Повесть о прекрасной Отикубо. Записки у изголовья. Записки из кельи (сборник)

Ходзё (правильнее, хо: дзё:; квадратный дзё:, или 9,09 кв.м.) – это условный размер жилища Вималакирти, благочестивого мирянина из древнеиндийского города Вайшали, главного персонажа «Сутры о Вималакирти» (яп. «Юимакицу сёсэцу кё» или «Юима-гё»).

В центре сутры – беседы бодхисаттвы Манджушри, воплощения мудрости, и Вималакирти. По просьбе Будды Шакьямуни тот приходит навестить заболевшего Вималакирти. На самом деле этот благочестивый мирянин, которого уважали и любили все жители города, прибегает к уловке, он лишь притворился, что болен, чтобы вразумлять всех, кто приходит его навестить. Другое название сутры: «Сутра учения о непостижимом мыслью освобождении».

В одном из эпизодов четвертого свитка «Сутры» жилище Вималакирти, благодаря действию его же чудесной силы, пустеет. В нем не оказывается ничего, кроме постели больного, но это малое пространство вмещает в себя бесчисленное множество пришедших вместе с Манджушри бодхисатв, богов, людей – бескрайний мир, в котором и происходят беседы о важнейшем – об обретении «страны Будды», т. е. о спасении. Имя Вималакирти мы находим в конце «Записок» Тёмэя. Оно дается там в смысловом переводе: «Дзёмё-кодзи». «Дзёмё» означает «Чистое имя», «кодзи» – благочестивый мирянин буддист. «Дзёмё» встает здесь в ряд с подразумеваемым понятием Чистой Земли – Дзёдо, Земли Высшей Радости, в Западной стороне Вселенной. Ее владетель – Будда Амида (Амитабха – беспредельно Сияющий Будда), давший обет принять у себя всех, кто в него уверовал: всякий, кто совершает нэмбуцу,то есть именует Его с молитвенной думой о Нем, возродится в Чистой Земле Амида. Именно к этому Будде обращает свои моления Тёмэй в конце своих «Записок».

Замечательная особенность прозы «Записок из кельи», ее способность на небольшом пространстве вместить многое, то есть способность к значительным художественным обобщениям была понята и высказана великим поэтом Мацуо Басё (1644–1694). Осенью 1690 г. он писал своему ученику и другу Мукаи Кёраю: «Когда читаешь «Записки из кельи» Тёмэя, то видишь, что задумав рассказать о келье размером в один квадратный дзё, он говорит о тревогах перенесенья Столицы, и о Великом Пожаре, и о сумятице Великого Землетрясения, и все это относится к его жилищу». Так Басё отвечал Кёраю, упрекавшему его в том, что он отвлекается от главного предмета – описания кельи «Гэндзюан» – «Кельи призрачной жизни» – и ее окрестностей. В этой келье в глубине гор Исияма, возле южного берега озера Бива, Басё провел три летних месяца, но рассказывая об этом, он в конце концов пришел к тому, что поведал о важных событиях своей жизни и, главное, о том, почему посвятил себя искусству поэзии. В письме Кёраю Басё в немногих очертил композицию произведения Тёмэя, ее смысл и цель. Проза «Гэндзюан-но ки» создана под очевидным влиянием «Ходзё-но ки» Камо-но Тёмэя. Сто лет спустя другой прекрасный поэт Ёса Бусон (1716–1783) построит в Киото, в ограде храма Компуку-дзи точную копию Басё-ан – «Банановой хижины» Басё в Эдо (Токио) – и сочинит «Записки о воссоздании хижины Басё-ан к востоку от столичного града» в подражание «Запискам» Басё.

