Повесть о детстве
Шрифт:
— Хорошо...— сказал Сёма, задумчиво глядя на разбушевавшегося Вруна.— Это всё правда?
— А я разве когда-нибудь врал? — удивился Пейся, искрение возмущаясь.
— Когда-нибудь — нет...— уклончиво ответил Сёма.— А что такое Доля: это фамилия или чин?
— Сейчас скажу,— оживился Пейся.— Мойше нигде не работает, ну, а кушать ему как раз нужно. Каждый день он приходит на базар и, увидев, что ты, допустим, покупаешь лошадь, говорит: «Я здесь имею долю!» И, если ты ещё хочешь жить, ты даёшь ему рубль. Потом Мойше идёт дальше и видит, что еврей в лавке набирает жене на платье. Он берёт в руки
— Где ж он будет жить?
— Пойдём посмотрим. Здесь близко, возле лесного склада.
Друзья пошли. По дороге Пейся продолжал расписывать нового жителя местечка:
— Ведро воды может выпить.
— Ещё что? — уже лениво спросил Сёма.
— Он мой знакомый.
— Ещё что?
— Дочка у него есть! Вдвоём приехали.
— Дочка тоже такая?
— Нет,— Пейся махнул рукой,— ерунда! Хворостиночка.
Вдруг Пейся остановился и, пытаясь спрятаться за Сёму,
прошептал:
— Он идёт!
— Куда ж ты прячешься? — удивился Сёма.— Он же твой знакомый.
— Молчи! — разозлился Пейся.— Чтоб человек не мог минуту помолчать!
Прямо на иих шёл растрёпанный мужчина в короткой измятой куртке, с заспанным лицом и очень большими красными руками. Увидав ребят, он остановился, кашлянул, и Сёме показалось, что в его ухо стрельнули из пушки. Мойше Доля подошёл к Пейсе и, положив тяжёлую руку на его плечо, чуть-чуть прижал Вруна к земле.
— Ничего умного...— задыхаясь, прошептал Пейся.— Допустим, вы меня победите. Так что здесь особенного? Я уверен, что вы сильнее меня.
Доля расхохотался и внимательно посмотрел на приятелей.
— Вы уже не такие малыши, как мне показалось... Почём фунт лиха, знаешь? — обратился он к Пейсе.
— Знаю.
— А ты? — спросил он у Сёмы.
— Я знаю, почём два фунта.
— Получается, что вы нюхали горе?
— Нюхали,— согласился Сёма, смелея.— Можем вам уступить долю!
Мойше засмеялся:
— Смелые воробьи! Уважаю...— И, весело подмигнув обоим, он побрёл дальше.
Провожая взглядом тяжело переваливающегося с ноги на ногу Мойше Долю, Сёма с завистью сказал:
— Вот это медведь — я понимаю!
— А я что говорил? — обрадовался Пейся.— Мы с ним всегда так разговариваем.
— Ты ж в первый раз с ппм говоришь!
— В первый, второй! Что ты придираешься? — обиделся Пейся и небрежно протянул Сёме руку.
Он не мог больше стоить на месте — скорей бежать, скорей рассказывать!
БАБУШКИНА ЗАТЕЯ
В субботу утром Сёма проснулся с мыслью, что ему нужно радоваться. Лёжа в постели, он перебрал в памяти все события вчерашнего дня и не нашёл в них ничего особенного. Говорил с Магазаником — это раз, пошутил с «мамашей» — это два, познакомился с Долей — три. Ничего особенного! И всё же какое-то радостное ощущение не покидало его. Да, хорошо быть та-
ним сильным, как Моише. И откуда у еврея вдруг берётся такая сумасшедшая сила?
Сёма начал насвистывать весёлую песенку,
но его свист привлёк внимание бабушки.— Что с тобой? — удивилась она.— Разве можно свистеть в комнате?
— Нельзя,— согласился Сёма, не зная, чем, собственно, вызван этот запрет.
— Ну, слушай внимательно,— продолжала бабушка.— На подокоппике стоит тарелочка с селёдкой. Уксус возьмёшь в шкафу. Поиял? Лучок там же, на верхней полке. Когда покушаешь, завернёшь хлеб в полотенце. А то он засыхает в две минуты. Понял?.. А я,— добавила бабушка важно,— ухожу по делу.
Бабушка уходит по делу!.. Это очень даже интересно. Но какие могут быть дела в субботу?
Сёма встал, вышел во двор, медленно вытянул из колодца ведро с водой и тут же на высоком замшелом камне принялся умываться, фыркая и брызгаясь. «Ах, хорошо! — восхищался он, выливая на голову кружку холодной воды.—Очень хорошо!» Обтеревшись докрасна колючим полотенцем, Сёма вернулся домой. На плите уже кипел чайник, крышка дрожала и прыгала. Сёма отодвинул чайник в сторону и, усевшись к столу, принялся уничтожать селёдку. Это была маленькая, несчастная рыбка без жира и без мяса. Есть её было скучно. Чтобы насытиться, Сёме пришлось мочить в уксусе куски хлеба. Он кашлял, крякал и ел... К концу завтрака пришла бабушка — лицо её было сосредоточенно и серьёзно.
— Так быстро? — улыбаясь, спросил Сёма.
— Пока только одни разговоры,— уклончиво ответила бабушка.
— О чём?
— Тебе уже нужно знать?
— Обязательно! — Сёма отодвинул тарелку в сторону и присел поближе к бабушке, с интересом ожидая её рассказа.
Но бабушка молчала. Сощурив правый глаз, она что-то прикидывала и подсчитывала в уме.
— Половина,— наконец сказала она, развязывая платок.—! Ещё нужна уйма денег!
— Для чего? — деликатно спросил Сёма, уже ёрзая на стуле.
— Мы покупаем корову,— небрежно сказала бабушка таким спокойным и даже легкомысленным тоном, что Сёма испугался.
— Кто это — мы? — осведомился он с тревогой, глядя на бабушку.
— Конечно, не я с тобой. Нас целая компания. Лурия, Шлема, Фейга... Мы покупаем себе корову.
— Кому ж она раньше будет? — засмеялся Сёма.— Такая компания!
Бабушка обиженно пожала плечами:
— Ты ещё мальчик. Нас всего восемь человек, и мы будем иметь свою корову. Понял? Подоили и в восемь кастрюлек вылили. А со временем...— бабушка вздохнула,— со временем она даже сможет дать приплод, и у нас будет своя тёлка.
— Странная затея.
— Ай, что ты понимаешь! — Бабушка строго посмотрела на Сёму.— Ты разве знаешь вкус молока из-под коровы? Вот, допустим, перед вечером я беру маленький стульчик, сажусь и начинаю её доить. Первым делом я даю тебе стакан парного молока. Это, Сёмочка, полпуда здоровья и пять лет жизни. А потом я беру ведро и разливаю в восемь кастрюлечек...
— Бабушка,— оборвал её Сёма,— это пустые сны. Ничего не выйдет, и можете не торопиться с кастрюлями.
— Почему? — дрогнувшим голосом переспросила бабушка,— Собрались ведь не мальчики, а взрослые люди и решили купить корову. И каждый вносит свою долю... Эх, Сёма,— мечтательно произнесла она,— если у кого-нибудь, не дай бог, заболеет ребёнок, так пошли надоили — и есть молоко. Ты понимаешь, что это значит?