Позолота
Шрифт:
– При условии, что я проживу достаточно долго, чтобы родить детей, – сказала она. – Признай, что это выгодная сделка. Что может быть ценнее ребенка?
Злат выдержал ее взгляд с напряженным и, как показалось Серильде, печальным лицом. Ей почудилось, что под мягкой тканью рукава она чувствует пульс Злата. Но нет, это было биение ее собственного сердца, трепетавшего в кончиках ее пальцев. Во внезапно наступившей тишине она уловила трепет своего дыхания. Мгновения летели слишком быстро. Свеча мерцала в углу. Прялка замерла в ожидании.
Злат вздрогнул и оторвал взгляд от ее лица. Посмотрел на ее руки, а свои поспешно
– Ты умеешь убеждать.
В ее сердце ожила надежда.
– Так ты сделаешь это? Примешь мое предложение?
Он снова вздохнул, как будто ему было больно соглашаться.
– Да. Я сделаю это в обмен на… твоего первенца. – Он стиснул пальцы Серильды, хотя от радости она уже готова была броситься своему спасителю на шею. – Но эта сделка не может быть расторгнута, и я не сомневаюсь, что ты проживешь достаточно долго, чтобы выполнить свое обещание. Ты меня понимаешь?
Серильда задохнулась – она почувствовала магию, подтверждающую их договор. Воздух будто стал плотнее и гуще, давил ей на грудь, мешал дышать.
Волшебная сделка, обязательная и нерушимая. Сделка, заключенная под Девственной Луной, с юношей-призраком, узником завесы. Она знала, что не имеет права обещать, что останется в живых. Ведь Эрлкинг может убить ее, когда ему заблагорассудится. И все же, она услышала свой голос, тихо звучавший откуда-то издалека.
– Я даю слово.
Воздух дрогнул и перестал давить. Сделка совершилась.
Не теряя времени, Злат уселся за прялку и начал работать. Казалось, его пальцы двигались вдвое проворнее, чем раньше, зубы были плотно сжаты, а глаза видели только солому. Это было волшебное зрелище. Уверенные движения рук, размеренные движения ноги, стоящей на педали, ловкость и изящество, с которыми он закреплял в катушке мерцающую золотую нить, тянувшуюся с прялки.
Серильда снова принялась помогать ему. Ночь пролетала быстро. Каждый раз, когда Серильда смотрела на свечу, ей казалось, что воска стало меньше еще на дюйм. Ее тревога усилилась, когда она попыталась прикинуть, сколько уже сделано. Она смотрела на груду соломы, пытаясь вспомнить, сколько ее было в самом начале. Сделали они хотя бы половину? Или больше? А что там за стенами замка – не светлеет ли небо?
Все это время Злат молчал. Он почти не двигался, только брал пучки соломы, которые она ему протягивала, и крутил колесо.
Вот и кончились мои романтические фантазии, холодно подумала Серильда, но тут же обругала себя за это. Она была благодарна, бесконечно благодарна Злату за то, что он пришел, что она переживет и эту ночь – останется в живых, несмотря на невыполнимые требования Эрлкинга.
Если, конечно, они успеют…
Груды соломы уменьшались, а куча сверкающих катушек росла, и наконец у двери выросла стена блестящего золота.
Цвирк…
Цвирк…
Цвирк…
– Я продолжаю спрашивать у всех, кого вижу, не встречали ли они духа по имени Идония.
Злат не смотрел на нее. Он не отрывался от работы. После того, как они заключили сделку, он держался очень скованно.
– И что говорят призраки? – спросила она.
Юноша покачал головой.
– Пока ничего. Но я должен быть начеку с теми, кого расспрашиваю.
Не хочу, чтобы Его Мрачность узнал. Он может что-то заподозрить.– Я понимаю. Спасибо, что попытался.
– Если я ее найду… – продолжил Злат. – Что ей сказать?
Серильда задумалась. Сейчас ей казалось, что надеяться не на что. Какова вероятность, что среди всех жертв Охоты король выбрал и оставил при себе именно ее мать? Поиски казались пустыми, надежды – тщетными, особенно сейчас, когда Серильде самой грозило рабство.
– Просто скажи, что ее кто-то ищет, – сказала она.
Злат поднял на нее глаза, будто хотел добавить что-то еще. Но он слишком долго колебался и, в конце концов, вернулся к работе.
– Ты не против, если я продолжу рассказывать тебе ту историю? – спросила Серильда, чувствуя, что ей необходимо отвлечься. Подумать о чем-то, не имеющем отношения к ее матери или первенцу. К положению, в котором она оказалась.
Злат вздохнул с облегчением.
– Я был бы этому очень рад.
Старуха стояла на мосту перед принцем. Лицо ее было мрачным, но в глазах светилась мудрость.
– Юный принц, вернув Перхту в страну потерянных душ, ты оказал нам большую услугу, – сказала она и взмахнула рукой.
Из леса стали появляться фигуры, покрытые пляшущими солнечными бликами. Женщины всех возрастов, всех оттенков кожи, от золотистого до темно-коричневого, с пучками мха и лишайника между рогами и рожками на их головах. Это были моховицы, и принц понял, что перед ним стоит их глава, Пуш-Грола – Лесная Бабушка.
– Ха! Я сразу догадался, что это она!
– О да, ты очень умен. А теперь тише, слушай дальше.
Лесная Бабушка не отличалась добротой к людям, которые слишком близко подходили к лесному народу. Нередко она поручала смертным невыполнимые задачи, и наказывала, когда они терпели неудачу.
Но изредка она награждала их за добрые дела и отвагу.
Никто не мог предсказать, какое у нее будет настроение, но принц знал достаточно, чтобы проявить уважение. Он склонил голову.
– Хватит лебезить, – резко сказала Лесная Бабушка и стукнула концом посоха так сильно, что пробила сгнившую доску. – Ты на ногах еще держишься?
Принц попытался встать, но не смог.
– Не страшно, – проворчала старуха. – Не обязательно умирать, чтобы впечатлить меня.
Она прошла мимо принца, глядя на черные камни, на месте которых только что были ворота, ведущие в Ферлорен.
– Перхта наизнанку вывернется, лишь бы сбежать оттуда. Она никогда не смирится с участью пленницы. Она очень хитрая.
Бабушка кивнула, как будто соглашалась сама с собой.
– Если Перхта вернется, все создания этого мира снова окажутся в опасности. Им снова будут грозить ее стрелы и клинки, ее беспредельная жестокость.