Поверишь в любовь?

— Я поговорю с отцом, — на прощание сказал Ник Вилене, крепко пожав руку.

С Александром Веселовым он простился суше, игнорируя бегающий взгляд и заискивающую улыбку.

В машине Настю начало трясти, заторможенное состояние постепенно отпускало, и паника, вперемешку с острым стыдом, накатывала волнами.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ник, внимательно рассматривая Настю, видя наверняка больше, чем она могла предположить.

— Всё нормально, — девушка отвернулась к окну, чувствуя, как краснеет.

— А честно?

— А честно — я хочу хот-дог с заправки и плакать, — Настя посмотрела на мужчину.

— Иди сюда, — Ник притянул Настю, та два раза всхлипнула, почувствовала горячие слёзы на щеках, в носу защипало, но тёплые, совсем немного шершавые руки, прижимавшие к мужскому телу и гладившие по плечам, на удивление быстро успокоили.

— Я люблю тебя, — прошептала Настя.

— Я тоже, — Ник улыбнулся.

Через полчаса Настя ела хот-дог, а на заднем сидении лежал огромный букет гортензий, перевязанных синей лентой. О том, что на завтра назначена встреча с семьёй Ника, девушка решила пока не думать, как и о том, что Ник провёл в комнате с отцом и Виленой не меньше часа.

Глава 31

Настя проснулась раньше Ника, немного расстроилась из-за этого, очень уж нравился способ, которым будил её мужчина, но сама проявить инициативу не рискнула. Нику необходимо выспаться, завтра он уйдёт на работу, вернётся только послезавтра.

Девушка проскользнула в ванную, потом потопталась на кухне, придумывая, чем же ей заниматься, пока Ник будет на работе, а позже, на цыпочках отправилась обратно в спальню, где рядом с Ником растянулся на подушке Серенький.

Мелькнуло отражение в высоком зеркале коридора, Настя испугалась в первый момент, а потом замерла, разглядывая себя. Длинные волосы распущены, маечка с тонкими бретельками, лифчик она дома не носила, хлопковые шорты в розовую клетку, мятые со сна. Она прикусила губу и медленно подошла к зеркалу, приспустила и без того низко сидящие шорты, покрутилась. Скосив глаза в сторону двери спальни, находившейся почти напротив зеркала, приподняла майку выше груди, ещё раз покрутилась. Надо же, она совсем не похожа не беременную. Ничуть не вырос живот, совсем немного увеличилась грудь и стала более чувствительной. Она никак не изменилась ни снаружи, ни внутри. Настя прислушалась к себе, нет, ничего особенного она не ощущала.

Скоро всё изменится, и если внутренние изменения девушка едва ли могла представить, то внешние — очень живо. Не пройдёт и пары месяцев, максимум — три, как начнёт расти живот, грудь, бёдра. Ещё через некоторое время Настя превратится в необъятное нечто, а потом… после родов, о которых она не думала из чувства самосохранения, растечётся как желе, покроется растяжками, целлюлитом, обрастёт лишним весом и больше никогда не станет такой, какой она видела себя сейчас в зеркало.

А ведь она и жизни не видела, ничего не видела! Даже сексом не успела насладиться вдоволь, так и не надела откровенный комплект белья, который купила перед встречей с Ником, скоро тот будет безвозвратно мал. Хотелось плакать, реветь в голос от отчаяния, топать ногами. Все её ровесницы будут учиться, встречаться с парнями, строить карьеру, а она превратится в растёкшуюся матрону ещё до того, как успеет до конца понять, как это — быть женщиной, желанной и единственной.

Она развернулась на пятках и рванула в ванную комнату, гася громкий и отчаянный плач, ладонями прикрывая рот. Вилена была права, когда смотрела на Настю глазами, полными отчаянного сочувствия.

Девушка включила холодную воду и спешно умылась, пытаясь погасить жар на щеках и в глазах.

— Стася? — Ник заглянул в ванную комнату, Настя только в этот момент сообразила, что не закрыла дверь. — Стасенька? — он подошёл вплотную, спиной Настя чувствовала, насколько он горячий со сна. Протянул руку и начал её умывать, заставив высморкаться, чем вызвал новый приступ слёз.

Настя только и почувствовала, как легко её поднял Ник, пронёс к кровати и усадил к себе на колени. Не переставая гладить по голове, он будто укачивал Настю, и она постепенно успокаивалась, по одному отбрасывая страхи, которые несколько минут назад теснились в голове, грозя разорвать на тысячи кусочков.

Пришлось рассказать Нику из-за чего паника и горькие слёзы, стало стыдно за собственную несдержанность и, наверняка, глупость, но Настя решила не молчать. Одна она с сонмами сомнений и противоречивых эмоций не справлялась, поделиться было не с кем. Оставался Ник, вернее, кто же ещё, если не он?

Мужчина тяжело вздохнул, взлохматил свои волосы привычным движением ладони, отчего они стали торчать вверх и частично в сторону, и улыбнулся, по-доброму и открыто.

— Ты поправишься, это правда, — Насте оставалось горестно вздохнуть. — Но совсем не обязательно, что после родов не вернёшься в прежнюю форму. Это устойчивый миф, поверь, а ещё лучше — вспомни свою маму, если тебе это не причиняет сильную боль, генетика имеет значение.

Насте не причиняли боль мысли о маме, слёзы, непонимание, неприятие прошли давно, а воспоминаний почти не осталось.

— Я не слишком хорошо её помню, — призналась девушка.

— Я тоже, но точно помню, что она была худенькая, как ты, — Настя нахмурилась и посмотрела в удивлении на Ника. — Она была на последнем звонке Влада после девятого класса, и я почему-то хорошо её запомнил в тот день. Очень стройная и невероятно молодая… Помню, на неё оглядывались мужчины, даже некоторые старшеклассники, — Ник улыбнулся. — Напомню, что это был последний звонок её шестнадцатилетнего сына, а дома её ждала маленькая дочка, рыдающая сейчас в моей квартире из-за мифического лишнего веса и целлюлита, который не факт что появится в ближайшие тридцать лет.

— Очень стройная и молодая? — Настя вздрогнула, почему-то эти слова задели. Дело не в Нике, дело в вопросе, на который она хотела знать ответ всё то время, как стала понимать ситуацию с отцом, Виленой и Стёпочкой. — Тогда почему? Почему? Почему он изменял ей?!

Ник напрягся, внимательный карий взгляд не выражал ничего хорошего, но Настю уже было не остановить, она хотела знать ответы на свои вопросы.

— Скажешь, потому что он полюбил Вилену? — прошипела Настя. — Предложишь поверить в любовь? Если бы он любил — он бы развёлся с женой, а не жил столько лет и не родил второго ребёнка! Он бы не ждал несколько лет после смерти жены и уж точно не изменял бы ей сейчас!

— Он — козёл, — почти по слогам проговорил Ник, и Настя замерла. — Я бы мог назвать тебя максималисткой, ничего не понимающей маленькой девчонкой. Попытаться объяснить, что твой отец испытывает огромное чувство вины перед Степаном, которого признал только в семнадцать лет, настолько огромное, что оно застит ему собственную дочь, а о старшем сыне он не вспоминает вовсе. Но я не скажу ничего этого, Стася. Твой отец козёл. Козёл по отношению к Вилене, надеюсь, однажды она попросту пнёт его из своей жизни.