Повторение пройденного

— Вижу, вы с офицерами штаба фронта сразу прибыли, Маркиан Михайлович. Весьма предусмотрительный шаг с вашей стороны.

Кулик окинул взглядом небольшую колонну из пары дюжин «полуторок» и «трехтонок», нескольких автобусов, трех спецмашин с радиостанциями, а также легковых «эмок». Для охранения выделили полноценную роту БА-10 с усиленным взводом ижорских броневиков на базе «захара» — грузовиков ЗиС-5, имеющих бронировку. Внушительная такая колонна получилась — на пару сотен бойцов и командиров точно, со всеми необходимыми штабными машинами и радиостанциями.

— Это маршал Ворошилов выделил для штаба Волховского фронта, в спешке собирали колонну. Мое армейское «хозяйство» уместилось на семи автомашинах. Все необходимое чуть позднее подвезет член Военного Совета фронта — им назначили секретаря обкома дивизионного комиссара Кузнецова, чтобы город имел возможность знать о нуждах фронта, от которого зависит дальнейшая судьба Ленинграда.

Сказано генералом без всякой аффектации, просто констатируя непреложный факт. Понятно, что Жданов серьезно озадачен, раз смог приставить к нему членом Военного Совета близкого к нему человека. Хотя при его положении и доверии со стороны Сталина сделать это было несложно, тут даже всесильный Мехлис препон ставить не будет…

— Немцы на вас бросят всю танковую группу, в которой осталось не так много, если присмотреться. Первой идет 8-я танковая дивизия, она вышла заранее к Тосно. Я думал, что она подкрепит 39-й моторизованный корпус, но все ее «телодвижения» оказались ловкой демонстрацией, чтобы ввести нас в обман. Что ж — у них это получилось…

«Эмка» подпрыгнула на ухабе, и так что зубы лязгнули. Ехали пока вдоль канала, а там машина пойдет по шоссе прямиком до Волхова, который сейчас именовался с добавлением «строй». Да и города Кировска еще не было, а «Невдубстрой» из двух рабочих городков — социалистические преобразования напрямую отражались на карте. Ведь практически вся электроэнергия шла в Ленинград именно отсюда, благодаря этому работали огромные заводы и многочисленные предприятия второго по величине города СССР. И даже несмотря на эвакуацию многих из них, оборонная промышленность Ленинграда могла выпускать длинный перечень всего необходимого, нужно было только привозить топливо и сырье, необходимые материалы, обеспечивать город электроэнергией и вывозить готовую продукцию. А потому Невдубстрой и Волховстрой нужно было удерживать любой ценой, и не давать противнику приблизиться у связывающей их железной дороге, особенно к Мге, от которой неприятель был отброшен всего на десяток километров. И не просто удерживать позиции, но постараться вообще «отодвинуть» немцев подальше от перегона Кириши — Мга, чтобы у последней сходилось две железнодорожные ветки, там или на Кузьминский мост поезда отправлять, либо гнать эшелоны вдоль Невы по главному пути. А две дороги, как их не бомбить, смогут полностью обеспечить нужды как города, так и Ленинградского фронта, благо переброски необходимых грузов можно осуществлять еще через Ладогу и Новоладожскому каналу, а там по Неве, а любая баржа привезет столько же, как и эшелон. Про автомобильный транспорт, а тем более про воздушный упоминать не нужно — их возможности не идут рядом ни в какое сравнение. И такие планы Кулик уже начал претворят в жизнь, до последнего времени ситуация благоприятствовала — немцы только наскоком перекрыли железную дорогу — в Погостье сводная бригада «оседлала» перегон, а из Киришей противник уже выбит. На то чтобы взять под контроль всю «ветку» Кировской железной дороги нужно еще несколько дней, которых вполне хватило бы, чтобы загнать немцев в болота.

— К Тосно сейчас вытягиваются две танковые и моторизованные дивизии 41-го моторизованного корпуса, они пойдут на Кириши. Наступление поддержат две пехотные дивизии 1-го армейского корпуса — в общем, сам подсчитать можешь, какая сила по тебе ударит.

— Шесть дивизий, из них три танковых, это много, товарищ маршал. Немцам хватило дойти до Ленинграда…

— Многовато, Маркиан Михайлович, но так везде болота и леса, дорог не так много и перекрыть нам их вполне по силам. Местность наш естественный союзник — дома и стены помогают, как говорится. Это раз, и два — немцы прошли на рывке за два с половиной месяца огромное пространство, соответственно и убыль в войсках имеется — вряд ли дивизии укомплектованы по полному штату. И по числу соединений твоя 4-я армия им не уступит, только по оснащенности и умению воевать — но опыт дело наживное, главное беречь тех бойцов, что его передать другим смогут — и это три. Воевать не только числом надо, но и умением. А пока у тебя задача простая как лом — окопаться, занять позиции и один только приказ — ни шагу назад!

Кулик усмехнулся — говорил он без всякой патетики, хотя «громкими» словами. Посмотрел в окно — «эмка» въехала в лес, по обочине на восток шли люди, покинувшие прифронтовую полосу, тащили немудреный скарб, волокли тележки, впрягаясь в них подобно лошадям. Ленинград потихоньку покидало население, вот уже два дня, как по восстановленным железнодорожным путям через Мгу проходили поезда. Теперь из города спешно эвакуировали тех, кто не мог принести пользу на предприятиях — стариков, женщин с детьми — иждивенцев, одним словом.

