Повесть из собственной жизни. Дневник. Том 2
Шрифт:
14 мая 1929. Вторник
Юрия опять нашла — близкого, необходимого, родного. Живем дружно. Игорь кричит по ночам. Так жалко, что силы нет. Возьмешь на руки — вцепится губами в руку и сосет, и уже не кричит в это время, а лежит такой тихий, покорный и жалобный. Это уже совсем невыносимо, тогда я чувствую, что начинаю реветь сама. Сегодня была у д<окто>ра Власенко. Она нашла, что все хорошо, что пупочек нормальный, бояться нечего, а срыгивание у него нервное. Сказала, что надо его купать, гулять с ним и даже держать окно открытым. Расписала, как его кормить, между прочим, давать фруктовый суп. Будем воспитывать его по последнему слову науки.
Получает массу подарков [205] . Всего ему не только не переносить, но, вероятно, и не переодеть. Хорошо прибывает в весе. Налаживается желудок. Эту ночь хорошо спал, а сейчас не спит и молчит. Глазенки раскрыты, руками
Вышел сборник Союза [206] . Издан плохо и много опечаток, только мои стихи, слава Богу, чистые. Все-таки довольно приятно.
205
Получает массу подарков — «Подарки» поступали как от частных лиц, так и от благотворительных учреждений. Игорь Софиев писал: «Первые 2–3 года я провел в кроватке, в которой до меня произрастал наследник русского престола Владимир Кириллович. Это была довольно просторная кроватка-манеж с бронзовыми боковинами, с блестящими набалдашниками…» («Тебе»: Жизнеописание и творчество И.Ю.Софиева, с. 121).
206
Вышел сборник Союза — В первый сборник Союза («Сборник стихов. Париж. 1929. Выпуск 1. Союз молодых поэтов и писателей в Париже») были включены стихи В.Андреева, В.Гансон, А.Гингера, В.Дряхлова, Е.Калабиной, И.Кнорринг, Д.Кобякова, В.Мамченко, Ю.Мандельштама, Б.Очередина, Б.Поплавского, А.Присмановой, В.Смоленского, Ю.Софиева и Н.Станюковича. И.Кнорринг представлена стихами: «Все, что кануло в прошлом году…», «Я брошу всё: стихи, слова и строки…», «Я не знаю, что я люблю…», «И разве жизнь моя еще жива?..» и «Я плачу над пестрою маской…»
Получила сегодня письмо от Наташи Пашковской.
23 мая 1929. Четверг
С Игрушкой что-то неладное [207] : за два дня, со вторника, сбавил 200 гр. Желудок работает прекрасно, сам такой чистенький, красноты больше нигде нет, так хорошо прибывал все время — и вдруг! Боюсь, что он голоден. У меня совсем мало стало молока. Сегодня в 7 <часов> я уж не знаю, сколько капель он мог высосать, и до 10-ти кричал. Мамочка даже на службу не пошла, ждала меня. Все страшно нервничали — Папа-Коля, открывая бутылку Cau de Vais [208] , поранил себе руку. Мамочка все торопила меня с кормежкой, словно попрекала, что я не дала ему есть.
207
С Игрушкой что-то неладное — Игрушка, Капелька — прозвища маленького Игоря Софиева.
208
Название детского питания (фр.).
— Ты напрасно думаешь, что ему не вредно так кричать.
Кончилось тем, что я совсем разревелась. После часу понесли взвешивать, и какой сюрприз. Сейчас он спит и, должно быть, опять кричать будет.
А тут еще столько забот. В отеле будет проводиться во все комнаты вода и после этого, конечно, страшно вздуют цены. Попов говорит, что за нашу комнату (где прежде жили наши) возьмут 800 фр<анков>. Ясно, что это невозможно, и надо что-то искать. Ас ребенком это очень и очень трудно. И почему-то я должна об этом думать.
С деньгами совсем плохо. Прошлую субботу Юрий уже ничего не получил, на этой неделе тоже, наверно, аванс превзошел жалованье. Вчера же не на что было купить соли. Прячу деньги на Капельку — на воду и молоко (копила на Власенко, а сегодня пришлось разменять). Сама тоже, конечно, не пила его. Вот молоко и пропадает. Получила от Нины Павловны Прокофьевой коляску и теперь два часа сижу в Люксембурге на самом солнцепеке. Уже сильно загорела. Дни стоят жаркие, 26 гр<адусов> в тени. Мальчишку закрываю от солнца, и он все время спит. Только, по-моему, он ужасно похудел. А раздевать все-таки боюсь. Хотя в комнате, где он лежит без вязанки и завернутый в пеленку, всего 23 гр<адуса>. Но он менее всего принадлежит мне, я не могу с ним делать, что хочу, что считаю нужным. Опекунов у меня много!
4 июня 1929. Вторник
Не эта, а прошлая ночь была отчасти трагической, отчасти комической. Я давно ждала этого. Когда-нибудь надо же было начать, ведь для мужчины такое долгое воздержание, несомненно, вредно. Я этот вопрос всегда обходила, а Юрий говорил шутками, но за шутками этими было много горечи. Казалось, надо было начинать второй раз брачную жизнь — так я от всего этого отвыкла, и на этот раз я волновалась гораздо больше, у меня был страх, как
у девушки. Сначала я вылезла из кровати, залезла на кресло и разрыдалась. Мне все казалось ужасным. И твердила себе: «Не могу», и была даже какая-то обида на Юрия, и жалко его страшно. Потом, после долгих слез и долгих разговоров победила жалость. Вот и все. А подробности — ну их! Хотя было много интересных слов. А мне хотелось безумно, до боли, до отчаяния только одного — спать.Игорь с пятницы не прибавил ни одного грамма. Смесь я варю, должно быть, очень плохо, масло плавает на поверхности, когда, по-моему, оно должно настолько перекипячивать-ся, что жир пропадает. Надо кипятить его 5 минут, а я больше 4-х никогда не могу, — оно начинает подгорать. А с этого, должно быть, у него и болит живот. Иногда очень много срыгивает, ходит очень твердым, кричит. И главное — это вес! Написать что ли Власенко или уже подождать до пятницы?
Время нет совершенно. С тех пор, как он лежит незапеленутым, пеленки надо менять, по крайней мере, каждые полчаса. Сушить негде. Встаю в 5 ч<асов> 45 м<инут>, ложусь никак не раньше 11 ч<асов> 30 м<инут>. Ужасно хочу спать.
13 июня 1929. Четверг
Была у Власенко. У Игоря грыжа пупочная, необходимо делать операцию. Должно быть, наши беды никогда не кончатся. А так Власенко нашла его хорошим и здоровым.
Очень хочется его скорее крестить. А Юрий чего-то тянет, от разговоров уклоняется. Я пригласила Наташу, крестным, наверно, будет Андрей. Хотя мы так и не договорились на этот счет. Хотелось крестить в это воскресенье, да теперь уже, конечно, не выйдет. Юрий, кажется, хочет устраивать какие-то пиршества, а, по-моему, все это напрасно, особенно при нашем теперешнем финансовом положении. А крестины откладывать из-за этого тоже нечего.
А финансовое положение таково, что вчера уже взята вся получка за эту неделю.
Сегодня вечером должна прийти Наташа. Очень хочу ее видеть. Сегодня, после ругательной статьи Ходасевича [209] в «Возрождении», появилась первая статья о Сборнике в «Новостях» — Мочульского [210] ; всех похвалил: я и на этот раз вылезла довольно благополучно, хотя ярлык Ахматовой закреплен уже окончательно. И с легкой руки Адамовича эпитет: «мечтательная». Это я-то мечтательная! Юрию на этот раз не повезло: «стихи» малохарактерны, так что и говорить о них не стоит.
209
После ругательной статьи Ходасевича в «Возрождении» — Статья В.Ф. Ходасевича «Летучие листки» (Возрождение, 1929, № 1458, 30 мая). Здесь и далее речь идет о рецензиях на вышедший первый Сборник Союза. 1 июня в Союзе состоялся «Вечер устных рецензий»; свои мнения о сборнике высказали: Г.В.Адамович, К.В.Мочульский, Н.А.Оцуп, Г.А.Раевский, Н.Г.Рейзини, Ю.К.Терапиано.
210
Статья о Сборнике в «Новостях» — Мочульского — Статья К.В.Мочульского «Молодые поэты» (ПН, 1929, № 3004, 13 июня).
Станюковичу посчастливилось, хоть одна строчка о нем, да есть. Хоть и не очень значительная. «Станюкович грамотно излагает свои мысли в корректных стихах».
Папа-Коля вчера видел Цетлина, и тот просил меня прислать стихи для «Современных записок». Обычно я посылаю ему их в конце декабря, в виде новогоднего подарка, и до сих пор он их отвергал. А теперь хочу задрать нос: «Меня просят дать стихи в «Совр<еменные> Зап<иски>». И надо это сделать обязательно. Уж не поместить их теперь ему будет неловко.
В отеле проводят воду. Рано утром приходят рабочие, я посылаю их к черту, но потом приходится самой идти с маленьким в бюро и терпеть, как они ломают спицы и паяют трубы. Совсем выбилась из колеи.
Прибавили мне инсулин до 2 1/2, чтобы я могла продолжать кормить. Дела мои пошатнулись.
17 июня 1929. Понедельник. Jardin du Luxembourg
Вчера Юрий, прочтя мои последние стихи, назвал меня покорно пассивной. И утверждал, что я была такой всегда, даже в Севре, что если бы не его упорство в достижении своей цели, то мы бы никогда не соединились. Мне было очень больно от его слов. Это — я-то «пассивная», это я-то могла «просто расстаться», когда для достижения этой самой цели, или, вернее, ради одной любви и доверия к нему я чуть было совсем не порвала со своей семьей и поставила себя в такое положение, о котором я до сих пор не могу спокойно вспоминать. Он этого никогда не понимал и до сих пор не понимает. Я ему сказала только, что меня удивляют его слова, но ничего возражать ему не хотела. Мне не хотелось показать ему, что я расстроена, и пошла в эту комнату, несмотря на поздний час. Спросила, нет ли чая, и когда пошли за ним, сказала, что не хочу. Старалась говорить глупости и смеяться. Ушла и тоже стараюсь думать о постороннем. Мне очень не хотелось, чтобы он увидел мои слезы. Жизнь мне казалась капитально проигранной.