Повелитель чумы

– Что случилось?
– спросил Ленуар, хотя уже догадывался, что услышит в ответ.

– Лечение не помогло, - в голосе Лидмана не было самодовольства или злорадства; только сожаление.
– Пациенты умерли.

– Что, все?
– в тоне Коди смешались отчаяние и недоверие.

– В этом нет ничего удивительного, - сказал Лидман.
– Не забывайте, что их диагноз был смертельным, а болезнь убивает быстро.

– В этом как раз всё удивительно, - возразил Одед так тихо, словно говорил сам с собой.
– Женщина... Я знал, что для неё надежды нет. Вчера вечером я так и сказал. Но остальные... они были вне опасности. Чтобы все четверо умерли...

Он растерянно покачал головой.

«Похоже, он в шоке»,– подумал Ленуар.

– Я не отрицаю ваших добрых намерений, сэр, - сказал Лидман в явном приступе амнезии, - но, как я уже сказал, ваше лечение не имеет под собой научной основы.

Но Одед продолжал, будто врач ничего и не говорил:

– Я не могу понять. Я все сделал правильно. Демоны были изгнаны, силы пациентов восстановлены. Они были вне опасности - все, кроме одной.

– Может быть, это наша вина, - сказала Коди. Он потер лоб, как будто эта мысль причиняла ему боль.
– Возможно, присутствие других людей в комнате отвлекло вас.

Целитель покачал головой.

– Этого не может быть. Вы присутствовали только на первом сеансе лечения, с мальчиком. После этого остался только Мерден, а он - мекхлет. Его сила помогала пациентам становиться сильнее, а не слабее.

Ленуар тихо выругался. Он пришел сюда, не ожидая, что его встретят только хорошими новостями — для этого было еще слишком рано, — но, по крайней мере, инспектор ожидал некоторой неоднозначности. Некоторой надежды. Некоторого улучшения, хотя бы и незначительного, хотя бы у одного или двух пациентов. А столкнуться лицом к лицу с полным провалом, да еще так скоро...

– В этом нет никакого смысла.

– Нет, - согласился Мерден.
– Никакого.

«Но если Одед не имеет власти над болезнью, тогда почему смертность среди адали так низка?»

– Возможно, у ваших людей все-таки есть иммунитет, - сказал Ленуар.

– Боюсь, что нет, инспектор, - ответил Лидман.
– Один из четырех пациентов, которых Одед вчера лечил, был адали. Он умер первым.

Одед взмахнул рукой.

– Многие из моих людей погибли, просто не так много, как ваших. У нас нет иммунитета.

Ленуар озадаченно покачал головой.

– Я не могу это объяснить.

– В этом нет смысла, - повторил Мерден, не сводя золотистых глаз с Ленуара.

– И, тем не менее, - сказал Лидман, - мы не можем оспаривать факты. Я приветствую ваши усилия, инспектор, и усилия ваших товарищей, но, боюсь, я не могу посвятить этому эксперименту ещё больше времени. Доброго вам дня, джентльмены.

Одед медленно поднялся, его поза была напряженной, а голова высоко поднята. Однако под броней его достоинства целитель был явно ранен. Понимал он это или нет, но его пациенты умирали, и скептически настроенный брайлишский врач оказался прав.

На мгновение Ленуар задумался, какой из этих неприятных фактов беспокоит Одеда больше. Но увидел ответ в глазах целителя, полных печали и горя.

– Я вернусь в свою палатку, - сказал Одед, как только они вышли на улицу.
– Я должен продолжать работу.

– Не позволяй этому инциденту поколебать твою веру, друг мой, - сказал Мерден.
– Твой дар реален, и он нам крайне необходим.

Одед устало кивнул. Он сказал что-то на языке адали, поклонился и ушел. Ленуар смотрел ему вслед, и что-то подозрительно похожее на чувство вины терзало его изнутри. Он втянул в происходящее целителя — и отвлек его от работы, подверг насмешкам и издевательствам, лишил адали карьеры.

Если, после всего этого, единственное, чего они добились, - это подорвали доверие к целителю...

«Ты не только не смог улучшить ситуацию, Ленуар, но, возможно, даже ухудшил её», – сказал сам себе инспектор.

Так, хватит, позже у него будет достаточно времени для самобичевания. А сейчас его внимания требовало нечто другое. Он повернулся к Мердену.

– Вы всё это время пытались мне что-то сказать. Что?

Мерден хмыкнул.

– Не думал, что вы заметили.

– Конечно, я заметил, но к чему такая хитрость? Почему просто не высказать свое мнение вслух?

– Потому что я не доверяю доктору.

– Лидману?
– Коди бросил быстрый взгляд на зеленую палатку и понизил голос.
– О чем вы говорите?

Глаза Ленуара сузились.

– Я так понимаю, вы думаете, что есть некто...

Прорицатель приподнял одну бровь.

– Но почему?

– Чтобы подорвать доверие к Одеду.

– И вы думаете, что Хорст Лидман...

– Я не утверждаю, что виновен именно он. Но кто-то это сделал - и если не Лидман, значит, кто-то из его людей.

– Что сделал?
– спросил Коди, переводя взгляд с одного на другого.
– О чем мы говорим?

Ленуар зажмурился и глубоко вздохнул. Иногда сержант бывал невероятно тупым.

– О диверсии, - сказал он.

– И об убийстве, - добавил прорицатель.

Какое-то мгновение Коди просто смотрел на стоящих перед ним мужчин, осознавая сказанное.

– Вы думаете, что глава кафедры медицинских наук убил четверых своих пациентов?

– Нет, - ответил Ленуар, - мы не знаем. И я предлагаю перенести этот разговор в другое место.
– Он многозначительно указал на зеленую палатку в нескольких шагах от них.

– Сюда, - кивнул Мерден, и они направились к реке.

– Ваша теория ошибочна, Мерден, - сказал Ленуар, когда они отошли на значительное расстояние.
– У Лидмана нет мотива.

– Так уж и нет? Конечно, ему было бы неловко, если бы языческий ритуал Одеда, - голос Мердена сочился сарказмом, - смог достичь того, чего не смогла вся его коллегия врачей.

– Не слишком-то весомый повод для убийства, - заметил Коди.

– Согласен, - сказал Ленуар.
– Дело в том, что Лидман ни на секунду не поверил, что лечение Одеда сработает, и если бы он был так озабочен тем, чтобы доказать свою неправоту, он никогда бы не согласился попробовать.

– Значит, это один из его людей, - упрямо настаивал Мерден.

– Послушайте, - сказал Коди, - я понимаю, что вы хотите защитить репутацию своего друга, но это просто глупо.

Мерден окинул его ледяным взглядом.

– Я встретил Одеда два дня назад, сержант. И вы ошибаетесь, считая, что он мне брат. Не верность побуждает меня говорить подобное, а разум. Подумайте: все пациенты, которых мы видели вчера, были смертельно больны, по словам Лидмана, но не все они страдали одинаковыми симптомами. Следовательно, некоторые из них должны были умереть в течение нескольких часов, а другие - гораздо позже. Однако все они умерли в одночасье, возможно, с разницей в несколько минут. Мы никогда точно не узнаем, потому что свидетелей не было.