Поверь мне

И главное, как сказала это, с улыбкой и почти обещая, а потом напевая и шатаясь пошла к своей машине. Может Михаилу позвонить? Не знаю, как она еще не разбилась с таким мастерством? Но я забыл об этом услышал еле слышный стон, ее стон. Как его услышал вообще не понимаю, сорвался и побежал к квартире, открыл дверь и остановился на пороге. Свет из коридора освещал зал, диван и лежащую на нем блондинку. Вот только мне было до нее плевать, та к которой я пришел лежала на полу рядом с диваном, наверняка упав с него. Свернулась от холода в клубочек, как какой-то зверек. В душе что-то противно заскребло, и это был уже явно не зверь. Зашел в квартиру, закрыл за собой дверь.

Она все так же лежала, пока я медленно к ней подошел и посмотрел на напряженное даже во сне лицо. Ох, до чего же с ней тяжело… Поднял ее на руки, весит конечно прилично. Кажется, это девушка, так что еще и спальня должна быть, а то тут ее сестрица на весь диван раскинулась. Спальня и правда была, дальше по коридору, судя по всему ее Марго обставляла, ну и хрен с ней. Оттянул одеяло, положил это недоразумение на кровать и остался стоять рядом, смотря как она спит. Свое поведение объяснил себе только минут через пять, когда понял, что она даже не разделась. Стащил с нее кроссовки, затем снял куртку и отнес их в прихожую. Зачем-то вернулся в ее комнату и долго решал снимать ли с нее джинсы или не стоит. Размышления закончились, когда она повернулась набок во сне и я увидел, как сильно надавил ее ревень на них. Вздохнул и все-таки стащил с нее штаны и аккуратно положил их на кресло, предварительно забросив куда подальше ремень. На кой чёрт она его носит, если он ей так давит?

Чувствую странно. Сейчас, когда не раздражает, у меня такое чувство что она что-то вроде моей сестры, которую я просто до чертиков ненавижу. Попытался настроиться на ненависть, даже подумал сходить на кухню за ножом и горло ей перерезать, но не смог, уж больно невинно она смотрится, когда спит. Даже если не брать в расчет розовые кружевные трусики на ее толстой заднице, и дыры в этой старой белой футболке, настолько дырявой, что такой же розовый лифчик видно. Вздохнул, накрыл это недоразумение одеялом по самое горло и застыл в нерешительности, не зная, что делать дальше.

Уходить не хотелось, борьба со зверем вымотала, и я просто непросто, уже хотел покоя и поспать нормально. Кровать в этой комнате была большая, а если учесть, что квартира и так наша, я без зазрений совести лег со второго боку, оставив ей большую часть кровати и одеяло. Прикрыл глаза, чувствуя ее запах и наконец спокойно уснул.

Глава одиннадцатая. Кто же я

Глава одиннадцатая. Кто же я

Ногти полоснули по плечу, отбросив в стенку и до предела натянув цепь на ноге. Волк зарычал в гневе, в один прыжок попытался достать до меня. Огромная челюсть клацнула возле моей головы, после чего мне не осталось ничего другого, как дать ему в челюсть кулаком. Боль после удара была ужасная, кажется я сломал несколько костей. Волк завыл и отпрыгнул в сторону громко рыча, только уже на приличном расстоянии.

— Что происходит! Ен! — кричу, кривясь от боли.

— Твою же мать, — ругается кудрявый этот.

Смотрю на него, он валяется на полу, с плеча хлещет кровь, когти волка проткнули его насквозь. Он пытается зажать рану рукой, но это не дает эффекта, так и кровью истечь не долго. Парень стонет от боли, получить такую рану сейчас, когда нет звериной регенерации очень опасно.

— Почему он превратился, а мы нет? — спрашиваю у него, смотря на волка.

— Это переход парень! Ты что раньше не выдел? Смотри, он все еще на двух стоит, как человек.

Ен, то что было раньше им, и правда стоит на двух. Его размеры стали больше, он неуклюже пытается сорвать с ног кандалы, но пака слишком слаб.

— Есть вопрос поинтересней, брат. Он сейчас еще слаб, но через несколько часов станет сильнее и тогда кандалы и твой кулак его не остановит. Что тогда мы бедуем делать? — кудрявый плюет кровь.

— Это началось из-за того, что мы перекрыли подачу газа? — интересуюсь, проверяя сколько костей на руке сломал.

— Вряд ли, — кудрявый срывает с себя лохмотья, раньше бывшие одеждой и рвет зубами на полоски, перевязывает рану.

Подхожу к нему, помогаю, иначе он не справится. Больше не чувствую в себе злости на него, злость заняло беспокойство.

— Ты как? Нормально? Выглядит не очень, — прижимаю целой рукой его рану, разные тряпки алеют от крови.

— Превращусь и все будет нормально, — отвечает он тяжело дыша.

— Это долго с ним будет происходить? — сменяю тему, видя, как ему тяжело.

— Я же говорил, дня два — три в среднему если перейдет конечно, — парень кривится, садясь в углу и подпираясь спиной об угол.

— А разве он уже не…

— Нет, — перебил меня кудрявый, поняв вопрос и так, — в любой момент что-то может пойти не так и он умрет.

Ен зарычал, он пока боялся подходить к нам, но это только пока.

— Понятно, — бесит собственное бессилие, — мы можем чем-то помочь?

— Нет, это только ведьмы могут. Но где ты видел здесь ведьму? — кудрявый слегка улыбается.

— Ведьмы?

— Встречал их? В наших края осталась только две, одна ненавидит нас, вторая помогает. Вечно не стареющие старушки. Я видел ее всего лишь раз, когда переходил, но мне хватило что бы их возненавидеть.

Целых две? Интересно, к какой меня отвозил дядя? К плохой или хорошей? Хотя какая разница? Судя по всему, встреча кудрявого и ведьмы так же нельзя было назвать приятной встречей.

— Я встречал ведьму однажды, — говорю, чтобы отвлечь кудрявого от боли и самого себя от переживаний за этих обоих.

— Правда, что ли? — голос кудрявого слабый, касаюсь его лба рукой, влажный и прохладный такой.

Беру его руку, пальцы холодные. Это все очень плохо, неужели кровь оборотней совсем не лечит?

— Слышь, мы с тобой не в таких отношениях, что бы ты меня за ручку держал! — он попытался пошутить, забирая свою руку.

— Ой, да успокойся! Не заберу я тебя у твоей пары, вернёшься домой, завоюешь ее снова и все у вас бедует хорошо.

Улыбаюсь в ответ натянуто, тряпки уже полностью промокли кровью. Если силы оборотня не вернутся в ближайшее время, то…

— Да я не втюрился в нее, — снова отнекивается он, но уже не так активно, как раньше.

— Ага, — киваю со смешком.

Беру несколько шкурок с кучи Ена и приматываю их к ране. Да, одежда и шкурки грязные, но оборотням все микробы не по чем. В действительности, что может быть большей инфекцией для организма, чем зверь внутри тебя?

Он молчит, пока я перевязываю его раны. Ен в углу скрутился калачиком и слегка постанывает, как человек. В воздухе так и чувствуется напряжение. Мой зверь спит, я не хочу, чтобы он проснулся, но при этом мне нужны его силы, регенерация. Они нужны не только мне, кудрявому и Ену тоже. Как противна сама мысль о том, что я слишком слаб без него. Не могу выбраться с этой клетки, в которую попал именно из-за него! Сколько еще раз эта гадость будет портить мою жизнь, сколько еще я буду страдать из-за него?!