Потерянные

Через некоторое время они выехали к лесополосе, теперь по прямой до части недолго осталось.

— Только вот лотков нет под клюкву, — подосадовала Тиса. — Кладовщик не дает.

— Мы его настоятельно попросим, — шкалуш поравнял Буя с Ватрушкой.

— Шилыча-то? Бесполезно, — покачала головой девушка. — В части ему никто не указ. Разве что отец.

— Так в чем проблема? Попросите капитана.

Тиса фыркнула:

— Не хочу. Лучше пересыплю рябину на подоконник.

— Не стоит, — сказал Трихон. — Я поговорю с кладовщиком.

Бесполезная затея, хотелось сказать Тисе, но она промолчала. Ее грело участие юноши. Витер, как помнится, сразу отказался помочь. Старшина знаком с нравом Шилыча. А новобранец еще надеется. Со смерти матери она росла самостоятельной, сама по себе, как камышовая кошка. Привыкла всегда полагаться только на себя, изворачиваться и падать на четыре лапы. И лишь сейчас стала понимать, как приятно иногда опереться на чье-то плечо.

— А каховик? — спросил Трихон, возвращая Тису из раздумий. — Когда мы пойдем в скалы?

Войнова подумала, что шкалушу наверно особенно хочется побывать в месте, которое ему напоминает о доме. Однако здесь она вынуждена будет его огорчить.

— Думаю, что наши поиски закончились, — сказала Тиса. — Давно стоило признать, что затея найти каховичную жилу провальная. Но мне видимо, что тому жеребцу нужно несколько раз крикнуть «Тпррру», чтобы я остановилась.

— И что же, вам уже не нужен камень? — поднял брови юноша.

— Нужен, и очень. Только я другим способом постараюсь его достать.

— Каким же, если не секрет?

— Не секрет. Только не смейся. Я выиграю деньги на городской ярмарке и куплю на них камень.

Трихон тихо присвистнул.

— Думаешь, у меня не получится? — остановила лошадь Тиса.

— Нет, я подумал совсем о другом. Я подумал о том, что Зое повезло, что у нее такой друг, как вы, Тиса Лазаровна. Сделала бы то же самое она для вас?

Войнова пустила Ватрушку шагом.

— Я это делаю больше для себя, чем для нее, — сказала Тиса, отведя взгляд к горизонту. — Трудно объяснить.

Шкалуш не стал пытать ее.

Небо позолотили первые лучи заката, когда они въехали в часть. Передав лошадей Зошику, Трихон повторил свое желание поговорить с кладовщиком. Тиса согласилась без особой надежды на удачу. У дверей складской она в нерешительности остановилась. Трихон постучал в дверь.

— Кого там демоны принесли? — послышался дребезжащий голос. За дверями зашаркали шаги. Открыв верхнюю половинку двери, Шилыч подозрительно уставился на пришедших своими выпуклыми глазами. — Чего вам надо?

— Вечер добрый, Ван Шилыч, — проговорил Трихон.

— Кому добрый, а кому паши здесь как волу в поле, — огрызнулся кладовщик, тряся обвисшими щеками, словно пес. — Коли просить чего пришли, так зря.

Девушка посмотрела на Трихона с видом: «я же говорила».

— У меня вас таких знаете сколько? Клянчут тут, добро разоряют. А потом разве кто назад что приносит? Нет.

Кладовщик сощурил глаза на девушку:

— Вы как помнится, Тиса Лазаровна, мне четыре лотка должны.

— Я их еще пользую, — быстро проговорила Тиса.

— Вот и пользуйте, — продребезжал кладовщик. — Только не забудьте отдать потом. Разор один от вас.

Трихон заглянул за спину кладовщика — на заставленные под завязку складские полки.

— Она вернет обязательно, — сказал шкалуш, выйдя вперед и принимая на себя колючий взгляд Шилыча. — Но сейчас будьте добры, дайте Тисе Лазаровне еще три лотка, — произнес шкалуш ровным тоном.

Шилыч некоторое время, не моргая, смотрел на новобранца. Тиса каждую секунду ждала крика, — что-нибудь о наглости, разоре и драконе, к которому им надо пойти с такими просьбами. Но Шилыч только сморгнул и проговорив: «Сейчас принесу», — исчез в глубине склада.

Тиса не поверила своим ушам:

— Он что, согласился? — прошептала она.

Тонкие губы юноши осветила задорная улыбка:

— Вежливость творит чудеса.

Шилыч вынес лотки и вручил их шкалушу.

— Спасибо, Ван Шилыч! — поблагодарил юноша. — Очень выручили. Тиса Лазаровна вернет их, как только сможет.

— Хорошо. Не торопитесь, у меня они все равно без дела валяются, — продребезжал Шилыч.

Кладовщик закрыл половинку двери. Лязгнул засов. Трихон поставил по-чивански лотки на голову и зашагал по дорожке. Тиса, все еще не веря в удачу, семенила следом.

Чердаком уже завладели вечерние сумерки. Трихон сгрузил лотки на глиняный пол и оглянулся:

— Сухое местечко.

— Да, — девушка развела руки. — Здесь я сушу сырье для снадобий…

Новобранец тронул пучки трав, и они заплясали на веревке. По привычке Войнова взяла лопатку и помешала плоды черноплодной рябины.

— Хороший обзор на площадь.

Тиса обернулась, чувствуя неудобство от того, что шкалуш раскрыл ее наблюдательный пункт. Трихон замер у окошка, оглядывая плац. В свете заката его профиль показался девушке незнакомым.

— Так удивительно, что Шилыч дал лотки, — произнесла Тиса, стараясь сбросить наваждение.

— Надо верить в людей, — не двигаясь, произнес Трихон.

— Пожалуй.

Войнова подошла к шкалушу. Сумрак чердака продолжал играть воображением девушки. Он словно стирал границы. Отчего-то ей невыносимо захотелось прикоснуться к плечу Трихона и сказать спасибо.

— Спасибо, — произнесла Тиса, не решаясь поднять руку.

Шкалуш отстранился от окна, и повернулся к ней. Лицо юноши поглотил мрак.

— Не за что, — голос прозвучал в тишине оглушительно ясно.

Тиса скорее почувствовала улыбку, чем разглядела.

Близость шкалуша неожиданно вдруг показалась девушке невыносимой.

— Уже поздно, — прошептала она. — Надо спускаться вниз.

Новобранец проводил капитанскую дочь до крыльца и убежал в казарму.

Тиса нашла Камиллу за чашкой чая в столовой. Два латунных фонаря под потолком освещали комнату дрожащим светом.

— Тиса! Наконец пришла, — улыбнулась ей кухарка. — Как же ты без обеда сегодня, лапушка?