— У тебя от силы сутки, максимум полтора — дивизии должны успеть занять позиции. Пока только три, послезавтра начнут подходить и другие. Вполне достаточно, чтобы остановить танки Гепнера, как застопорили 39-й корпус под Мгой. Не все так плохо, как кажется, надо только умело воспользоваться тем, что имеем…

Генерал-лейтенант Маркиан Михайлович Попов являлся командующим Ленинградским военным округом и Северным фронтом с началом войны — в возрасте 37 лет, сейчас бы который посчитали чуть ли не «юношеским». Безусловно талантливый генерал, дважды ставший за службу и генералом армии, и генерал-полковником, причем пройдя этот путь от капитана всего за девять лет службы. Но его карьеру, как и у других русских людей, погубило одно очень пагубное пристрастие…

Глава 48

— Немцы уже не так рвутся вперед, как три дня тому назад. Увязли полностью, наша артиллерия их накрывает раз за разом, сам видишь, во что лес превратился — деревья без веток торчком стоят.

Донсков устало привалился к срезанной осколком снаряда березке — картина вокруг была потрясающей. Осенний лес как таковой полностью отсутствовал, а прежде проходимое болото превратилось в скопище небольших озер — торфяник был весь разбит, и любая воронка немедленно заливалась вонючей жижей. Даже если бы немцы и захотели обойти правый фланг, им бы это не удалось, даже финские егеря отказались бы от столь безнадежного предприятия — местность стала абсолютно непроходимой. Что только сюда не стреляло — крейсера, эсминцы и канонерки как раньше били с Невы, так и продолжают с той же размеренностью стрелять, благо в радиограмме достаточно указать лишь квадрат и сектор. И на него спустя несколько минут обрушивается шквал снарядов самого разного калибра — 180 мм в пять с половиной пудов, двухпудовые 130 мм и даже сто миллиметровые орудия посылают во врага фугасы весом в один пуд. И хотя германские бомбардировщики потопили эсминец и две канонерские лодки, которые сейчас торчали из реки своими корпусами и разбитыми надстройками, но им на замену подошли другие, включая крейсер «Киров»

Но корабли для немцев уже представляли не такую опасную угрозу, как многочисленные железнодорожные артиллерийские установки, несколько из них имели чудовищные 356 мм орудия, как говорили очевидцы, которым можно верить, прозванные «куликами». И когда ночью начиналась стрельба из этих монстров, то снаряды взрывались с таким ужасающим грохотом, что бойцы испытывали жуткий иррациональный страх, от которого все покрывались «мурашками», хотя под «раздачу» попадали немцы, и то только один раз на этих болотах. Но этого им за глаза хватило, нервы не выдержали — а зря своих солдат, несомненно хороших, германские генералы старались не губить, и отвели танковую дивизию…

— Противник с самого начала только «прогрызал» нашу оборону — за три дня немцы прошли едва две версты, только по грунтовке чуть дальше. Танки тут им не помогли — они в болотах сейчас не поддержка, а обуза. Так что, майор, не давай себя обходить, если все же попробуют гати мостить, и чуть что вызывай огонь артиллерии по квадрату. Там все их бревна в щепки размолотят. Твой фронт и фланги, сейчас сплошные топи прикрывают, да артиллерия канонерок житья никому не даст. Если с Колпино начнут стрелять, то тут вообще ужас начинается — самого оторопь не раз брала. И ничего не бойтесь — нам плохо здесь, но немцам втрое горше приходится. Гибельные тут места, одно слово — жижа.

Донсков отошел от березки, выдирая сапоги из жидкого месива — ноги были мокрые, внутри все хлюпало, донимал насморк. За эти сентябрьские дни бесконечных боев он совершенно вымотался, как и его бойцы. Вечерело, на болотах сгущались сумерки, ночами стало ощутимо прохладней. Люди в промокшей одежде мерзли, а потому долгожданный вывод из боя все пограничники восприняли с нескрываемым облегчением и радостью на лицах. Даже они, по-настоящему «железные люди», устали в беспрерывных боях и ночевках у костров — вначале отбивали Мгу, теперь обороняли станцию на дальних подступах, уже трое суток отбивая атаки врага. Но вчера все как отрезало, наступила полная тишина — немцы убрались, отошли на исходные позиции, осознав тщетность наступления, особенно после того, как на станцию доставили первую батарею 203 мм гаубиц на гусеничных лафетах. Именно их огонь стал той последней каплей, что сломила упорство противника — танковая дивизия, потеряв на болотах два десятка танков и множество автотранспорта, откатилась к Тосно.

И стало ясно, что бои за Войтолово и Мгу закончились и вряд ли более возобновятся в ближайшее время. Теперь до наступления крепких морозов местность стала совершенно непроходимой, умелые знающие одиночки может быть, как-то исхитрятся, и пройдут, но никак подразделения численностью больше взвода. А про тяжелое вооружение и говорить не приходится — в топях и винтовка на спине минометным стволом по весу кажется.

Так что держать тут две дивизии не было смысла — в Войтолово ввели переброшенный из Ленинграда артиллерийско-пулеметный батальон укрепрайона, усилив его истребительным батальоном в качестве полевого охранения — больше разместить людей было невозможно, и это с учетом, что часть из них находилась в рабочих городках Невдубстроя и предназначалась для постоянной ротации. Сменять людей на болотах каждые десять дней приказал маршал Кулик, чей авторитет после налаживания «работы» артиллерии стал непререкаемым. Все защитники города прекрасно знали, кому обязан Ленинград своей твердыней — лезть штурмом на пушки немцы не согласились, сами первые перешли к обороне.