Позолота
Шрифт:
Она застыла. От руки, которую Злат все еще сжимал в своей, холод поднялся выше, до самого ее сердца.
– Что?
– Я бы очень хотел обойтись без этого, – поспешно добавил Злат. – Но это необходимо для равновесия миров. Магия этого требует. Ничего нельзя отдавать бесплатно.
Серильда отстранилась.
– Ты все время прядешь золото. Делаешь подарки жителям Адальхейда. Разве за них ты получаешь плату?
Злат вздрогнул, как будто она его ударила.
– Подарки я делаю, потому что хочу. Это… это другое.
– А мне ты помочь не хочешь?
Злат со стоном запустил руку в волосы. Вскочив
Злат пытался снова и снова. Сдвигал брови, хмурился. Решительно смотрел на прялку. Брал солому, пучок за пучком. Продевал ее в ушко. Пытался намотать на катушку, но она ломалась, упрямо отказываясь превращаться в золото.
– Не понимаю, – прошептала Серильда.
Злат остановил колесо и вздохнул.
– Хульда – бог тяжелого, упорного труда. Это касается не только мастерства прядильщиков, но и земледелия, обработки дерева, ткачества… всего. Может быть, он не хочет, чтобы его подарки раздавали бесплатно. Тяжелая работа заслуживает вознаграждения. – Он беспомощно развел руками. – Не знаю. Я могу ошибаться. Я даже не знаю наверняка, что этим даром меня наградил именно Хульда. Но знаю, что не могу сделать тебе одолжение, как бы сильно ни хотел этого.
– Но мне больше нечего тебе дать.
Серильда посмотрела на цепочку, висевшую у Злата на шее. На кольцо с гравировкой у него на пальце – с тем же вензелем, что она видела на кладбище.
И вдруг, в порыве вдохновения, она просияла и ткнула в медальон на его груди.
– А как насчет пряди волос?
Злат посмотрел на свою рубашку – вокруг одной из пуговиц еще было намотано несколько ее волосков.
Он бросил на Серильду сомневающийся взгляд.
– Что такого? – возмутилась она. – Влюбленные вечно дарят друг другу свои локоны. Как настоящее сокровище.
На лице Злата промелькнули удивление и слабая надежда.
– Мы влюбленные?
– Ну… – замялась Серильда.
А кем еще они могут быть после того поцелуя за статуей в День Эострига? Но раньше отвечать на такие вопросы ей не приходилось. Конечно, ей хотелось ответить честно, произнести вслух то, что она действительно хотела сказать. Но безопаснее было отшутиться, и она дерзко ответила:
– А ты решил, что со мной можно просто покувыркаться в сене?
А потом с удовольствием смотрела, как Злат из смущенного мальчишки превращается в готового провалиться от стыда мальчишку, и на его веснушчатых щеках вспыхивают алые пятна.
Она хихикнула.
– Да-да, очень умно, – пробормотал он. – Но, боюсь, пряди волос недостаточно, чтобы оплатить несколько фунтов золотой пряжи.
Серильда надула губы, задумалась, и… ее посетила еще одна мысль!
– Я дам тебе поцелуй!
Злат усмехнулся, но его усмешка была горькой.
– С радостью приму его. У меня даже сердце чаще забилось.
– Ты уверен, что оно у тебя вообще бьется? Я пробовала услышать его, но ничего не вышло.
Злат рассмеялся, но совсем невесело, и Серильда почувствовала себя виноватой – зачем она его дразнит? А Злат, подавленный и жалкий, развел руками.
– Я не
могу принять поцелуй, хотя и желал бы этого. Это должно быть золото… ну, что-то материальное. Не рассказ. Не поцелуй.– Тогда назови свою цену, – потребовала Серильда. – Ты видишь все, что у меня есть. Хочешь мой плащ? На нем несколько дыр от когтей друды, но в остальном он хорошо сохранился. Или, может, башмаки?
Подняв глаза к потолку, Злат застонал.
– Какая в них ценность?
– Для меня они очень ценны.
Серильде самой не нравился зарождавшийся в ней гнев. Злат говорил ей правду – она достаточно знала о лжи, чтобы понимать разницу. Для него этот разговор был даже более мучителен, чем для нее. И все же они вели его, обсуждали плату. И если они не договорятся, она может лишиться жизни.
– Пожалуйста, Злат. Ты же знаешь, у меня нет ничего ценного. А что сначала были медальон и кольцо – так это просто счастливый случай.
– Я знаю.
Серильда прикусила губу, задумавшись.
– А что, если я пообещаю дать тебе что-то ценное потом, в будущем?
Он бросил на нее недовольный взгляд, но она продолжала:
– Нет, правда. Сейчас у меня ничего нет, но обещаю, что отдам тебе что-нибудь очень ценное, как только смогу.
– Не думаю, что это сработает.
– Почему?
– Потому что… – Злат покачал головой, он был расстроен не меньше, чем она. – Потому что очень уж мала вероятность, что в будущем тебе будет что предложить. Думаешь, ты неожиданно получишь большое наследство? Или найдешь давно утерянные семейные реликвии?
– Не говори так!
– Я пытаюсь смотреть на вещи трезво.
– Но ведь можно же попытаться?
Злат застонал.
– Не знаю… не знаю. Может, и так. Дай мне подумать.
– Но у нас совсем нет времени! Смотри, сколько соломы – на нее уйдет большая часть ночи. А если мы не успеем к приходу короля, сам знаешь, что со мной будет.
– Знаю. Знаю, – Злат скрестил руки на груди, глядя в пустоту. – Должно же быть что-то. Но, великие боги, Серильда! А в следующий раз? И после него? Так не может продолжаться вечно.
– Я что-нибудь придумаю.
– Придумаешь? Прошло уже несколько месяцев. Ты надеешься, что ему надоест? И он просто отпустит тебя?
– Я сказала, что придумаю что-нибудь! – Серильда срывалась на крик, впервые почувствовав нечто похожее на отчаяние. Только сейчас она вдруг поняла, что Злат может ей отказать. Может бросить ее. Не выполнить работу.
И тогда ее судьба будет решена. Ведь ей больше нечего ему предложить.
– Что угодно, – горячо зашептала она, хватая его за руки. – Пожалуйста. Сделай это для меня еще раз, и я отдам тебе… – Серильда рассмеялась. – Я отдам тебе своего первенца!
– Что?! – опешил Злат.
Серильда огорченно улыбнулась и беспомощно пожала плечами. Слова были сказаны в шутку, но она стала думать об этом…
Ее первенец.
Вероятность того, что она когда-либо сможет зачать ребенка, ничтожно мала. После неудачи с Томасом Линдбеком она думала, что смирилась с предстоящим одиночеством. А учитывая, что единственный, кто еще ее заинтересовал, был мертвым… Ничего страшного, если она пообещает отдать ребенка, который никогда не родится!