Прапорщик. Назад в СССР. Книга 7

Даже не знаю, чего Хорев прицепился к этой теме — я вообще думал совсем о другом. Мои мысли были о КГБ-шнике Кикоть — с Кэпом я ещё не говорил, поэтому не знал, что ему удалось узнать касательно сбитого духами самолёта и кто был на борту. Нужно было сменить тему, а то подумает, что я обиделся. Глупая ситуация.

— Переживу, ничего страшного. Товарищ полковник, а где сейчас находится наша группа?

— В Кундузе, в ожидании, — не думая, отозвался тот. — Так как половина личного состава временно не боеспособна, то ни о каких задачах и боевых выходах и речи быть не может. Да и не нужны они сейчас. Сейчас идёт активная проработка информации, что удалось вытащить из американского агента и генерала Хадида. Информации, кстати, море, но ее нужно проработать, проверить, решить — как на нее реагировать. А это тоже колоссальная работа и она займет немало времени. К тому же, защита от «Стингеров» только на начальной стадии разработки, наша авиация летает, но строго ограничено.

Я уже знал, что после изучения принципов работы американских ПЗРК, инженеры выдали четкую рекомендацию пилотам — в районах угрозы применения «Стингеров», летать только на сверхмалых высотах, пользоваться складками рельефа местности. При таких мерах предосторожности, оружие американцев малоэффективно. Это хоть какие-то меры, которые реально работали.

— Ладно, прапорщик… — Хорев задумчиво посмотрел на часы. — Ты наверняка задаёшься вопросом, почему с тобой разговаривает целый полковник? Я ваше непосредственное командование, а поскольку майор Игнатьев не скоро войдёт в строй, то с ним мне пока говорить не о чем. Ты ведь его заместитель, так? Ну, вот и привыкай — мы с тобой будем встречаться часто. Так, время, время… Мне пора! А по поводу вашего обвинения насчёт Шевцова, то вопрос ещё не закрыт, он на плотном контроле. Однако прапорщик Корнеев все ещё находится в изоляторе и когда его освободят, даже я не знаю. Тебе ничего не угрожает, не переживай!

— Что, кому-то мы так сильно не нравимся? — поинтересовался я.

— Ты недалек от истины!

* * *

Майор Кикоть тяжко вздохнул.

Прошло уже несколько часов, но выбраться из сарая у него так и не получилось. Ему почти сразу развязали руки, типа жест доброй воли. Правда, он бы справился бы и сам. Виктор анализировал обстановку, через щели пытался осмотреться. Слушал, запоминал. Убедившись, что американец куда-то спешно свалил из лагеря, а с ним и часть духов, Виктор Викторович решил, что другого шанса просто не будет. Охрана расслабилась.

Подгадав момент, он решил бежать.

Однако чуткий душман-охранник как-то заподозрил неладное, когда Виктор Викторович пытался открыть засов изнутри, используя два длинных, кривых гвоздя. Заметив это, тот ворвался внутрь и физическим методом дал понять майору, что так делать не стоит. Получив пару ощутимых ударов по почкам, спустя полчаса КГБ-шник всё-таки продолжил начатое, только уже в другом направлении. Он решил сделать подкоп.

Полноценного фундамента у хлипкого сарая, в котором он находился, конечно же, не было. Так, десять сантиметров камня в сухой глине. И даже, несмотря на это, конструкция оказалась полнее себе надежной.

Отыскав на земле острый кусок пластушки, он принялся царапать им глину, сгребать ее в сторону. Копать камнем было тяжело и неудобно, но иного варианта не было. Шло тяжко, медленно. Майор истекал потом, но куда деваться?

Дважды просил воды — охранник приносил, ставил под дверь кружку и какую-то гнутую алюминиевую тарелку с куском мяса и лепешки. Мясо было сомнительным, поэтому его Виктор употреблять в пищу не стал.

Тем временем, всего за три часа Кикоть смог проделать проход наружу, через который можно было протиснуться, если снять свободную одежду. За эти дни она превратилась в рваное вонючее тряпье, хотя раньше было не намного лучше. Вылезать одетым было неудобно, голым проще. На нем только ботинки, трусы и майка.

Подкоп был готов.

Но когда чекист уже практически выбрался, его внезапно спалил другой афганец, на соседней крыше. Наблюдатель громко крикнул и дал очередь в землю, как раз перед майором. Тот вынужден был остановиться. Охрана вновь избила майора, только теперь значительно серьезнее, после чего его перетащили в другое здание без окон, но с хорошей дверью.

Духи оказались вовсе не глупыми — по одному внутрь не заходили. Их всегда было двое… Видимо американец предупредил их, что майор — хитрая рыба и с ним нужно держать ухо востро. Иначе пальцы отгрызет! Видя все это, чекист понял — не такие уж они глупые, какими их считали кабинетные начальники. Да, плохо организованы, не шибко сообразительны, но приказы исполняют добросовестно.

В общем, лёжа на грязном полу в пустой, темной комнате, Кикоть понял — так просто ему не выбраться. А вариантов-то немного…

Вообще, отчаяние — страшная вещь. Когда это чувство захватывает человека, причем не единожды, он постепенно падает духом, готов смириться с поражением. Надежда умирает, человеку остаётся только сидеть и ждать своей участи. Прямо как баран на скотобойне!

А в плену еще хуже — сейчас духам надоест, еще что-нибудь придумают.

— Ну, нет… — прошептал он, мысленно отругав себя за слабость. — Слишком быстро я сдался… Я вылезу отсюда! Обязательно вылезу!

Чекисту сильно хотелось пить, болела спина. Откуда-то появилась изжога, которая иногда мучила майора, когда тот нервничал. Виктор Викторович частенько работал настолько увлеченно, что порой забывал не только позавтракать, но и пообедать. А когда все же приходил домой, то наедался до отвала и ложился спать. С таким подходом и отношением к своему здоровью, майор очень быстро стал обладателем гастрита. Хронического. Болезнь противная, то и дело напоминала о себе…

Спустя какое-то время, его глаза привыкли к темноте — Виктор ещё и на ощупь убедился в том, что внутри кроме одного-единственного старого деревянного ящика больше ничего нет. Кое-как вскрыв его, майор догадался, что внутри кроме рваного тряпья и соломы ничего нет. Ну, глупо было полагать, что там может оказаться оружие или инструмент.

Выбраться из этого помещения можно только лишь хитростью — попробовать заманить душмана сюда и нейтрализовать, затем завладеть его оружием и бежать отсюда. Но сделать это нужно так, чтобы охранник был только один — с двумя чекист точно не справится. Не на то учился, хотя кое-какие навык все же имеются.

Выждав какое-то время, Кикоть решил сделать вид, что ему очень плохо и нужна помощь. Изобразить больного, которого сковал спазм, не сложно. Главное, чтобы духи поверили.

Он принялся громко стонать и звать на помощь, при этом лёг в дальней части помещения, рядом с ящиком. Скрючился. Охранник отреагировал не сразу — сначала грохнул ногой по входной двери, затем повторил то же самое, но уже несколько раз и посильнее, крикнув что-то недовольное на пушту. Но Виктор Викторович не унимался…

Наконец у душмана не выдержали нервы — дверь с грохотом распахнулась. Краем глаза Виктор Викторович увидел только одного охранника, второй был далеко впереди, в дверном проёме. Молодой, бородатый. Лицо –злое, недовольное, глаза сверкают.

Увидев, что шурави в неестественной позе лежит на земле, тот развернулся и крикнул что-то своему напарнику. Тот ответил, судя по всему, не особо вникая, а затем и вовсе скрылся из виду. Короткий диалог окончился ничем. Вот он, вот он тот самый момент, когда нужно действовать. Другого шанса может и не быть.

Держа автомат Калашникова перед собой, душман медленно шагнул к чекисту, подошёл ближе и недовольно пнул его ногой. Резко выругался, обернулся ко входной двери. Затем ткнул стволом автомата в живот скрючившегося пленника.

— Э! Шурави?

Выбрав наиболее подходящий момент, КГБ-шник шустро ухватил руками ствол автомата, резко отвёл его в сторону. Почти мгновенно, сильным ударом ноги он двинул душмана в правое колено. Кажется, даже что-то хрустнуло. Душман хотел заорать от возмущения и острой боли, но не смог — майор заткнул ему рот ладонью, тут же ухватил за воротник и резко дёрнув на себя, повалил. Навалился сверху. Кое-как отстегнув магазин от автомата, он использовал его как дробящее оружие — трижды, с силой, ударил им в висок охранника. Вскоре тот затих.