Наиболее вероятная дата рождения Тёмэя – 1155 г. Тёмэй (иначе – Нагаакира) был вторым сыном потомственного жреца синтоистского святилища Тадасу-но мори. Когда Тёмэй родился, отцу его было семнадцать лет. Его мать умерла почти сразу же после рождения сына. Тёмэй воспитывался в доме бабки по отцу, в богатой усадьбе в селении Камо. Полагают, что бабка некогда была кормилицей одной из дочерей государя Тоба-ин. Несомненно, Тёмэй получил прекрасное образование. Но его детство пришлось на переломное время японской истории. Ему было два года, когда умер государь Тоба-ин. Родившийся в один год с Тёмэем, выдающийся историк и поэт Дзиэн напишет впоследствии: «После того, как скончался Тоба-ин, после того, как произошло то, что наименовано мятежом в японском государстве, наступило время военных людей». Время военных людей длилось более полувека (затем самураи пришли к власти; власть военного дворянства длилась до середины XIX в.).

Сведения о юности Тёмэя скудны. Но происходит событие, во многом определившее его судьбу: смерть отца. Тёмэю тогда было восемнадцать лет. Год спустя он напишет: «Весна наступила, // И цветы опять распустились // На ветках вишен, // Только где он, всегда грустивший // Той порой, как они облетали?» В том же составленном им «Изборнике» своих стихов мы находим такие, из которых можно заключить, что некое время он был близок к самоубийству. Фраза из «Записок из кельи»: «С той поры, как я стал понимать смысл вещей…» относится, вероятно, именно к этому времени. По-видимому, тогда же Тёмэй пытался наследовать должность отца. Из этого ничего не вышло: все посты его отца сумели занять энергичные сородичи. Однако надо полагать, что Тёмэй был уже целиком увлечен поэзией и музыкой. В 1184 г. он покидает дом своей бабки и переселяется в скромное жилище на берегу Камогавы. В 1187 г. великий поэт Фудзивара-но Тосинари включает в составленную им антологию «Изборник песен Ямато за тысячелетье» («Сэндзай вака сю») одно стихотворение Тёмэя. Оно было на тему одного из мотивов поэмы Бо Цзюй-и «Вечная печаль»: «Слишком сильно люблю. // Вечерами, едва засыпаю, // Я, будто оный мудрец, // К тебе, чудесным виденьем, // Скольжу, между волн пробираясь».

Когда государь-инок и талантливый поэт Готоба-ин (1180–1239) начал свою деятельность по подготовке новой поэтической антологии, Тёмэй – в числе самых заметных поэтов той эпохи, обильной талантами, – получил от него предложение сочинить и представить «сто стихотворений» на классические темы. В 1201 г. учреждается Палата Поэзии. Готоба-ин назначает в нее одиннадцать лучших поэтов, а вскоре еще нескольких, среди них – Камо-но Тёмэя. Они приступили к рассмотрению и отбору огромного количества стихов для новой антологии. Распорядитель этих работ Минамото-но Иэнага вспоминал в «Дневнике», что «Тёмэй не покидал Палаты ни днем, ни ночью, усердно исполняя свое служенье». Ранним летом первоначальная версия будущей антологии «Син кокин вакасю» («Синкокинсю») была готова. В 1205 г. государю-иноку поднесли манускрипт «Изборника», который прославился в веках. Но Тёмэй на торжестве отсутствовал. Еще зимой 1203 г. он участвует в чествовании девяностолетнего Фудзивара-но Тосинари, а весной следующего года куда-то исчезает.

Дело в том, что Готоба-ин, восхищенный усердием Тёмэя, искал случая, чтобы оказать ему какую-либо милость. Как раз освободилось место жреца в Тадасу-но мори. И Готоба-ин делает негласную попытку (поскольку был не всевластен) доставить ему эту должность. Тёмэй был взволнован: он мог занять место, которое занимал его отец. Но об этом услышал управитель храма Нижний Камо, его сородич, и, видимо, ровесник, и написал жалобу. Там говорилось, что Тёмэй жил как ему вздумается и почти ни дня не исполнял обязанностей жреца, и поэтому на освободившееся место должно назначить сына этого сородича, деятельного, усердного молодого человека. Как это бывает с доносами, в нем содержалось некое подобие правды. Готоба-ин пытался добиться включения «внутреннего» святилища Тадасу-но мори в государственный реестр и тем самым создать повод для назначения туда пожилого Тёмэя. Но тот отверг такое исключение из правил, а также покинул Палату Поэзии, где участвовал в литературной работе, значения которой он не мог не сознавать. Вскоре после своего исчезновения он отправил государю-иноку пятнадцать стихотворений, одно из которых начиналось так же, как и сложенное им в юности, когда умер его отец: «Отчаялся жить». Последнее сочинение Тёмэя – «Изборник о пробуждении сердца» («Хоссинсю»), законченный им незадолго до смерти в 1216 г. Он открывается рассказом о том, как один прославленный святостью монах, когда власти вознамерились возвести его в высокий духовный сан дайсодзу, исчез из столицы. Через какое-то время один бывший его ученик увидел монаха в далеком селении, тот трудился речным перевозчиком. Поняв, что узнан, монах уходит еще дальше, и в конце концов следы его теряются.

