Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]
Шрифт:
Выбежали за Гороховую. Бушмакин с сомнением оглянулся на парадную дверь, сказал:
— Там оружие, документы. Маруська! Ты остаешься! И без лишних слов, — прикрикнул он. — Позвони Сергееву, пусть пришлет помощь.
Маруська понуро скрылась в подъезде.
Трехэтажный особняк посольства отделяла от улицы затейливая чугунная решетка. Вдоль нее выстроились погромщики. Они просунули стволы винтовок сквозь узоры решетки и держали окна посольства на прицеле. Два человека по приставной лестнице лезли на балкон, около десятка колотили невесть откуда раздобытым
— Чего не стреляете?
— Без толку, — вздохнул солдат. — Их — эвон сколько. А нас — эвон.
— Огонь! — зло крикнул Бушмакин и выстрелил из своего нагана. — Ребята! Занять позиции и не высовываться! Огонь!
Солдаты открыли беспорядочную пальбу. Бушмакинцы их поддержали. Один из бандитов — он уже перебросил ногу через решетку балкона, сорвался и полетел вниз.
— Братва! В нас палят какие-то суки! — растерянно завопил главарь погромщиков. — Стой! — Он замахал маузером. — Чего по своим жарите? Мы, чай, буржуев трясем! Давай к нам, барахло поровну!
— Огонь! — скомандовал Бушмакин.
На этот раз ударили дружно, залпом. Бандиты выронили рельс и разбежались.
— На куски порвем, падлы! — орал предводитель. — Нас больше! Не дрейфь, братва! Их часы сочтены!
Бандиты начали стрелять.
Бушмакин высунулся из-за угла дома, крикнул:
— Предлагаю сдаться! Кто добровольно сложит оружие — уйдет свободно! Остальным — расстрел на месте!
— Не слушайте его! — срываясь на визг, заверещал главный. — Контрики они, братва! Огонь по контрикам! Патронов не жалеть! У нас их много! Пулемет! Полкоробки разом, огонь!
Затрещал «максим».
— Дохлое дело, — сказал солдат. — Они нас ликвиднут как пить дать.
— Нахожу, что это, увы, резонно, — поддержал солдата Колычев.
Бушмакин выстрелил. Следом за ним открыли стрельбу Никита и Вася.
— Не получается у вас, — сквозь зубы сказал Бушмакин. — Вот как надо…
На той стороне грохнулся предводитель.
— Вы случайно не чемпион по стрельбе? — добродушно-насмешливо осведомился Колычев.
— Я весь четырнадцатый год в окопах просидел, — ответил Бушмакин.
Пули дырявили штукатурку, били стекла.
— Коля, — окликнул Бушмакин, — дуй за подмогой. Они, вишь, в атаку пошли.
Погромщики вытянулись в редкую цепь и медленно двигались в сторону бушмакинцев.
— Коля, если вы уходите — дайте мне ваш наган, — попросил Колычев.
— Не дам, — сказал Коля, пряча наган за спину. — Я никуда не пойду.
— Приказы не обсуждать! — обозлился Бушмакин. — С кем я только связался! Щенки и интеллигенция.
— Интеллигенция тут ни при чем, — сказал Никита. — От обилия знаний никто еще не страдал. А вот от темноты…
Пуля сбила с Никиты фуражку, и он растерянно заморгал.
— Счастлив ваш бог, — заметил Колычев.
— Случайность… — побледневший Никита попытался улыбнуться.
— Сколько у нас еще патронов. Давайте
все, что есть, — приказал Бушмакин.В подставленную шапку посылались обоймы и патроны.
— Стрелять прицельно, не торопиться, — командовал Бушмашин. Вот так… — Он выстрелил, среди громил началась паника.
— У них снайпер! — орали бандиты. — Он всех нас перебьет!
— Братцы! Помилосердствуйте! За что вы нас?
— Николашку скинули, а русскому человеку все равно труба!
— Да здравствують свобода, равенство и братство! — завопил кто-то среди громил. — Кто посмееть по етим словам пальнуть, — стреляй!
Он поднялся в рост, двинулся на бушмакинцев. Бандиты перестали стрелять и с восхищением следили за смельчаком.
— Я его срежу… — Вася прицелился.
— Нишкни, — зашипел Бушмакин. — Коля, как он близко подойдет, — хватай его!
— Сделаем, — Коля приготовился.
Громила шел вначале ровным и быстрым шагом. Но постепенно молчание бушмакинцев насторожило его, он замедлил шаг, потом и вовсе остановился.
— Не успею, — сказал Коля. — Далеко.
Громила постоял мгновение и вдруг, подоткнув полы длинной кавалерийской шинели, бросился назад. Вася выстрелил, и бандит, сделав несколько заплетающихся шагов, рухнул.
— Ну, была не была, — сказал Бушмакин. — За мной, вперед! — крикнул он и побежал в сторону бандитов.
Остальные кинулись за ним.
— Батька кокнули! — закричал кто-то. — Спасайся кто может!
Громилы бросились врассыпную. На повороте путь им преградил броневик и черная цепь матросов. Впереди бежали Сергеев и Маруська.
Оставшихся в живых громил окружили и увели. Сергеев обнял Бушмакнна:
— С почином тебя.
— Поменьше таких починов, — хмуро отозвался Бушмакнн.
Заныла ладонь, и он, только теперь вспомнив о ней, обмотал ее платком.
— Чиновники? — спросил Сергеев.
— Они, — кивнул Бушмакин. — А ты от кого знаешь?
— Люди видели, — ответил Сергеев: — Сообщили нам. Всех взяли, ни один не ушел.
Маруська подошла к Коле, спросила, заглядывая в глаза:
— Ты переживал за меня?
— По-моему, переживать надо было тебе, — ответил Коля. — Ты в тепле сидела. А мы здесь — охо-хо!
— Не любишь ты меня, — вздохнула Маруська.
— Почему ты так думаешь? — пряча смущение, спросил Коля.
— Ну, какой же парень станет пререкаться с любимой девушкой? — грустно улыбнулась Маруська. — Чувствую я, Коля, что будет у нас с тобой неразделенная любовь, — пошутила она.
— Да ладно тебе, — сказал Коля. — Пойдем-ка лучше домой, а то, я так понимаю, начинается у нас у всех не жизнь, а сплошная морока. Отдохнуть надо.
— Какой может быть отдых у революционных сыщиков? — подошел Никита. — Покой нам только снится. Можно я вас, провожу, Маруся?
Она бросила на Колю печальный взгляд.
— Проводите.
Они ушли. Коля долго смотрел им вслед и думал, что вот встретилась ему хорошая девушка, а что толку? Никакого волнения в груди, хоть убей.
Подошел Вася, подмигнул: