Поводыри на распутье

Банум исходил из предположения, что серьезную операцию по смене внешности девчонке делать не станут, ограничатся небольшими косметическими изменениями, но все равно задал десятипроцентную вероятность совпадения – не хотел рисковать. В итоге компьютер оставил в списке почти двести имен – в Московском Университете часто встречались девушки европейского типа. Оставалось самое нудное: вычисление наиболее подозрительных студенток. Для этого Бануму и потребовался качественный сетевой порт.

Жизнь любого человека отражается в Цифре, как в капле воды. Его прошлое и настоящее, его будущее и даже его мечты – все зафиксировано, все записано, все можно вытащить и рассмотреть. Целая жизнь, наполненная взлетами и падениями, любовью и ненавистью, смехом и печалью, переживаниями и равнодушием, целая жизнь – лишь цепочка битов. От рождения до смерти рядом с тобой идет виртуальный двойник, цифровое отражение, дублирующее все, что происходит. Ты издаешь первый в жизни возглас, а электронный доппельгангер тем временем оставляет следы на сервере роддома. Ты садишься за парту, и в школьной базе данных появляется соответствующая запись…

Скорее всего, у тех, кто заботится о Петре, не было возможности «включить» девчонку в нормальную семью, дать ей толковую легенду. Все придумывалось на ходу, на коленке, нестыковки маскировались, но их все равно можно найти.

Если постараться.

* * *

анклав: Москва

территория: Болото

«Шельман, Шельман и Грязнов. Колониальные товары

и антиквариат»

глупцы боятся неизбежного, умные к нему готовятся

Самое большое помещение первого этажа дома Грязнова считалось торговым залом. Правда, так его никто не называл. Говорили просто: зал. Или: большой зал. А многие клиенты выражались иначе: музей. И были не так уж и не правы, ибо все помещение наполнял всевозможный антиквариат и предметы старинного искусства: каминные и настенные часы, мебель, картины и статуи, коллекционное оружие и золотые подсвечники, портсигары и украшения в стеклянных витринах. Расставленные в тщательно продуманном беспорядке, они производили неизгладимое впечатление на всех без исключения посетителей, служа лицом антикварной компании. И именно в одном из уголков зала, где у низенького столика стояли три глубоких кожаных кресла, Кирилл любил проводить встречи с клиентами.

– Не ожидал, что вы исполните мой заказ столь быстро, – с улыбкой произнес плечистый мужчина с редкими светлыми волосами.

– Поверьте, я тоже, – кивнул в ответ Грязнов. – Отыскать подобную редкость всего за месяц очень трудно. Нам сказочно повезло.

– Мне повезло, – уточнил мужчина. Он откинул крышку элегантной, несмотря на внушительные размеры, деревянной шкатулки и внимательно оглядел ее содержимое. – Это подарок отцу.

– Я так и понял.

В уютных бархатных углублениях прятались железо и дерево. Квадратный, кажущийся громоздким пистолет и ореховая кобура для него, снаряженная обойма и несколько хитрых приспособлений для чистки оружия. Блестящая бронзовая табличка гласила: «Маузер» К96, Оберндорф, 1900 г.»

– Надпись сделана на немецком языке, – пояснил Грязнов.

– Ровесник двадцатого века, – задумчиво протянул мужчина и прикоснулся к рукояти пистолета: – Можно?

– Разумеется.

Мужчина взял оружие в руку, некоторое время разглядывал его, привыкал к тяжести, затем вытянул руку вперед, прицелился в рыцаря на тикающих часах.

– Тяжеловат.

– Оружейная сталь, – пояснил Кирилл. – В те времена современные материалы еще не были известны.

– Механизм в порядке?

– В полном. Можно проверить.

– А зачем вот эта надпись? – Мужчина указал на прицельную планку: «1000».

– Для стрельбы на дальность до тысячи метров, – любезно объяснил Грязнов.

– Вы шутите? – Мужчина удивленно поднял брови.

– Разделяю ваше недоумение, – кивнул антиквар. – На таком расстоянии эффективность огня невысока, горизонтальное рассеивание до пяти метров.

– А убойная сила?

– Достаточная. – Кирилл перебрал несколько бусин черных четок. – Конечно, на меньших дистанциях «маузер» показывает лучшие результаты. Со ста метров хороший стрелок положит весь магазин в круг диаметром тридцать сантиметров.

– Я ошибаюсь или мы действительно говорим о пистолетах, которые начали выпускать в конце девятнадцатого века? – Теперь мужчина смотрел на старинное оружие совсем другими глазами.

– Производство К96 началось в одна тысяча восемьсот девяносто шестом году, – уточнил Грязнов.

– Его показатели могут поспорить с характеристиками многих современных моделей, – проворчал мужчина, возвращая пистолет на бархатное ложе.

– И это лишний раз показывает, как недалеко мы ушли, – пробормотал Кирилл.

Пробормотал скорее для себя, но мужчина услышал. И заинтересовался:

– Что вы имеете в виду? Людей? В целом?

– И это тоже, – согласился Грязнов.

– Ну да, мы – хищники. Всегда ими были и навсегда останемся, – произнес мужчина, с улыбкой поглаживая пальцем холодную сталь пистолета. – Из пещер перешли в деревни, затем в города, затем в мегаполисы, теперь в Анклавы. Надели хорошие костюмы, разъезжаем на мобилях, но внутри, в душе, остаемся хищниками. Этого не изменить.

Мужчина знал, о чем говорил. Сын средней руки инженера одной из корпораций, он сумел подняться очень высоко и руководил юридической службой московского филиала «Steel AG». Дом в лучшем районе Царского Села. Старик-отец может позволить себе коллекционировать старинное оружие. Хищник.

– С подобным утверждением не поспоришь, – вздохнул Кирилл. – Но я имел в виду не только человеческую природу.

– А что еще?

Грязнов кивнул на пистолет:

– Посмотрите на это оружие. Внимательно посмотрите. Внешний вид: рукоять, спусковой крючок, ствол… вспомните принцип его действия. И ответьте, насколько сильно «маузер» К96 отличается от пистолета, который лежит в кобуре вашего телохранителя?

– Как насчет современных сплавов? – немедленно нашелся мужчина. – Легких и прочных? Как насчет стрельбового комплекса, что зашит в «балалайке» моего человека? И разве в начале двадцатого века существовало понятие «краш-пуля»?

Кирилл сдержанно улыбнулся, перебрал четки, отвел взгляд:

– Наверное, вы правы. Отличия действительно колоссальны.

Но что-то в тоне антиквара заставило мужчину задуматься. Он нахмурился, хотел было что-то сказать, но не успел. Дверь распахнулась, и в зал влетела пожилая женщина.

– Кирилл! – Увидела клиента, замерла, неловко улыбнулась: – Извините, я не знала, что ты… что вы заняты.

Яркое цветастое платье, желтые туфли, а в довершение картины – чудовищная шляпка с бумажными розочками, съехавшая на один бок и оттого смотревшаяся особенно забавно.

Антиквар коротко вздохнул и прикрыл рот пальцами. Юрист понял намек и, демонстрируя прекрасное воспитание, поднялся на ноги:

– Не буду вас задерживать, Кирилл. И еще раз спасибо за то, что вы столь быстро выполнили заказ.

– Помнится, ваш отец интересовался дуэльными пистолями девятнадцатого века…

– К Рождеству, – рассмеялся мужчина и махнул рукой. – Поговорим об этом ближе к Рождеству.

– Договорились.

Грязнов проводил клиента до дверей, обменялся на прощание рукопожатиями, затем вернулся к креслам и вопросительно посмотрел на Мамашу Дашу.