Потерянные

— Сеевском? — удивилась Тиса. — Но как?

— О, подводные реки быстры, — улыбнулась грустно русалка.

Она сняла с головы жемчужный венок. Крупные жемчужины слабо отражали лунный свет.

— Мне сразу показалось, как увидела тебя, что ты добрая девушка. Я молю тебя об услуге, — отнеси этот венок моей сестреночке. Пусть он будет ей свадебным подарком от меня. Пусть вспомнит она наше васильковое детство.

Русалка сложила в мольбе белые руки.

После короткого раздумья, Тиса медленно кивнула.

— Я подслушала разговор у дороги, — сказала Ила. — Свадьба в это воскресение. А дом вон там.

Тиса хотела сказать, что знает, где дом, но смолчала. Теперь понятно, кого она видела в своем видении.

Русалка положила венок на воду, и он поплыл к берегу. Тиса приняла украшение у кромки воды.

— Спасибо, — пропела русалка. — Если я нужна буду тебе, подойди к реке, коснись воды, и позови меня по имени. Я услышу. Прощай, счастливая Тиса.

Русалка тихо погрузилась с головой в Вежу, не оставив после себя даже водяных кругов.

Войнова задумчиво покрутила в руках венок. Пальцы погладили мокрые крупные жемчужины. Очень красивая вещь. И дорогая, по всей видимости. Царский подарок к свадьбе, но какая грустная история. Тиса вздохнула и спрятала венок в карман широкой юбки. Взглянув еще раз на речной простор Вежи, там, где минуту назад еще белела в лунном свете голова русалки, Тиса поторопилась вернуться в дом Кошкиных. Наверняка, там ее уже потеряли.

Глава 18 Свадебный подарок

Следующее утро обещало засуху. Засуху в ее умывальнике. Уля уже пару дней не объявлялась. И Тиса поняла, что воду придется нести самой. Протерев глаза последними каплями, словно кошка, Войнова накинула халат и открыла дверь. И чуть не споткнулась о горничную. Девушка сидела под дверью, видимо, не решаясь постучать. На ступеньке ниже стояло ведро полное воды. Коса Ули, которой она всегда гордилась, сегодня оказалась нечесаной и растрепанной. Горничная подняла лицо, красное и заплаканное:

— Простите, Тиса Лазаровна!

И вдруг заревела:

Сквозь всхлипы Тиса еле разобрала слова:

— Он меня бросил!

Ну вот, опять вокруг меня все плачут и вздыхают, подумала она. Что ж такое.

— Он сказал, что я специально все подстроила, чтобы вы обо всем узнали. А я на самом деле не специально сережку потеряла-а. Я не хотела вам сделать ничего плохого. Не выгоняйте меня, пожалуйста. Я не хочу возвращаться в родительский дом, он старый и тесный. У родителей помимо меня и Глашки еще шестеро подрастают. Им самим места мало. Не выгоняйте, прошу-у.

Тиса вздохнула:

— Уля, я и не собиралась тебя выгонять. Успокойся.

Девушка пару раз еще всхлипнула и притихла.

— Только давай, не будем больше об этом вспоминать, — предложила Тиса. — Договорились?

Уля кивнула.

— Вот и хорошо. Тогда налей мне, пожалуйста, воды в чан, я хочу умыться.

Уля послушно взяла ведро. Тиса проследила за ней взглядом. Ей было жаль девушку, но не до такой степени, чтобы продолжать дальше неприятный разговор. И скорее всего Уля не была полностью откровенна. Это ведь она тогда кружева на платье оборвала, догадалась Тиса. Из ревности. Ну, да Единый с ней.

Уля ушла, и Тиса умылась. Быстро оделась. Достала из глубины ящичка соснового столика жемчужный венок и еще раз подивилась красоте украшения. Спрятав венок обратно в столик, Тиса вышла и замкнула дверь комнаты на ключ. Не терпелось с кем-нибудь поделиться. Тиса подумала о Трихоне. Вот кому можно рассказать. Еще лучше, если он сопроводит ее на свадьбу Маняши.

В дверях столовой Тиса столкнулась с отцом. Тот торопился на службу. Кивнув друг другу, отец с дочерью разошлись.

Тиса огляделась в поисках яблок. Вспомнив, что Камилла прячет в последнее время фрукты в буфет, открыла створку буфета. Ну, точно. Здесь.

Камилла встретила молодую хозяйку радостным возгласом:

— Тисонька! Проснулась, красавица, садись завтракать. Там все на столе под салфеткой. Кушай.

Девушка уселась и подняла салфетку: котлеты и пшенка, а так же тарелка квашеных помидор. Отлично.

Позавтракав, она понесла тарелки на кухню, в надежде застать там шкалуша. И увидела двух здоровенных лысых юнцов в форме, чистящих картошку над тазом. Только это были не Трихон с Василем, а какие-то новые ребята. Парни, увидев Тису, поздоровались, бросая откровенно любопытные взгляды на капитанскую дочь.

Камилла уже заварила для нее чай с чабрецом и понесла в столовую. Войнова, оставив тарелки, засеменила за кухаркой следом.

— А где Трихон и Василь? — спросила она.

— А все, — Камилла поставила чашку с чаем на стол и развела руки. — Ребятушки отработали. На службу отправились.

Тиса растерялась. Как это — «на службу отправились»? А как же ее поиски каховика? А за клюквой для силуча со дня на день уже отправляться надо.

— Когда?

— Да еще вчера вечером Витер Дмитрич их забрал. Зато теперь, — зашептала кухарка. — Видела, каких ко мне бычков приставили? И пусть Жич только надумает отобрать! Ни за что не уступлю, злыдню этому!

Тиса села на скамейку, и тут же подскочила. Единый! Витер же искалечит его! Девушка схватилась за голову, вспомнив угрозы старшины.

— Тисонька, что с тобой? — всполошилась Камилла. — Голова болит?

— Немного, — Тиса заторопилась к двери. — Я пойду, настойки от мигрени хлебну. Не волнуйся.

Волинова стрелой вылетела из столовой, оставив на столе недопитый чай.

Надо срочно поговорить с отцом, — решила Тиса. Но как же она это сделает, если он на плацу? Теперь только ждать до обеда. В волнении девушка поднялась на чердак. Окошко открыло ей вид на внутреннюю площадь части. Все подразделения уже тренировались. Тиса сразу увидела Витера, угрюмо наблюдающего за пробежкой своих подопечных. Войнова поискала глазами Трихона. Он бежал рядом с Василем, и выглядел вполне здоровым. Может она ошиблась, и Витер просто погорячился и не будет никакой мести.

Витер скомандовал, и подразделение остановилось. «Вольно!», и солдаты расслабились. Витер несколько раз бросил угрюмый взгляд на шкалуша, потом выкрикнул его фамилию и указал на дорожку из щебенки. Шкалуш вышел из строя и принял стойку для отжиманий от земли. Уперся ладонями в щебенку.

— Нет, Якшин. Так любая баба сможет. На кулаках, — расслышала Тиса.

Трихон сложил ладони в кулаки. После семидесяти отжиманий темп его замедлился.

— Что пацан, засиделся у юбки кухарки? Продолжать!