В кругу государя Готоба-ин вскоре стало известно, что Камо-но Тёмэй стал монахом и поселился в местности Охара к северо-востоку от тогдашних границ Киото. Все дальнейшее рассказано в «Записках из кельи», одном из самых замечательных произведений японской классической литературы.

...

B.C. Санович

Первому абзацу можно найти немало параллелей в китайской и японской литературной традиции. Приводим наиболее существенные из них.

Слова Конфуция (552/551–479 до н. э.) из книги «Лунь юй» («Суждения и беседы»), IX, 17: Учитель, стоя на берегу реки, сказал: «Уходящее [время] подобно этому [потоку]! Не останавливается ни днем, ни ночью». (Переломов Л.С. Конфуций. Лунь юй. М., 1998, с. 366). Другой вариант перевода: Стоя на берегу реки, Учитель сказал: «Вот так все уходит. Смену дня и ночи не остановить». (Конфуций. Лунь юй. Пер., статьи, комм. А.С. Мартынова. М., 2000, с.142).

Из популярного в Японии сочинения китайца Лу Цзи (261–303) «Вздыхаю о преходящем»: «Увы нам! Река, вбирая в себя воду, становится рекою; вода же течет и с каждым днем уходит. Поколение, вбирая в себя людей, становится поколением, человек же входит в него и идет к закату. Какое же из поколений людей не было новым, но в каком же из поколений человек мог остаться прежним. Каждую весну непременно зацветает степь, но не было такого утра, когда бы на траве не высыхала роса» (перевод И.С. Лисевича).

Из сочинения на китайском языке японца Кукая (Кобо-дайси, 774–835) «Вхожу в горы»: «Или не видишь? Или не видишь? Воды святого ключа во дворце государя! Миг – и вскипают, миг – и струятся [по саду]. Как схожа [с нами] эта быстрота. Вон там вскипает, и тут уже струится – о, сколько тысяч раз?! Струясь уходит, струясь уходит – впадает в пучину пруда. Впадает в пучину пруда, бесконечно меняясь, и там пропадает. В который же день, в который же час иссякнет теченье воды?»

Стихотворение из «Сборника песен Какиномото-но Хитомаро (ант. «Манъёсю, ^11269, но в варианте ант. «Сюисю», кн. 20, «Песни скорби», ^11320): «Гор Макимуку // Оглашая окрестности плеском, // Река стремится. // Я взираю на этот наш мир: // Как он схож с пузырьками пены!»

В «перлами устланной» столицы(т. е. прекрасной, видимо, постоянный эпитет) вышки на кровлях… – здесь речь идет о коньке, или гребне крыши, их высота – признак знатности, богатства.

…временный этот приют… – Это место «Записок» связано со стих. поэтессы Акадзомэ Эмон (ум. не ранее 1041 г.): «Когда бы, людей ободряя, // Не привел бы Он их ради отдыха // Во временный этот приют, // Как бы они изведали // Истинную дорогу?!» Стихотворение написано на одну из тем «Лотосовой Сутры». В гл. 7 («Сравнение с призрачным городом») Будда Шакьямуни размышляет о том, как лучше объяснять истины Учения обычным людям. Будда говорит о трудной дороге к «редкостным сокровищам», пролегающей через местность, «где нет людей и [царит] страх», и о проводнике, который знает об этих трудностях. Когда проводник видит, что путники устали, что они отчаялись, он «силою уловки» возводит перед ними «призрачный город».