Практика по брачному контракту. Магия не пригодится!

Эдвин кивнул на прощание матери и молча вылетел из кабинета. Не хотелось ни с кем говорить, даже видеть никого не хотелось. Он шел в свой кабинет, но почему-то остановился у двери в комнату. И, задумавшись, повернул ручку.

Лина его прихода снова не ждала. Девушка стояла к нему спиной и отчаянно пыталась застегнуть платье без помощи служанки. Эрики в комнате не было. Наверное. Потому что Эдвин вдруг понял, что не может оторвать взгляд от полуобнаженной спины своей фиктивной супруги.

Лина оглянулась и выпалила:

– Выйди, я одеваюсь. Где же Эрика?..

Но к своему собственному удивлению Эдвин захлопнул дверь и быстро пересек комнату. Лина вздрогнула, когда его пальцы коснулись крючков на платье.

– Не дергайся, – будто со стороны услышал он свой голос. – Если ты думаешь, что я ничего подобного никогда не видел, то ошибаешься.

Лина

Эдвин ловко справлялся с тугими крючками. Хотя, наверное, ему привычней было расстегивать их, а не застегивать. От этой мысли резко испортилось настроение. Сердце все еще бешено колотилось внутри, но я смогла сосредоточиться на главном.

Когда я пришла, то первым делом обнаружила, что на месте нет Кетту. Я обшарила комнату, но лиса не нашла. Эрика налила мне ванну и пообещала поискать лисенка в доме. Но мне не сиделось на месте. Поэтому я быстро помылась, снова собрала мокрые волосы в пучок, наспех вытерлась полотенцем и попыталась справиться с одеждой. Платье, приготовленное служанкой, было очень неудобно застегивать самой. Сделать это в спешке оказалось еще труднее. Эдвин появился как раз в тот момент, когда я боролась с крючками. Я хотела, чтобы он ушел. От его прикосновений горели щеки и колотилось сердце.

– Нужно было подождать служанку, – процедил ректор, застегивая последний крючок.

Я не стала напоминать, что не просила его о помощи, а только повернулась и требовательно спросила:

– Где Кетту? Куда вы его дели?

– Кетту? – не понял ректор.

– Лисенок! Где мой лисенок?

– Откуда я знаю, где шляется эта тварь? – фыркнул Эдвин.

Я сжала кулаки и выпалила:

– Он пропал! Наверное, этот мальчишка снова его выпустил!

– Какой еще мальчишка? – нахмурился Эдвин.

– Слепой, – заявила я. – С черными волосами и челкой, как у Сулаки.

Ректор так на меня посмотрел, что я сразу поняла – про мальчика он ни сном ни духом. Я скороговоркой пояснила:

– Мальчишка. Лет пять-шесть. Черная рубашка и штаны, босой, волосы тоже черные. Челка закрывает глаза. Бродит во дворе.

– Во дворе? – медленно произнес Эдвин. – И в каком именно месте двора ты его видела?

Я потупилась и нехотя произнесла:

– Возле калитки. Той, около башни…

Жесткие пальцы сжали мое плечо.

– Лина, – яростно прошипел ректор. – Только не говори, что ходила в ту часть сада. Это запрещено!

Признаваться я не собиралась, поэтому сделала невинные глаза и ответила:

– Не ходила.

Но Эдвин снова чуял вранье:

– Ложь. Лина…

Пальцы сжались еще сильнее. Я дернула плечом и отчеканила:

– Ты делаешь мне больно.

Эдвин стиснул зубы и отпустил меня. Я поморщилась и растерла плечо. Ректор повернулся к выходу и бросил:

– Не покидай эту комнату. Схожу за арбалетом и обойду двор.

– А как же Кетту? – попробовала возразить я.

– Да принесу я тебе эту тварь! – рыкнул мой фиктивный супруг и вылетел за порог.

Поразмыслив, я села на постель и приготовилась ждать.

Много времени не прошло. Дверь распахнулась довольно скоро, и на пороге снова появился Эдвин. Арбалет болтался за его спиной, а на руках у него лежал Кетту. Ну как лежал… Рукав был закатан до локтя, лисенок обхватил мускулистое предплечье лапами и вцепился в него клыками. Кровь капала на пол. Лицо моего супруга было мрачным.

Я выдохнула с облегчением и прикрыла рот ладонью, чтобы не засмеяться. Картина “ректор и блудный лис” выглядела неожиданно забавно. Но Эдвин пошел мне навстречу, и это стоило поощрить.

Фиктивный муж сгрузил лисенка мне на колени и зажал раны ладонью.

– Посади его на цепь, – посоветовал он и ушел.

Я погладила черную шерстку и укоризненно сказала:

– Ну где ты снова бродил? Я же испугалась! Эдвин снова видел риспи на нашей стороне реки…

Кетту спрыгнул с моих колен и юркнул под кровать. Я подумала, что его напугали, мои слова. Но лисенок тут же вернулся. Только теперь в его пасти что-то было.

– Что это? – нахмурилась я и протянула руку.

Кетту послушно положил свою находку в раскрытую ладонь. Это оказался шелковый зеленый бант. Он показался знакомым. Лис вспрыгнул мне на колени и лизнул в лоб. И только после этого я, наконец, вспомнила, где его видела. Нечто подобное было на платье Сулаки. Что это? Приглашение в гости?

– И зачем это мне? – спросила я у Кетту.

Тот спрыгнул с кровати и подбежал к двери. Выразительно ткнулся носом в одну из створок, а затем вернулся ко мне на колени.

Я с тяжелым вздохом легла и уставилась в потолок, продолжая сжимать в руках ленту. Кетту устроился рядом и сочувственно заурчал. Тогда я обняла лиса и зашептала в черное ухо:

– Сулаки хочет поговорить, да? Но днем к ней лучше не ходить. Там эта дурацкая трава. Придется отправиться туда ночью, пока все спят. Лишь бы Эдвин снова меня не засек… Что же происходит в этой семье, как они связаны с риспи?

Кетту, конечно, ничего не ответил, только снова лизнул мое лицо. А затем обвил мою шею мягкими лапами и потерся лбом о щеку. В этот момент лисенок казался мне самым родным существом. На сердце отчего-то разливалось тепло. Продолжая гладить черную шерсть, я сказала:

– Знаешь, у нас есть кое-что общее. За тобой охотятся риспи. И меня они тоже убьют, если поймут, что я ношу огненную элементаль. И люди, и риспи считают, что эта сила не должна принадлежать человеку. Человеческое тело не приспособлено для того, чтобы контролировать ее. И то, как часто в последнее время просыпается печать, говорит, что эти опасения – не сказка.

С тяжелым вздохом я продолжила, заглядывая в золотистые глаза:

– Ты один, и у меня нет семьи. Моя мать отдала всю магию, чтобы создать печать. А затем их с бабушкой унесла лихорадка. А отец…