Повесть о детстве

— Куда же вы смотрели? — встрепенулась бабушка.— Двое мужчин поехали — и такой позор! Этот жулик па ярмарке вас ждал! Нельзя было спросить? Нельзя было подождать? Или вам деньги жгли карман?

— Это он,— показал Лурия па Шлему и улыбнулся. Обычное смешливое настроение вернулось к нему, и он уже со стороны смотрел и на себя и па корову.

— Это вы? — удивилась бабушка.— Вы, мясник, позволили себе влезть в такую лужу?

— Ещё можно выручить часть денег,— извиняющимся голосом произнёс Шлема и вытер пот с лица.—Только её придётся убить.

— Убивайте, режьте, делайте, что хотите!..— Бабушка мах-пула рукой.— Сёма, пойдём!

Но уйти сразу же не удалось. Распахнув настежь ворота, во двор ввалился Мойше Доля.

Он строго посмотрел на собравшихся, потом шлёпнул ладонью по спине коровы, со злостью сплюнул и выругался.

— Кто здесь старший? — спросил он сердито.— Вы, Шлема? Будьте любезны вернуть мою долю!

Шлема растерянно оглянулся, ища поддержки, но все уже покинули двор Лурии. Только бабушка стояла около коровы и с тоской смотрела на её худую спину.

— Боже мой,— шептала горестно бабушка,— на ней даже мяса нет! И она ещё смеет сходить за корову!

Но корова, не понимая чувств бабушки, подняла на неё свои испуганные, сиротские глаза и замычала тоскливо и глухо.

ШЕРЛ

Корову ругали за то, что она корова, и за то, что она не корова, и за многое другое. Наверно, за всю свою жизнь она не переживала ничего подобного.

Однако вскоре выяснилось, что корова не так уж безнадёжна.

К бабушке пришёл Шлема с Лурией. Сдвинув на затылок картуз, Шлема, улыбаясь, сообщил:

— Оказывается, нужно выждать время, и она будет доиться.

— А я что говорила! — обрадованно воскликнула бабушка.— Я это сразу заметила по её глазам!

— Да? — удивился Лурия.— А сколько, по-вашему, нужно ждать?

— Я знаю? День или три дня... У меня есть терпение.

— Хорошо,— вежливо согласился Шлема.— А год вы не хотите?

— Год? — Бабушка опустилась на стул и засмеялась.— Это уже слишком много для меня.

— Но вы подумайте,— уговаривал её Шлема,— ведь мы её купили совсем даром, по дешёвке. Пройдёт какой-нибудь год,

и, если с коровой ничего не случится, она начнёт лить молоко.

Но бабушка уже не слушала его.

— Ничего не надо! — воскликнула она, размахивая руками.— Довольно дешёвок! А то будет, как с тем мужем.

— С каким мужем? — заинтересовался Лурия.

— Вы разве не знаете? Был на свете один муж, и он любил иметь дело с дешёвками. Он принёс домой полдюжины стульев. Жена взглянула па покупку и ахпула: косые, хромые, ведь на них смотреть стыдно! «А зачем тебе на них смотреть? — успокоил её муж.— Тебе на них сидеть надо. И потом это дешёвка, полцены, всё разно как даром!» Прошло два месяца — стулья расклеились. Потом муж принёс ей отрез на платье, зелёный, как укроп. «Зачем мне такое платье?» — спросила жена. «Что ты спрашиваешь? — обиделся муж.— Хотя это крашеный кусок, но дешёвка, за полцены!» Жена вздохнула и спрятала материю в комод. Пусть лежит! Потом муж притащил на себе кровать, широкую, с большими птицами на спинках. «Зачем ещё это?» — возмутилась жена. «Ты ничего не понимаешь! — рассердился муж,—Хотя сетка здесь гнилая, но кровать досталась мне по дешёвке, за полцены!» Жена постояла, постояла, покачала головой и сказала: «Знаешь ты что, будь здоров с твоими дешёвками!» — и ушла к другому...

Лурия засмеялся н положил руку на плечо бабушки:

— Так что вы нам советуете? Пе иметь дела с дешёвками?

— Конечно. С курицей-наседкой я ещё могу помириться. Но корова-наседка...— Бабушка растерянно развела руками.— Бог с ней!

