Практика по брачному контракту. Магия не пригодится!

Я мысленно перебрала события последних дней и не смогла найти причины, по которой он мог сердиться. Неужели понял, что я пытаюсь усыпить его бдительность нарочно, и ждет подвоха? Я и правда лелеяла мысль о том, чтобы снова нарушить правила дома… Но он-то об этом знать не должен!

В карете мне пришлось устроиться на сидении рядом с Эдвином. Напротив села его мать. Ректор сначала отодвинулся, но потом спохватился и сжал мою руку. За эти дни я успела привыкнуть к своей новой роли. То, что Эдвин держит меня за руку на людях, воспринималось как данность.

По дороге почти не разговаривали. Эдвин перебрасывался редкими репликами со свекровью. Я почти не слушала. Чем ближе мы подъезжали к городу, тем больше я волновалась. Теперь мне предстояло изображать жену ректора не только перед его матерью и слугами, но и перед цветом местной аристократии.

Мы остановились перед домом в одном из богатых кварталов Хэлмилэна. Внушительный трехэтажный особняк сиял огнями. Кареты одна за другой останавливались у парадного входа и отъезжали, высадив пассажиров.

Наконец, настала и наша очередь. Эдвин подал мне руку и помог выбраться наружу. Я вдохнула свежий вечерний воздух, наполненный ароматом роз, и пошла за ним к дому. Госпожа Мадлен шагала впереди.

Скоро мы оказались в большом зале. Слуга у входа громко объявил наши имена. Свекровь, к счастью, почти сразу оставила нас. Отправилась приветствовать подруг. А нам нужно было поприветствовать хозяина. Но в следующий миг за нашими спинами раздался томный женский голос:

– Эдвин, дорогой, как я рада тебя видеть. Познакомишь меня со своей спутницей? Это твоя сестра?

Сестра? Это она про меня что ли? Я медленно обернулась, чтобы рассмотреть вновь прибывшую.

Незнакомка оказалась пышногрудой брюнеткой в персиковом платье. На пухлых губах играла улыбка. Несмотря на свой вопрос, на меня она не смотрела. А вот Эдвину был адресован многообещающий взгляд. Я невольно придвинулась ближе к своему фиктивному супругу, чувствуя, как изнутри поднимается раздражение. Да сколько же у него этих женщин!

Порадовало меня только промелькнувшее во взгляде Эдвина раздражения. Но может он сегодня не в духе? На меня также смотрел.

Ректор смахнул невидимую пылинку с рукава и холодно произнес:

– Я тоже рад тебя видеть, Люция. Позволь представить мою супругу. Лина Рокфосс – Люция Кантвелл.

У брюнетки отвисла челюсть. Правда, она довольно быстро собралась, выдавила положенные приветствия и оглядела меня с ног до головы. Я ответила тем же. Люция улыбнулась, и я поняла, что меня уже оценили и не сочли достойной конкуренткой. Затем она повернулась к Эдвину и проворковала:

– Я так скучала, пока ты был в Академии. Без тебя в Хэлмилэне тоскливо до безобразия. Знаешь, дом без Карлоса так холоден и пуст. Хотелось бы развеять эту тоску приятной беседой с умным человеком…

Я чувствовала, как внутри поднимается целая буря чувств. Эта женщина вызывала нечто большее, чем просто раздражение. Приходилось напоминать себе, что на самом деле Эдвин - свободный человек, с которым у нас чисто рабочие отношения. Точнее, никаких отношений. А ради диплома и счета в банке славу жены, которой изменяют с какой-нибудь Люцией или Марианной, я как нибудь переживу. Да, потерплю, справлюсь…

Я стиснула руку Эдвина и процедила:

– Думаю, нам следует поприветствовать хозяина дома.

Эдвин кивнул и спокойно произнес:

– Увидимся позже, Лю.

Это фамильярное обращение взбесило меня неимоверно. К счастью, мы направились к высокому седовласому человеку в дальнем конце зала, и мне оставалось только недовольно пыхтеть. Эдвин ничего не замечал и даже не смотрел в мою сторону. Наверное, думает об этой… Лю.

Мы подошли к хозяину дома, и о новой знакомой пришлось забыть. Градоначальник оказался высоким седовласым мужчиной с щеткой черных усов над верхней губой. Его супруга выглядела от силы на сорок, и я подумала,что разница в возрасте у них большая.

Господин Дональд Флэнаган радушно приветствовал меня.

– Как приятно видеть, что Эдвин, наконец, остепенился, – с улыбкой произнес он. – Да еще и выбрал такую очаровательную леди. Надеюсь, Хэлмилэн и его окрестности вам понравятся.

– Уже нравятся, – заверила его я. – Виды здесь чудесные.

Ага, особенно на гору, где обитают риспи. Да и река очень живописная, если забыть о том, как меня пытались в ней утопить. А что говорить о прекрасной обитательнице родового имения Рокфоссов, которая бродит по ночам. Сулаки – само изящество. Кроме того, пока не похоже, что Эдвин собирается остепеняться…

Я невольно покосилась в ту сторону, где мы оставили Люцию. Брюнетку я больше не видела. Зато в толпе промелькнуло лицо старого знакомого – Ричарда. Интересно, он повторит свое приглашение при Эдвине, или нет? Намеки ректора на то, что Ричард мог быть тем самым человеком, который сбросил меня в реку, вызывали сомнения. Но теперь я не доверяла никому. Правда, со мной Эдвин.

В этот момент с формальностями было покончено, и ректор повел меня прочь. Мы остановились у стола с закусками, и Эдвин сказал:

– Стой здесь и никуда не уходи. Мне нужно переговорить с одним человеком. Ясно?

Я постаралась как можно равнодушнее пожать плечами. Но когда он направился в сторону Люции, почувствовала, как внутри снова начинает подниматься злость. Я резко отвернулась и подняла бокал. Вкус напитка я не ощутила совсем. Но погрузиться в мрачные мысли мне не дали. За спиной раздался знакомый вкрадчивый голос:

– Доброго вечера, леди Рокфосс.

Я резко обернулась и едва не столкнулась нос к носу с тем самым господином, который рассказал мне о погибших женах Роберта. Я припомнила, что он представлялся Брайаном Лоуэллом, и вежливо произнесла:

– И вам доброго вечера, господин Лоуэлл.

Он широко улыбнулся в ответ:

– Вы сегодня ослепительны. У вас такое интересное украшение.

Я невольно улыбнулась и погладила кулон. Хоть кто-то оценил новое платье и два часа возни Эрики с моми волосами. Я пробормотала:

– Это подарок мужа.

– Удивительно, – изрек Лоуэлл. – Я думал, что Рокфоссы не любят лис.

– Их здесь все не любят, – вздохнула я.

Тут я краем глазом заметила, что Эдвин беседует с Люцией. Брюнетка томно улыбалась, а вырез на ее платье был еще больше, чем на моем. И ей там было что показать. В этот момент зазвучала музыка, и Лоэулл любезно поклонился: