Поворот

А высшую оценку (и рекомендацию к производству) получил «Case 12–25», правда рекомендовался он при целом наборе дополнительных условий. Прежде всего, предлагалось заменить мотор мощностью в двадцать пять сил на более мощный (и более надежный) от «Эвери», а колеса использовать аналогичные колесам никуда не годного трактора «Игл».

С мотором понятно было, все же исходный «Кейз» мог работать с двухкорпусным плугом, а с мотором от «Эвери» по расчетам и с шестикорпусным мог довольно легко по целине идти. А вот с колесами ясности не было: предлагаемые должны были стать в производстве несколько дороже, но студенты единодушно считали, что в условиях российских технологий их получится выпускать и больше, и с гораздо меньшими требованиями к подготовке рабочих. А в поле они тоже должны себя лучше вести, то есть им даже сильная грязь помехой не станет.

Но главным Евдоким счел то, что студенты из МВТУ принесли и довольно неплохо проработанный план по постройке нужного завода. Не очень большого, но ведь и самые крупные тракторные компании в США пока трактора производили тысячами в год…

А вот студенты из Харькова настаивали на производстве трактора «Эллис-Чалмерс 20–35». Это был единственный трактор, который принципиально не мог работать на керосине, а только на прямогонном бензине — но они не считали это недостатком, и в качестве довода «за» предложили «в дальнейшем» с этим мотором строить автомобили. Ведь Форд на свой трактор поставил просто мотор от «Форда-Т», так почему бы и наоборот не сделать?

А затесавшийся в команду студентов инженер с мотозаводика в Мотовилихе предложил вообще «революционный» вариант: начать производство трактора собственной оригинальной конструкции. С двигателем от «Эвери» (который прекрасно работал на никому не нужном лигроине) и со слегка доработанном шасси от «танкетки». В качестве единственного довода «за» он сообщил, что на уже действующем заводе такие трактора можно будет запустить в серию уже через полгода или даже раньше.

Евдоким — после того, как обсудил все эти предложения с Юмсун и Андреем, распорядился строить два новых тракторных завода (в Клину и в Белгороде) и приступить к подготовке производства в Мотовилихе — и для обеспечения этих строек было выделено из казны почти двадцать миллионов полновесных золотых рубликов. Но это было лишь «мелкой частью» программы механизации сельского хозяйства: чтобы все эти трактора поехали, требовался завод по производству свечей зажигания (полтора миллиона рублей), отдельный моторный завод (еще почти четыре миллиона), еще всяких мелочей набежало миллионов на двенадцать… Федька не удержался и спросил:

— А почему бы нам просто не накупить тракторов у буржуев? За эти деньги мы можем купить двадцать тысяч тракторов сразу, а получим производство пяти тысяч в год, и хорошо если в следующем году выпуск тракторов начать сможем.

— Хотя бы потому, что на двадцать тысяч тракторов мы просто трактористов не найдем, и за год хорошо если пару тысяч обучить сможем. А когда свои трактора на полях появятся, у нас будет кого за руль на них посадить, а что будет их пять тысяч в год делаться, то это временно: заводы потихоньку — и за довольно скромные деньги — будут расширяться, года через три мы их выпуск увеличим раза в три-четыре, но на такое расширение мы уже будем не золото тратить, а внутренними финансами обойдемся. Но главное — у нас будут подготовленные рабочие. Ну а чтобы так мощности заводиков этих поднять, лично ты, кстати, будешь их обеспечивать электричеством…

Вообще-то Линн, когда говорил, что он не понимает, как работают электрические генераторы, сильно лукавил: инженер энергоустановок принципы работы генераторов знал отлично. А вот что он действительно понять не мог, так это то, как «в современных условиях» построить «нормальный» с его точки зрения, энергоагрегат. Ладно, не десятигигаваттный, а хотя бы в один гигаватт мощности…

Однако вникание в «успехи современной науки» помогли ему в этом разобраться. То есть он так и не постиг способы создания гигаваттников, а вот как построить турбогенератор мощностью в несколько мегаватт, он уже понял. И понял достаточно хорошо, чтобы приступить к реализации такого производства. Правда его «учителя» из МВТУ от запросов шестнадцатилетнего парня слегка обалдели, но так как средства на работу им были предложены вообще фантастические, к выполнению заказа юноши приступили со всем старанием. Хотя, если честно говорить, ни Василий Игнатьевич Гриневецкий (директор МВТУ), ни Карл Васильевич Кирш и не думали, что такое получится сделать в обозримое время. Ведь запрос этого юноши, которому по какой-то причине покровительствовал лично господин Лавров, на первый взгляд вообще не укладывался в границы возможного: ему потребовался паровой котел, работающий при давлении в триста атмосфер и с температурой вырабатываемого пара выше шестисот градусов Цельсия. То есть чисто теоретически такой котел и можно было создать, но на практике…

Правда, этот весьма толковый юноша (за два года освоивший полную программу инженерных наук) пожелания свои высказал в очень конкретной форме, сообщив профессорам, из какой очень непростой стали нужно будет делать трубы пароперегревателя (причем с уверенностью добавил, что такие трубы выдержат и четыре с половиной сотни атмосфер при температуре до девятисот градусов), и даже сообщил, кто такие трубы выделывать будет…

Николай Александрович, когда его пригласил к себе Андрей Владимирович Лавров, почувствовал некоторое беспокойство. Все же он был одним из крупнейших поставщиков артиллерийских боеприпасов во время прошедшей войны, а многих (правда мелких) таких поставщиков после разбирательств вообще арестовали и отобрали у них практически все имущество по причине «необоснованного завышения цен на стратегические товары». Однако сам он вроде цен не завышал, а напротив, старался их максимально уменьшить, да и вряд ли диктатор России будет приглашать кого-то в гости, чтобы арестовать. К тому же и по всем прочим своим заводам он причин для недовольства со стороны властей не видел, разве что относительно банка… Но правительство уже национализировало почти три четверти банков в стране, а множество банкиров вообще публично повесило — но тут, скорее, иные резоны у господина Лаврова имелись: почти все повешенные были евреями, ну, по крайней мере половина из них. Так что к диктатору он поехал уже будучи совершенно спокойным. Хотя и это было бы неверным описанием его внутреннего состояния: приглашение в конце концов возбудило в нем жгучее любопытство: что же такого правительству потребовалось от простого промышленника?

Однако все его мысленные предположения оказались неверными, и Николай Александрович понял это уже после первого же заданного ему Андреем Владимировичем вопроса:

— Господин Второв, вас не затруднит сообщить мне, сколько вы тратите в месяц денег на жизнь? Я имею в виду на себя, семью… хотя бы примерный порядок сумм.

— Не так много, как говорят газетчики.

— Это-то я понимаю, а все же? Поверьте, это не пустое любопытсво.

— Откровенно говоря, я даже не считал точно. А примерно — могу сказать, что в любом случае тысяч в пять семья укладывается. Это в среднем, когда я, например, автомобиль приобрел, то расходы в том месяце заметно выросли. А когда я дом строил… однако к постоянным тратам это все же относить неправильно. А если подумать… за весь прошлый год я на свои и семейные нужны истратил тридцать пять-тридцать шесть тысяч.

— Отлично. А теперь прошу меня выслушать и выслушать, вопросов не задавая, до конца. Вы организовали множество различных предприятий, весьма успешных и пользу стране дающих огромную. Но мне кажется, что вы по сути дела мелочевкой занимаетесь. Я же просил дослушать: вы и заводы свои строите скромных размеров, и прочие предприятия… Тот же банк: с вашей деловой хваткой вы — в роли банкира — могли бы вывести его на второе-третье место в России, но вам пока и такого достаточно, поскольку используете его вы для финансирования ваших иных проектов. Которые тоже по размаху невелики, так как вы прекрасно понимаете, что на что-то грандиозное вам денег просто не найти.

— А вы хотите мне предложить деньги на что-то грандиозное?

— Нет. Я вообще хочу все, что вы уже сделали, в казну забрать. И банк ваш, и заводы ваши все — но только лишь в том случае, если вы и сами того же пожелаете.

— Господин Лавров, вы всерьез думаете, что я сам пожелаю отдать все, что я за свою жизнь заработал?

— И вы сейчас произнесли самое важное слово. Вы все это именно заработали, тяжким трудом заработали — хотя многие и не понимают, что вы все время действительно работаете очень много и весьма усердно. Но желаете-то вы наверняка большего — но и сами понимаете, что вам за всю жизнь не заработать на то, к чему стремитесь.

— Я и не стремлюсь особо…

— Стремитесь-стремитесь, просто сами себе в этом признаться опасаетесь. А опасаетесь, потому что боитесь до конца осознать, что мечты ваши неосуществимы и потерять интерес к работе вашей. Ну так вот: я предлагаю вам ваши мечты все же осуществить. В роли министра специального промышленного строительства.

— Боюсь, строитель из меня…

— А мы вам и не предлагаем руководить какими-то стройками. Точнее, мы предлагаем руководить людьми, которые все это будут строить и которые будут заводы обеспечивать нужным оборудованием, предлагаем выбирать людей, которые заводами далее руководить будут и направлять их так, чтобы заводы эти хорошо работали. Мы, мне кажется, вас изучили и поняли ваши стремления: вы же творец, вам интересно создавать что-то новое и людям, стране очень нужное — вот и займитесь этим, но имея в виду, что распоряжаться вы сможете ресурсами всей Державы. Вы сможете не один завод за год строить, а десятки — и каждый будет давать людям то, в чем они нуждаются. А насчет оплаты таких трудов… откровенно говоря, я думал, что вы больше тратите и хотел предложить оклад жалования в десять тысяч рублей. И в дополнение — любые внезапные потребности, вроде приобретения автомобилей и оплаты работы шофёра… да хоть самолетов за казенный счет. И не в пользование, а в собственность — а теперь думаю, что лучше будет проще поступить: вы сами будете определять свой оклад жалования. Без ограничений. Но с одним непременным условием: вы не станете приобретать предприятия для себя или членов вашей семьи, и даже друзьям, все выстроенные предприятия будут исключительно казенными. И предметы показной роскоши вроде картин дорогущих или статуй древнегреческих. И если вы захотите принять мое предложение, то и все нынешние ваши заводы нужно будет передать в казну.

— А если я не соглашусь?

— Лично я на вас обиды не затаю, и уж точно никаких притеснений вы от государства не получите. То есть особых притеснений, но заранее предупреждаю: по нашим планам все крупные промышленные предприятия в течение пяти лет в казну все же перейдут. Мы их даже национализировать не будем, а просто разорим: сами знаете, что имея миллиарды, разорить можно любого.

— Ну… это верно, но зачем?

— Просто потому, что Державе частные предприятия, я имею в виду именно большие частные предприятия, с многими десятками рабочих, просто невыгодны. Они вообще никому не выгодны, кроме, конечно, владельцев — но мы-то обязаны заботиться не о благе нескольких богатеев, а о благе страны и всех ее граждан. И если при этом пара сотен богатеев станет меньше жрать заморских деликатесов и кичиться драгоценностями, то мы считаем это невеликой платой за процветание всей страны.