На этом и порешили. И, может быть, потому, что было принято решение, все вдруг стали говорливы и веселы. Гора свалилась с плеч! Все сразу почувствовали, как хорошо жить, не имея коровы,— ну просто одно удовольствие!

— Будем уж смеяться с горя,— сказал Лурия.— А вы заметили, как у неё торчат лопатки? Это же горбунья какая-то!

— Да,— подхватил его слова Шлема,— а вы бы видели, как она сегодня посмотрела на меня. Она уже сама не рада, что попала в такую историю!

— Вы так говорите,— вдруг вмешался в разговор Сёма,— как будто бы корову покупал я, а не вы.

Шлема закашлялся, почувствовал себя неловко и, подмигнув Лурии, быстро вынтел из комнаты. В тот же день корова была продана. Компаньоны ничего не заработали на ней. Но кто думал о прибыли? Спасибо, что обошлись без большого убытка!

И всё пошло по-старому, только Сёма, к своему удивлению,

заметил, что бабушка заважничала. Да, да? Встречаясь со знакомыми на базаре или на улице, она, куда надо и нуда не надо, умудрялась вставить такую фразу: «Когда у нас была корова...»

«Когда у пас была корова»! Стоит послушать, с какой важностью бабушка произносит эти слова, стоит посмотреть в эту минуту на её лицо!

Мойше Доля быстро привык к местечку и чувствовал себя хозяином положения. Сёма всегда с удовольствием наблюдал за ним во время прогулок по улицам. Мойше шёл по прямой линии, не сворачивая ни влево, пи вправо, и все встречные уступали ему дорогу. Одни это делали испуганно-быстро, другие с важностью переходили на противоположную сторону, как будто им просто наскучило гулять здесь. Заметив толпу, Доля спокойно шёл на неё, и толпа рассекалась надвое.

Люди провожали его пристальными взглядами и вздыхали с облегчением, когда он наконец исчезал. Сразу начинались разговоры о том, что не такой уж сильный Доля, что он просто нахал, что он «представляется», что он, хотя и сильный, по дурак. Да, дурак! На последнем особеппо настаивали люди тщедушные и узкогрудые. Возможность хоть так обругать сильного, здорового Долю, которому они тоскливо завидовали, доставляла им огромное удовольствие. Но, ругаясь, они готовы были сию же секунду отдать Доле весь свой ум п все свои доблести в обмен на кусочек его здоровья. Всех больных огорчало не только его пребывание в местечке. Вообще его существование на белом свете было им неприятно. «Здоров как бык! — бурчали они.— И хоть бы когда-нибудь у него болели зубы!»

Мойше слушал всё это, молча заходил в лавку, просил приготовить ему небольшую покупку - крупы, сахара, масла, муки. И, пока взвешивался товар, оп с любопытством вертел на указательном пальце маленькую пудовую гирю. Уже это не предвещало ничего хорошего, и хозяин аккуратненько заворачивал кулёчки, заискивающе засматривая в глаза Доле и боясь сказать лишнее слово.

Только однажды у Доли произошла осечка. Он вошёл в магазин Гозмана и, остановившись у прилавка, принялся рассматривать обувь. Двери были открыты, и Сёма вместе с другими любопытными наблюдал за происходящим. Мойше отбросил в сторону пару жёлтых туфель и попросил показать что-нибудь шевровое. Чёрные ботинки, высокие, с пряжками, видно, пришлись ему по вкусу, и он, причмокнув, сказал:

— Вот это товар! Я здесь имею долю.

В это время из конторки вышел Гозман и, заложив большой палец левой руки в карманчик жилетки, приблизился к Мойше.

— Что вы сказали? — спокойно спросил он, приподняв правую бровь.

— Я здесь имею долю,— повторил Мойше, с удивлением рассматривая осмелевшего купца.

— Почему? — заинтересовался Гозман.

— Так просто.

— А-а,— протяжно произнёс купец,— а я думал, что вы мой компаньон!

Присев на стул, Гозман задумчиво почесал затылок и, закрыв глаза, вытянул ноги. Через секунду он взглянул на Долю и удивлённо спросил: