дочь капитана.

Мальчишка сорвался с места, выполняя распоряжение.

Услышав, как над головой захлопали крылья, девушка вскинула голову. Заметив пару низко пролетающих голубей, она собрала с земли камни и запустила их в птиц.

— Прочь! — кричала она, не замечая вытянутых лиц военных. — Я не дам вам его забрать!

За этим делом, она не заметила, как вэйн открыл глаза и сел.

— Живой! — покатилось в толпе. — Колдун живой!

Войнова обернулась. Руки девушки безвольно опустились, и с ладоней посыпались оставшиеся камушки…

— Что ты делаешь? — морщась от боли, он пощупал затылок рукой. Посмотрел на обагренные кровью пальцы, потом на камень, где недавно лежала его голова. Наконец, Демьян заметил штырь у себя в груди, и его брови удивленно вскинулись. Он оглянулся по сторонам.

— Это Зарай Климыч, — зашептались солдаты. — Его увели, — видя, как пробитый стрелой вэйн ведет себя как ни в чем не бывало, они принялись накладывать на свои плечи святые знамения.

— Метко стреляет таможенник, — произнес Демьян с уважением в голосе. Поднявшись на ноги, он расстегнул солдатскую куртку. Затем вынул из-за пазухи голубой камень вместе со штырем (легко протащив последний через дыру в ткани). Выбросив железку, он протянул Тисе то, что спасло ему жизнь. А именно каховик — камешек на вид напоминающий заплесневелый хлеб, редкий минерал и сильный оберег для беременных.

Пребывая еще во власти потрясения, Тиса как во сне подняла навстречу ладонь. Камень лег в нее, шершавый, еще хранящий тепло и каплю крови прежнего обладателя. Сердце пропустило удар, когда колдун взял ее озябшие ладони в свои горячие, не обращая внимания на любопытные взгляды военных.

— Ты думала, птицы унесут душу, — догадался он, всматриваясь в широко открытые медовые глаза. — Они ничего бы не сделали. А те, кто способны, — те бестелесны. Их не прогонишь, если наступит срок, — невесело усмехнулся вэйн. — Тиса… Эти волнения. Как бы я не желал оградить тебя от них, но судьба словно смеется над моими жалкими планами…

— Дайте пройти! — послышался взволнованный старческий голос. Это привело девушку в чувство. Тиса отняла ладони и отступила от колдуна. «Еще немного и он бы обнял меня», — запоздало подумала она. Странная отстраненность забралась в ее душу и, похоже, не собиралась ее покидать.

Лекарь пробрался сквозь кольцо столпившегося люда.

Вслед за ним поспевали Рич и погодник. Последний то и дело повторял расступающимся военным: «Простите, извините».

— Где он, Тиса? — протиснулся к девушке старик. И тут же осекся, увидев вэйна здоровым и невредимым.

— Со мной все в порядке, — выговорил колдун, сбрасывая задумчивость с лица. — Я… живой.

— Ура! — воскликнул Рич. Он схватил Демьяна за руку. — Я так и знал, дед Агап! Он дышал ровно. А как же болт?

— Угодил в камень, который я хранил во внутреннем кармане куртки, — объяснил вэйн.

— Повезло! — хмыкнул мальчуган, он взял из рук Тисы оберег и какое-то время рассматривал, прежде чем вернуть.

— Да, — улыбнулся Демьян ребенку, затем снова исподлобья взглянул на лекаря.

Какое-то время они, Агап и колдун, молча смотрели друг на друга.

— Ты не сошел с ума, — покачал головой вэйн и вздохнул. — Это на самом деле я.

Тиса удивленно вскинула брови.

У лекаря повлажнели глаза:

— Но как? Я считал тебя погибшим. Я же своими ушами… мне вернули одежду…

Старик шагнул к колдуну, и двое обнялись.

— А мне показали кострище и сказали, что ты сгорел, — усмехнулся вэйн.

— Что? Как это сгорел? — отстранился Агап, все еще продолжая улыбаться в седую бороду.

— Я не верил. Искал тебя несколько лет. Обошел всех родственников, никто не знал, где ты. Если бы была хоть одна именная вещь, я бы обратился к ищущим, но Ставицкий зачистил все на совесть, — тонкие губы вэйна сжались.

Он хотел было продолжить, но понял, что старик не понимает и половины из его речи: