Потомок Геракла

– А с моей дочерью, развлекаясь на ложе опочивальни, ты столь же пылок и податлив? – царица взглядом-рентгеном пристально смотрела Птолемею прямо в глаза.

– Вовсе нет… – неуверенно замялся Алорит, выдавая своим смущением сказанную неправду.

– Не лги мне! – разъярилась Эвридика. – Я чуть не каждый вечер слышу ваши взаимные крики страсти, и твой голос доносится гораздо чаще!

– Ты, что подслушиваешь и следишь за мной!? – возмутился и одновременно испугался распорядитель царского дворца.

– Я знаю обо всём, что происходит в моём царстве и тем более в моём доме! – горделиво прикрикнула царица.

– Но ведь ты сама насильно женила меня на Эвринои, чтобы я вошёл в твою семью и всегда мог быть рядом! – принялся оправдываться Птолемей.

Разгоравшуюся ссору любовников неожиданно прервал нежданный визитёр, который сильным и уверенным движением распахнул импровизированный занавес из медвежьих шкур, служивший дверью в покои царицы. Птолемей и Эвридика с изумлением и застывшим выражением ужаса на лице уставились на вошедшего царя Александра.

III

Немая сцена в опочивальне вдовствующей царицы длилась недолго. Обнаженные, разгоряченные, лежащие в объятиях друг друга Эвридика и Птолемей не имели ни малейших шансов на какие-либо вразумительные оправдания. Да, они и не пытались этого сделать, осознавая всю бесполезность всяческих отговорок.

– Вот они – прелюбодеи-охальники! – из-за спины Александра выпорхнула Эвриноя. Её буквально трясло от гнева и ярости. Внешностью она пошла в своего отца, а вот вспыльчивостью и гневливостью – в мать.

– Прочь отсюда, мерзавка! – рявкнула на дочь царица, лихорадочно соображая как же с наименьшими потерями и неприятностями выпутаться из щекотливой и практически безвыходной ситуации.

– Жалкая стареющая потаскуха! – завопила Эвриноя, теряя над собой контроль. Александр едва успел перехватить сестру, которая с кулаками кинулась на родную мать. – Сначала я лишь подозревала, что ты принуждаешь мужа моего к сношениям, а потом застукала вас в постыдный момент соития! Я рассказала об этом отцу, а он вместо того, чтобы отодрать тебя ивовыми прутьями как продажную девку, задумал развестись! Теперь тело его ещё не остыло, а ты опять ублажаешь свою старческую похоть при помощи мужа моего – твоего зятя!

Алорит в разгар семейной перепалки повёл себя самым неожиданным образом. С ловкостью горного барса он вскочил с ложа прелюбодеяния и молниеносным рывком оказался в противоположном от царя углу помещения.

Александр обнажил свой меч, не сомневаясь, что оскорбивший его монарший род прелюбодей-соблазнитель уже никуда не денется от заслуженного возмездия. Однако Птолемей и не думал оказывать сопротивление и вступать в обреченное на гибель единоборство с взбешенным и вооруженным царём.

Алорит превосходно ориентировался в опочивальне Эвридики, зная о наличии тайного хода, что вёл из спальни царицы в катакомбы, соединенные с царским дворцом несколькими засекреченными туннелями.

Их прорыли на случай осады царской резиденции, чтобы царская фамилия могла в критической ситуации тайно покинуть дворец. Система подземных ходов и тоннелей соединялась с несколькими комнатами, покоями и помещениями, расположенными в различных частях дворца. Потаенные ходы эти вели за пределы городской черты Пеллы.

Голый Алорит, нырнувший в один из таких тоннелей, спас свою жизнь от немедленной расправы или, что гораздо хуже – от суровой казни и истязаний. Должность распорядителя царского дворца спасла незадачливого любовника Эвридики. Птолемей очень хорошо знал систему подземных ходов и уверено в них ориентировался.

– Стража! – загремел Александр, поняв, что дерзкий и голый Птолемей ускользнул от его безупречно заточенного лезвия и острия его фамильного меча. – Всем немедленно в погоню за Птолемеем Алоритом! Этот человек нанёс тягчайшее оскорбление царской семье, а посему отныне он – злостный преступник царства Македонского! Взять Птолемея живым, дабы предстал он перед суровым и справедливым судом!

Пока дворцовая стража и телохранители царя спешно организовывала погоню за Алоритом, между Александром и матерью состоялся крайне эмоциональный и неприятный для обоих разговор.

– Так, значит, это правда! – крикнул на мать новоиспечённый царь, свирепо швырнув в неё шафрановое платье, дабы та прикрыла свою наготу. – Это чистая правда! Ты изменяла отцу в его дворце с его же приближенным! Ты разделяла ложе со своим собственным зятем! Ты раздвигала ноги перед мужем своей дочери! Твой поступок – это несмываемый стыд и вечный позор для славного рода Аргеадов!

– Перестань кричать! – огрызнулась Эвридика. – Если ты сам не расскажешь о том, что тут произошло, никакого позора для нашей семьи и рода Аргеадов не будет! Не смешивай дела семейные и державные, и прекрати истерику!

– Ты ещё смеешь указывать мне и приказывать!? – от глубочайшего изумления царь застыл посреди комнаты, нервно вложив меч обратно в ножны.

– Смею, поскольку я произвела тебя на свет! – перешла в наступление полностью пришедшая в себя царица. – И именно я добилась того, чтобы тебя без проволочек и препятствий избрали царём! Твой отец завёл себе новую молодую жену – податливую и коварную потаскуху Гигею, а я в отместку Аминте развлекалась с Птолемеем! Кстати, сыновья Гигеи запросто могут оспорить твой трон – вот о чём нужно думать сейчас, а не позорить мать из-за пустяков!

Гнев мгновенно вновь обуял Александра. Он сжал кулаки и подскочил к матери, которая так и не соизволила одеться, а лишь прикрылась платьем. На секунду Эвридике показалось, что сын непременно ударил бы её, если бы дотянулся.

– Пустяков!? – закричал царь. – Своим непотребным распутством, похотью и противоестественной связью с мужем дочери родной ты свела в могилу отца! Никогда не прощу тебе эту постыдную измену! Никогда! Моё прежнее отношение к тебе и почитание навсегда остались в прошлом! Я не стану изобличать тебя на людях, чтобы не опорочить память отца. Помни, что отныне ты мать мне лишь по названию, но не по родству и крови! Облачайся в траурные одеяния, коротко остриги волосы и будь готова в самом скором времени отправиться в Эги, чтобы принять участие в погребении отца. Покаянием своим, может, искупишь хоть часть своей необъятной вины перед ним!

– А что будет после похорон? – с тревогой спросила Эвридика. Только теперь, охваченная страхом, она осознала, что все слова, сказанные сыном, не просто плод его сиюминутного гнева, а неожиданная суровая реальность.

– Ты останешься во дворце, будешь под постоянным моим надзором, – нахмурился Александр. – Я более не допущу никаких действий с твоей стороны, порочащих имя и честь нашего рода или семьи. Что касается твоего любовника, то, как только Птолемея схватят, я лично отрежу его жалкий отросток, болтающийся между ног. Я заставлю Алорита перед смертью съесть собственные причиндалы, которыми он завоевал твоё расположение! Ты станешь свидетельницей мучительной казни охальника и прелюбодея, разделявшего с тобой ложе!