Повелительница сов
Шрифт:
– Жирным будешь!
– Я молодой организм!
– вопил Каним, - мне нужно расти! Отстань, дай пожрать! Остин, помоги!
Де Вест только закатил глаза и промолчал, делая вид, что ничего не замечает.
– Ты уже третью порцию уплетаешь, маленький обжора, - прорычал Идем.
– Сам не ешь и другим не даешь!
– А ну отдай! Это была моя порция!
Каним вырвался из цепкой хватки белокурого юноши, и они начали носиться по кухне. Идем уже практически догнал полукровку, когда тот неожиданно замер на месте и резко повернулся к нему.
– Так не достанься же ты никому!
И Стефан с боевым кличем на устах и со всего размахну кинул тарелку на пол. В полнейшей тишине по кафелю разлетелись ее осколки.
– Вы что совсем озверели?! – уже не выдержал де Вест.
Его
– Присоединяйтесь, - произнес он расслабленным голосом, - все собрались в гостиной, дамы уже давно ушли спать.
Юноши радостно проследовали вслед за графом де Дивесом, а Стефан остался стоять посреди кухни. Ему не понравился тон мужчины, он насторожил его.
– Скользкий тип, - произнёс Дейн, приземляясь на подоконник, - не советую с ним разговаривать.
– Кто бы вообще говорил. «Действую по плану Алая роза!» - воскликнул парнишка, изображая короля ночных птиц, а потом осуждающе посмотрел, - ну вот кто тебя просил?
– Я уже извинился, - буркнула птица.
Каним махнул на него рукой и направился догонять товарищей, которые уже давно скрылись в полумраке коридора. Когда он вошел в гостиную, дискуссия уже была в самом разгаре. Стефан опустился в свободное кресло, и чем больше он вслушивался в разговор тем сильнее ужасался словам, вылетавшим из уст находящихся здесь пуринов. Пока наконец его терпению не пришел конец и он не сдержался. Каним возмущенно фыркнул, недовольно чмокнув губами. Граф перевел на него удивлённый взгляд и впервые за столь долгое время общения обратил внимание.
– Мальчик мой, наивная душа, плененная чарами прелестных женских тел, - томным голосом проговорил мужчина, - женщины чисто декоративный пол. Они нелепое, но безусловно самое чудесное торжество материи над разумом.
– Вы хотите сказать, что они лишены всякой способности мыслить?
– Разве только той, что помогает им ублажать нас и выбрать себе тряпки, собственно второе вызвано первым.
По зале пробежала волна ядовитого, мужского смеха. Каним бросил испуганный взгляд на своих товарищей. Они задиристым смехом вливались в гомон уже более взрослых голосов, образуя идеальное сочетание. Стефан пугливо оглядывался по сторонам, его взгляд упал на Сиана, весело извергающего из себя юный смех.
– Вот, что я тебе скажу мальчик, спустя столько лет мне удалось установить, что женщины делятся на две категории: прелестные нимфы и уродливые кобылы.
Парнишка замер пораженный сказанными словами и невольно вжался в свое кресло.
– И последние весьма полезны, - усмехнулся, довольный собой, граф.
– Сер Джонатан, а ваша жена к какому типу принадлежит? – набравшись смелости, спросил юноша.
Смех в зале тут же прекратился и все замолчали, с замиранием сердца глядя на хозяина дома, который казалось побагровел в один миг.
– К нимфам, - засмеялся де Дивес, - я весьма падок на бесполезные безделушки.
– Простите мне мою дерзость, ваше сиятельство, но у меня к вам есть один вопрос, позволите ли вы мне его вам задать?
– Отчего же нет. Мне нравится твоя дерзость.
– А любовь, что вы думаете о ней?
– Любовь – это удел пуринов поверхностных, только они способны на эфемерную преданность и верность, - высказал свою мысль мужчина, - верность инстинктам, вот то такое приверженность настоящему себе, каким вас создала Богиня.
Каним смолчал, пропустив это ужасное коверканье слов Всевышней. Сиан бросил взгляд на Стефана, он совсем и забыл, что тот уже не тот, каким был прежде. Полукровка развалившись сидел в своем кресле и его взгляд бездумно блуждал по комнате, порой касаясь лица Идема, но совершенно не видя его перед собой. Белокурый заметил, как Каним машинально вертит в руках амулет иллюзий, несильно потирая его пальцами. Все внутри похолодело от мысли, что в один миг он совершенно случайно может сорвать его со своей шеи и всем откроется тайна, которая должна быть умерщвлена. Идем едва слышно щелкнул пальцами, но Каним услышал, и они вышли из комнаты.
– Что ты творишь?
–
Ты про что?– А ваша жена красивая или уродливая? – перефразировал вопрос парнишки белокурый.
– Его слова возмутительны.
– Но твоего мнения никто не спрашивал.
– Ошибаешься, - гневно дернул головой Каним, - пока я в этом обличии, я могу высказываться и меня совершенно не волнует, что они считают меня чудаком. Пока я юноша, мои слова хотя бы будут услышаны, до понимания тут очень далеко.
Стефан попытался пройти обратно, но Идем преградил дорогу.
– Ты куда?
– Назад. Мне нужно сказать ему еще пару ласковых слов.
– Никуда ты не пойдешь.
– Да что ты мне все время указываешь?! – вспылил парнишка, - то, что я твоя невеста, еще не надет тебе никакого права мне приказывать!
– Еще как дает!
Сиан снова ухватил его за локоть, больно впиваясь пальцами в кожу. Каним вывернулся и отвесил белокурому звонкую пощёчину.
– Ах так!
Стефания испуганно обернулась на Сиана, слыша в его голосе сталь Нарсиса, и он замер в нерешительности с занесенной над ней рукой. В нем бушевала ярость, которую она так ребячески-шутливо вызвала своей наивностью и бесконечной верой, упованием на лучшее. И он замер, смотря в ее чистые кремнистые глаза, которые смотрели на него уже не с терпеливой надеждой, как прежде, а с завороженной безнадежностью. И он опустил руку, отступил на шаг назад, осознавая величие своей ошибки, а через мгновение он выбежал из комнаты, оставив ее наедине с разбившимися надеждами.
В ту ночь, никому не сказав ни слова, Стефан исчез навсегда.
========== Часть 10. Ветер перемен. Глава 1. Паучьи сети ==========
За окном начинало светлеть. Голубоватый свет проникал в комнату и рассеивался, захватывая в свой плен танцующие пылинки. Стефания отложила в сторону книгу, в эту ночь ей так и не удалось заснуть. Поднявшись на ноги, девушка подошла к окну и выглянула наружу. Утренняя прохлада ласково коснулась лица и воспаленных глаз. С исчезновения Стефана прошло уже около двух месяцев. Всем сказали, что семья отправила его на обучения в Эллиадию, а на вопрос «почему так неожиданно?» слышались неясные ответы и отговорки, окутывающее случившееся тайной. Полукровка как раньше забралась на подоконник и свесила ноги. Ее взгляд блуждал по вольным изгибам просторов, знакомым с самого детства, а внутрь закрадывалась пустота, которая уже не пугала. Дни в поместье протекали мучительно медленно, чтение книг увлекало лишь на время и уже не доставляло прежнего удовольствия. Душа просила приключений, она рвалась прочь из этого тела, молила вернуть все назад, но этому не суждено было сбыться. Переписка с Сианом была сухой и вычурной. Так бесчувственно Стефания еще никогда не писала. Но юная воительница ничего не могла с собой поделать, стоило ей сесть за письменный стол и взять в руки перо, как кто-то задувал горящий внутри нее огонm, и рука выводила неживые слова, возвращавшиеся к ней с удвоенной силой. А последние две недели от белокурого юноши не было ни слова, хотя это скорее ее радовало, нежели огорчало. Напоминание о нем в ее жизни заставляло внутри неистово метаться все, что еще не потеряло безразличие. Иногда Стефания выходила на улицу, чтобы поупражняться в стрельбе из лука. Порой это занимало весь день, и полукровка сама не замечала, как ее навыки улучшались с каждой пущенной стрелой, выстрелы становились все точнее и точнее. Лукиана и отца уже с неделю не было дома, их призвали во дворец, но зачем Каним не знала. Ей было все равно. Теперь весь тот мир не касался ее, она была чужда ему и полукровка устала кричать. Кажется она поняла, что ее не услышат.
– Миледи.
Сова приземлилась рядом и взволнованным взглядом окинула своего повелителя.
– Не хотите сегодня полетать?
– Нет.
Стефания тяжело выдохнула и забралась обратно в свою комнату. Полет тоже теперь угнетал. Надо было спуститься и позавтракать, пока матушка не проснулась. Быть с ней наедине было невыносимо, поэтому Каним старательно ее избегала. Меньше всего ей сейчас хотелось расспросов от той, что постоянно ее упрекала, разочаровано качала головой и заставляла слушать нравоучительные тирады.