Потомок Геракла

Греки по характеру своему были слишком честолюбивы, надменны и хвастливы. Каждый полис считал себя самым древним, прославленным, могущественным, влиятельным, богатым и сильным. Даже конкретных богов эллины пытались «приписать» своему городу или близлежащей географической области.

Именно поэтому главные и второстепенные боги Олимпа носили двойные наименования и имели несколько десятков эпитетов. Так, Афине принадлежали пять десятков дополнительных имён и эпитетов. В Фивах её именовали Афина Онкайя. По тем же причинам фиванцы называли Аполлона Исменийским, указывая на то, что данный бог имел отношение к главной местной реке.

Аполлон греками почитался богом солнечного света, предводителем муз и покровителем искусств. Он также помогал врачевателям и прорицателям, а кроме того, оказывал всесильную помощь эллинам, основывавшим свои заморские колонии. Особое покровительство Аполлон оказывал музыкантам, поэтам и лирикам.

Пожалуй, единственным, кто не участвовал в вечерней суете, воцарившейся на улицах Фив, был македонский юноша Филипп. Он, стоя на террасе, сосредоточено и молчаливо смотрел на древний беотийский город, на три последних года ставший его временным прибежищем. За это время Филипп основательно изучил Фивы и его окрестности, потеряв к ним первоначальный интерес.

Однако было в городе одно строение, которое всегда приковывало к себе внимание юноши-чужеземца. Взгляд юноши вновь и вновь охватывал и скользил по акрополю Кадмея – монументальной древней цитадели, названой в честь своего царя-основателя. Именно с возведения Кадмеи и началась история Фив много столетий назад.

Основание города приписывали легендарному царю Кадму. Он же, согласно местным верованиям и преданиям, дал фиванцам и прочим беотийцам государственное устройство и законы. Царь Кадм помог обрести эллинам свою письменность. Он же научил греков добывать медь. В благодарность фиванцы нарекли свою цитадель и самую древнюю часть города в честь Кадма.

Филиппу нравилась Кадмея своей монументальностью, холодной мощью, внешней неприступностью, многовековым величием и суровой красотой. На его родине – в горной и суровой Македонии подобных строений не было. Ах, как хотелось бы, чтобы точно такие же цитадели возвышались во всех македонских городах!

II

– Благородный Филипп верен себе, как всегда! – послышался за спиной голос хозяина дома. – На восходе и закате ты обозреваешь Фивы, уподобляясь при этом мудрецу, сочиняющему самую важную часть своего философского трактата!

Филипп обернулся. Перед ним стояли два знатных фиванца, облаченных в дорогие одеяния. Первым был хозяин дома – зрелый муж статного телосложения – именитый стратег Паммен, а второй – златокудрый юноша Агейптос. Эта пара не разнимала своих страстных объятий, не оставляя сомнений относительно того, какие именно между ними существовали близкие взаимоотношения.

За несколько месяцев своего пребывания в Фивах македонец достаточно хорошо познал нравы, обычаи, моральные ценности и устои эллинского общества, в том числе и самой знатной аристократической верхушки. Многие причуды и диковины греков Филиппа перестали изумлять, смешить или отталкивать. Однако к открытым любовным связям двух мужчин или зрелого мужчины и юноши македонец никак привыкнуть не мог.

Такие вещи на его родине не только не приветствовались, но и сурово наказывались в рамках строгих традиций предков. Македонские мужчины могли быть лучшими друзьями, соратниками воинами или охотниками. Они могли быть собутыльниками, ворами или даже бездельниками, но никак не любовниками.

Эллины же на эти взаимоотношения смотрели совершено иначе. Женщина греками воспринималась как существо несравненно низкое нежели мужчина. Главной обязанностью женщины было воспроизведение детей, их вскармливание и первоначальный уход за ними. На плечи женщины также ложились все заботы о ведении домашнего хозяйства.

Женщины не посещали спортивных состязаний, им редко доводилось бывать в театрах и на религиозных празднествах. Женщины не получали разностороннего образования, не разбирались в поэзии, философии, точных науках. Женщин не допускали к управлению полисом и вопросам, связанных с войной, политикой и экономикой.

Одним словом, греческие женщины не могли выполнять роль товарища, собеседника, гражданина, представителя благородных профессий, героя-защитника. Вот почему эллины, проводя большую часть времени среди исключительно настоящих и благородных мужей, находили в их лице не только близких по духу друзей, но и партнёров для плотских утех.

– Мы собираемся в театр, – радостно сообщил Агейптос. – Не желаешь ли присоединиться к нам? Сегодня разыгрывают трагедию Софокла «Царь Эдип», я так её люблю!

– Благодарю за приглашение, – склонил голову Филипп, – но я сегодня хочу посмотреть вечернюю тренировку «Священного отряда».

– Воинские доблести тебе более интересны, нежели трагическая история царя Эдипа, так много сделавшего для величия и процветания Фив? – непонимающе воскликнул златокудрый юнец.

– Я – македонец! – гордо вскинул подбородок Филипп. – А для любого жителя Македонии – воинская наука превыше всего! Кроме того, я уже видел театральное представление про Эдипа во время недавнего празднества урожая. Благородный и всеми почитаемый главный стратег фиванский Эпаминонд лично пригласил меня на сегодняшние занятия. Я не могу нарушить данные ему обещания.

– Хорошо, Филипп, – благодушно потеребил свою окладистую бороду Паммен, – проведи сегодняшний вечер в кампании лучших и знатных мужей фиванских! За всё то время, что ты находишься в Фивах, я, гостьи этого дома и учителя детей моих многому научили тебя. Ты довольно сносно выучил литературный язык и письменность эллинов, познакомился с поэзией, географией, философией, военными и инженерными науками. Ты познал обычаи наши, пристрастия, досуг, религию и образ жизни нашей. Однако в душе ты так и остался истинным воином. Вижу в тебе задатки будущего большого предводителя македонского народа. Но чтобы им стать в полной мере потребуется от тебя много усердия и прилежания. Тяжкая и смутная пора нынче на твоей родине, Филипп. И, пожалуй, ты прав, что в данный момент предпочитаешь песок учебной арены походу в театр! Ступай на тренировку и передай мои наилучшие слова уважения и почтения благородному Эпаминонду!

III

Паммен и Агейптос удалились в сторону театра, а Филипп продолжил обозревать закат, ожидая, когда жара спадёт окончательно. Македонскому царевичу неожиданно вспомнилось, как он впервые оказался в доме Паммена.

Радушный и гостеприимный Пелопид настаивал на том, чтобы Филипп остановился в его просторном доме, но юноша не пожелал для себя льготных условий и повышенной комфортности проживания.

В качестве компромисса Филипп согласился поселиться в доме Паммена, который по своим размерам и богатому убранству уступал жилищам Эпаминонда и Пелопида. С первых же шагов по своему новому временному пристанищу македонский гость окунулся в череду бесконечного удивления, изумления и недоумения.

Жизнь каждого греческого полиса, в том числе и Фив Семивратных, начинался с восходом солнца. Первый раз фиванцы, как и прочие греки, завтракали сразу после пробуждения, употребляя несколько кусков хлеба и разбавленное водой вино. Второй завтрак происходил ближе к полудню.

По объёму еды и количеству блюд он больше соответствовал обильному обеду. Обедали греки ближе к вечеру, когда жара и зной начинали спадать. Беотийцы, как и прочие эллины, редко трапезничали в одиночестве, предпочитая превращать обедни в длительные и затяжные посиделки.