Прапорщик. Назад в СССР. Книга 7

Сейчас уже август. По-хорошему, поступив в военное училище такого уровня, насколько я помню, нужно было ехать в поля на курс молодого бойца. Это для тех, кто только-только выполз из-под родительского крыла, так сказать, чтоб землю понюхать. И солдатский пот. Понять, что такое военная служба.

Нет, там крови проливать не нужно, никому на КМБ она не нужна… Да, собственно, она и на войне никому не нужна, а в учебных заведениях еще и большая и ответственность. Если такое бывает, то при нарушении техники безопасности, по неосторожности. Как обычно, виноватого находят очень быстро — им оказывается командир самого разного звена.

Все это знакомо каждому, кто хоть как-то относился к армии. Особенно в наше время, когда любой курсант может позвонить домой маме и сказать, что ему хлеба не додали. Тьфу, не армия, а детский сад…

Меня к курсу молодого бойца привлекать точно не станут — я свое уже понюхал, хлебнул и пролил — в полях, горах и у черта на рогах. Там уже знают, кто я такой. А если и нет, генерал-майор Бехтерев, со своей стороны, вежливо напомнит. Все-таки, как ни крути, а спасенная жизнь в обмен на прямое поступление в военное учебное заведение не равнозначный обмен. Думаю, генерал это прекрасно понимает.

Согласно письму, мне следовало прибыть в Краснодар двадцать пятого августа, документы не требовались — все уже было отправлено почтой, ещё когда мы были в учебном центре, перед самой переброской нашей группы в Кундуз. Кто-то занимался моим вопросом, явно была такая команда…

За проведенное в госпитале время, я уже практически поправился — бегать и активно заниматься спортом, конечно, пока было ещё рановано, а вот ходить и двигаться, без проблем. Кэп обратно в палату не вернулся, остался в Ташкенте — с ранением у него и впрямь было не все так просто, как казалось.

Прапорщик Корнеев, судя по всему, по-прежнему находился в изоляторе, но о его судьбе пока что ничего слышно не было. Вполне вероятно, что полковник Хорев все уладил и Шута отпустили. Ну, это я так думал.

Однако все же было странно — группу раскидали кого-куда, вроде как у всех были веские на то причины — майор Игнатьев, Димка Самарин и Герц — на лечении, Док вроде вернулся, а вроде и нет, Шаман изначально был временной заменой штатного медика группы… А вот про остальных вообще ничего не было слышно. Что они, просто почти целый месяц сидят в Кундузе?

Письмо из Краснодара я убрал в свою тумбочку, которую ни с кем не делил. Ибо не хрен, вообще не понимал, как можно делить одно тумбочко-место на двоих? Письмо пролежало там до самой моей выписки из военного госпиталя. Произошло это только на двадцать пятый день после того, как я туда попал. Честно говоря, хоть я и устал скакать по горам, как горный козел, но и пролеживать бока на жёстком матрасе, в унылой больничной палате тоже о радости мало…

Примерно в одиннадцать часов дня, когда я лежал на своей койке и читал книгу, вокруг было тихо и спокойно. Еще вчера, совершенно случайно мне в руки попала научно-фантастическая книга Анатолия Днепрова «Глиняный бог», которая очень меня увлекла. Ранее я подобного не читал, а тут за неимением лучшего, прям зашло. И хотя книга была написана аж в далеком шестьдесят третьем году, подача была очень необычной, на грани стыка приключений и фантастики.

Вдруг в палату заглянула старшая медсестра — Тамара Евгеньевна… Не женщина, а бульдозер! Такая и рот кому угодно заткнет, и пациента успокоит и коня в горящую избу заведет… А потом выпустит.

— Громов! — воскликнула она, глядя на меня строгим взглядом. — Чего разлёгся?

— А что мне делать? — удивился я.

— Тебя что не предупредили, что колонна на Кундуз скоро уходит? Твое лечение почти закончено, по тебе уже не раз звонили и спрашивали. Документы на подписи у начальника, если нужно, подпишут быстро. А если сам готов выписываться, то можешь договориться, чтобы тебя забрали и до Кундуза подбросили. Ты сегодня не один такой.

— О, как! — удивился я, отложив книжку в сторону. — А следующая когда будет?

— Да я ж почем знаю? — всплеснула руками женщина. — Мне расписание не доводят! Я медсестра, всего лишь. Ну… Недели через две, наверное!

— А когда колонна уходит?

— Часа через три. Успеваешь. Пока продовольствие и медикаменты разгрузят, пока все согласуют и подпишут… Такие дела быстро не делаются, разве не понял еще? В общем, сам думай!

Тамара Евгеньевна закрыла дверь и, судя по голосу, зашла в соседнюю палату. Устроила там очередную проверку.

А я уселся на своей кровати, задумчиво осмотрелся по сторонам. Тихо, почти пусто. Спокойно. Соседей мало — все на процедурах. Один сосед спал, другой внимательно слушал наш диалог, прикрываясь старой газетой.

— Ну что, Макс? — поинтересовался он, когда Евгеньевна ушла. — Все, теперь обратно поедешь?

— Угу…

Безусловно, перспектива проторчать тут ещё четырнадцать дней меня совершенно не радовала. Так и крыша поехать может — стук шахмат, одни и те же анекдоты, да шелест игральных карт меня даже нервировать стал. Ну, ей богу, не для меня такое.

Быстро собрался, сдал постельное белье, получил подменную форму, уже ношенную и порядком потертую. Ну, ещё бы, сюда-то меня доставили в рваных и грязных афганских тряпках, вот и дали, что было. Не обезьяна, конечно, но долго в таком виде ходить нельзя. Из новенького — только погоны. Выменял у кого-то из пациентов, через других пациентов.

Также мне перепал потёртый рюкзак десантника РД-54, в который я свалил своё нехитрое имущество, а заодно и недочитанную книгу. По пути дочитаю. Подождал, пока медсестра отдала мне подписанные документы… Ну, вот в общем-то и все. Поблагодарил и попрощался с медперсоналом, которые возились со мной всё это время. Мне настоятельно пожелали больше сюда не возвращаться.

Вот же всё-таки труд у людей — постоянная текучка, постоянная боль у раненых, страдания и крики, раны и кровь. Не каждый человек такое выдержит, учитывая, что здесь каждый день одно и то же. Так и было, кто-то выживал, а кто-то сбегал.

В общем, когда я покинул стены госпиталя, выдохнул с некоторым облегчением — всё же, как ни крути, а госпиталь — это не то место, где можно с комфортом находиться длительное время. Не для таких как я. Вот если гаситься, то да — солдат спит, служба идет.

Нужно было возвращаться обратно в Кундуз — насколько я помнил, нашу группу пока оставили там до дальнейших распоряжений. Командир группы, майор Игнатьев другой информации мне не давал, да и вряд ли бы что-то поменялось. Хотя опять же, мало ли какие палки в колёса могли поставить те, про кого говорил полковник Хорев?

Не стал заострять на этом внимания.

Из Мазари-Шарифа в наш гарнизон выходила колонна техники, само собой, я намеревался добраться до туда вместе с ними — теперь я не солдат срочной службы, а сверхсрочник в звании прапорщика. Это совсем другой уровень, отношение тоже иное. Договориться о чем-либо с офицерами или другими прапорщиками уже не проблема.