Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

— Мы хотели бы знать, от какой партии новое начальство? — спросил он.

— Какая разница, господа! — сказал Колычев. — Они хотят бороться с уголовниками, — это главное, я полагаю.

— Мы от партии большевиков, — жестко сказал Бушмакин. — Устраивает?

— Как нельзя больше! — улыбнулся худой и повернулся к остальным: — Поможем большевикам, господа? — Он засучил рукава форменного сюртука и, словно дирижер в оркестре, взмахнул руками.

— Берегись! — крикнул Колычев, но было уже поздно. Вся орава бросилась к ящикам с карточками.

— Стой, стрелять будем! — закричал Бушмакин, выхватывая наган.

В ту же секунду худой профессионально ударил его по запястью ребрами ладоней, и наган с глухим стуком упал на пол.

Остальные бушмакинцы даже не успели обнажить оружие. Васю сбили с ног ударом стула по голове. Никиту кто-то ткнул лицом в шкаф, и он, закатив глаза, опустился на пол. Маруська забилась в угол и истошно визжала, а Коля, раскидав нападавших один раз и второй, на третий не сумел увернуться от приема — рука попала в «замок», и Коля врезался в старинную голландскую печь. Бушмакин попытался было дотянуться до своего нагана, но худой изо всех сил наступил ему на руку, и Бушмакин потерял сознание от боли. А потом началось столпотворение… Зазвенели стекла — озверевшие «служители правопорядка» выбрасывали ящики с карточками прямо на улицу. Кто-то поджег ворох бумаг, кабинет заполнили клубы черного дыма.

Колычев, взобравшись на свою лестницу и накрыв голову папкой, испуганно наблюдал за побоищем.

Наконец все было кончено. Чиновники потянулись в коридор. Худой остановился возле лестницы.

— Надеюсь, вы с нами, Колычев? По-моему, вы всегда презирали конформистов!

Колычев высунулся из-под папки:

— То, что вы сейчас сделали, — низость!

— О, господи, — худой шутовски взмахнул руками. — Однако мы в неравном положении. Вы — высоко, и мне трудно вам отвечать… — Он резко вышиб лестницу из-под Колычева. Тот с воплем грохнулся на пол и остался недвижим.

— Подумай, мразь, — с ненавистью сказал худой и ушел, хлопнув дверью.

…Первым очнулся Бушмакин. Рука распухла и напоминала пышку с повидлом. Бушмакин поднялся, кряхтя и охая, взял со стола графин и, приводя в чувство своих товарищей, начал поливать всех по очереди: Колю, Васю, Никиту и Колычева. Потом отпил из графина. Увидел Маруську. Она по-прежнему сидела в углу.

— Что же ты? — укоризненно сказал Бушмакин. — А еще красный милиционер. Где наган?

— Вот, — тихо сказала она. — Я хотела в них выстрелить, да у меня сил не хватило взвести курок.

— Ничего, Маруська, не тушуйся, — вздохнул Бушмакин. — Не смогла, так не смогла. Мы тебе потом браунинг организуем за то, что сумела сохранить боевое оружие. А себе и всем остальным назначу по десять суток ареста — за утрату революционной бдительности и револьверов. Плохие мы еще сыщики, Маруська.

Приподнялся и сел Колычев. Увидел Бушмакина, улыбнулся через силу:

— Дали нам перцу. А что вы хотите? Они всю жизнь этим занимаются, а вы — первый день… Сколько еще времени пройдет, прежде чем вы освоите хотя бы азы сыскного дела.

— Меньше, чем вы думаехе, — сказал Бушмакин. — Вы знаете этих людей?

Колычев кивнул.

— Я сообщу об этом Военно-революционному комитету, — продолжал Бушмакин. — За саботаж такого рода они будут расстреляны.

Колычев снова кивнул:

— Иного они и не заслуживают. Но если вы думаете, что они сидят и ждут ваших конвойных, — вы ошибаетесь… — Колычев усмехнулся. — Я не политик, но даже я понимаю, что мой класс не сдастся вам без боя. Как говорят на ваших собраниях: в повестке дня — гражданская война… И эти люди будут ждать ее начала в укромном месте.

Маруська растолкала ребят. Все выглядели вполне сносно, только у Коли поперек лба лег багровый шрам.

— Картотеку жалко, — Колычев обвел взглядом кабинет. — Она собиралась годами. Большое подспорье потеряли, жаль…

— Сейчас все разойдемся, — сказал Бушмакин. — Отдыхать четыре… нет, шесть часов. Ровно в пять, — он посмотрел на часы, — всем быть здесь. Где телефон?

Колычев кивнул на свой стол.

— Я позвоню, вызову охрану, — продолжал Бушмакин. — А то пока мы будем спать, ваши друзья, не дай бог, снова явятся.

— Это не мои друзья, милостивый государь! — встал Колычев. — Это негодяи!

— Ну хорошо, хорошо, — отступил Бушмакин и потянулся к трубке. Но взять ее не успел. Заверещал зуммер.

— Кого это? — спросил Бушмакин.

— Не знаю, — Колычев пожал плечами. — Сюда уже недели две никто не звонил… — Он снял трубку: — Управление сыскной… то бишь — уголовного розыска, здесь Колычев. С кем имею честь? Понятно! — Он зажал мембрану рукой и повернулся к Бушмакину: — Около сотни неизвестных громят посольство на Большой Морском. Дипломаты просят помощи. Они уже всюду звонили — дозвониться никуда не могут.

— Что вы делали в подобных случаях? — спросил Бушмакин.

— В мое время подобных случаев не было, — не удержался Колычев.

Бушмакин взял трубку:

— Слушайте меня! Да тише вы, черт вас возьми! Десять минут продержитесь! Все! — он швырнул трубку на рычаг, крикнул: — Маруська и Колычев остаются, остальные — за мной!

— У них винтовки и пулемет! — закричал Колычев. — А у вас?

Бушмакин растерянно уставился на пустую кобуру.

— Черт, — пробормотал он. — Но все равно, я обещал помощь. Надо идти…

— Я с вами, — заявила Маруська.

— Я тоже, — поразмыслив, сказал Колычев. — И, принимая во внимание ваш искренний порыв… Ладно, я помогу вам. Идите за мной…

Он бросился к дверям, которые вели в подвал. Внизу перед тяжелой, обитой железом дверью он остановился. На огромном засове висел пудовый замок.

— Здесь кладовая изъятого оружия. Все сваливали сюда. Патроны тоже.

— Что же ты раньше молчал? — Бушмакин растроганно похлопал Колычева по плечу. — Маруська, давай сюда твой «шпайер»… Всем отойти!

Бушмакин семь раз подряд выстрелил в замок. Полетели искры, куски исковерканного металла. Замок отвалился.

Вошли. Это была маленькая комната со стеллажами вдоль стен. На полках лежали револьверы и пистолеты самых разных марок, ножи, кастеты, остро заточенные напильники.

— Брать оружие только с полной обоймой! — предупредил Бушмакин. — Лучше — по две обоймы сразу.

Коля засмотрелся на тяжелый маузер в деревянной кобуре. К сожалению, в нем не было ни одного патрона.

— За мной! — Бушмакин выскочил в коридор.