Прапорщик. Назад в СССР. Книга 7

Чекист вновь вставил магазин в приёмник, привел оружие в боевое состояние. По понятным причинам вставить автомат на предохранитель, он не стал. Выглянул, прислушался — тишина. Неужели никто ничего не заподозрил?

Просто замечательно!

Не поверив своей удаче, майор тут же прикрыл дверь, оставив небольшую щёлочку. Затем быстро раздел душмана, облачился в его одежду. Взяв в руки его же автомат, он выбрался из тёмного помещения и закрыл за собой дверь.

Прежним было тихо — где-то неподалёку играла музыка — вероятно, какой-нибудь японский патефон.

— Значит, здесь есть электричество? — догадался майор, также вспомнив, что видел небольшую радиовышку. Они тут хорошо устроились. Не поспоришь.

В голове уже созрел более-менее рабочий план, но прежде чем бежать, хорошо бы обозначить своё местоположение. А значит, нужно попробовать добраться до радиостанции…

В таком виде его точно никто не узнает, достаточно просто спрятать лицо и вести себя непринуждённо. Все получится — ну кто из душманов догадается, что запертый советский шурави уже освободился и строит коварные планы.

Едва майор прошел вперёд и свернул за угол, намереваясь выбраться из здания, как ему навстречу вышло сразу двое… Кажется, один из них был врач, с сумкой на боку. Там болталась нашивка — красный крест.

Оба смотрели на него каким-то странным взглядом.

* * *

Прошло три недели, меня наконец-то выписали из госпиталя.

Майора Игнатьева вдруг перевели в госпиталь Ташкента, где ранее находился наш медик Док — внезапно выяснилось, что кость у Кэпа срослась неправильно. В общем, так я остался один. От скуки успел порядком всех достать — ну не могу я просто валяться на матрасе и в потолок глядеть. Карты и домино просто задолбали. Шахматы тоже, а газет тут отродясь не было.

В последние три дня, ко мне в палату заселили трёх молодых бойцов — душманы обстреляли один из дальних постов, благо личному составу удалось отбиться. Этих, легко раненых, доставили сюда — типичные представители молодежи, которой это война и нафиг не сдалась. Им бы кутить, гулебанить, да с девочками развлекаться, а их военный комиссариат сюда опередил. Сунул в руки автоматы, выдал кирзачи и сказал родину защищать. Лежал я, слушал их разговоры и поражался — совсем не о том думают. Хотя, порой и проскакивали весёлые моменты.

Одного звали Саня, второй Толик. Оба ефрейтора, лет восемнадцати, не больше. У одного ранения плеча и руки, у второго осколочное — левого бедра. Так вот они постоянно галдели, обсуждали всякую чушь, лишённую смысла. Как-то они завели речь о том, кто во сколько успел «мужиком стать» и женщину «понюхал». Ну, понятно, хорохорились молодые друг перед другом, нагоняя бессмысленных понтов. Толку-то от них в госпитале? Здесь медсестер молодых не было, самой молодой за сорок пять. Не перед кем кичиться.

Я тоже молодой, только совершенно не думал об этом.

Задали вопрос и мне. Да не один, а больше десятка.

— Макс, а ты что скажешь?

— По-поводу? — мне было все равно, что малознакомый ефрейтор обращался ко мне на «ты». Не великое звание, чтобы из себя павлина корчить.

— Ну, ты с девчонками когда шуры-муры водить начал? Когда под юбку полез, ну чтоб того… — тот заговорщицки усмехнулся. — А?

— Не помню… — отмахнулся я.

Честно говоря, я и в самом деле не помнил. Давно это было, а в этой жизни я как-то не по этому делу. Я сейчас и впрямь молодой, но силы направил совсем в другое русло… Наверно, это по-своему не правильно. Но решил ответить им без конкретики, чтоб только отцепились со своими глупыми вопросами. — В шестнадцать, кажется.

— А я в пятнадцать! — гордо заявил Толик, ударив себя кулаком в грудь для убедительности. — Во как! Ее Маша звали… Не верите?

— В пятнадцать? — прищурился я, глядя на того с недоверием. Сам тощий, щуплый, зато самомнение… — Это когда ты деду в шахматы проиграл, что ли?

Сначала было тихо, потом Саня и ещё один сосед по палате, младший офицер, по имени Костя, заржали так, что и лошадь позавидовала бы.

— А-ха-ха! — скрючился в спазме Санёк, едва не свалившись с кровати. — Ну, ты насмешил! Это ж надо, деду в шахматы! Хорошо же он тебя наказал!

Толик обиделся, покраснел и возмущённо фыркая, вышел из палаты.

— Хорошо сказал, Громов! — Костя был лейтенантом, поэтому пытался быть в палате старшим, но получалось у него плохо. Харизмы не было. Вернее была, только он ей пользоваться не умел.

Таких эпизодов было много. Как-то Толик был дежурным, должен был следить за отдельным дизель-генератором. Тот обеспечивал дежурное освещение и пару зданий рядом. Так вот вышел я ночью нужду справить, а дежурный Толик спит. Прямо так, сидя на табуретке. Еще и храпит, звучно так. Громко.

— Э, воин! — гаркнул я у него над ухом. — Где патроны?

— Какие патроны? — спросонья промямлил тот, вскочив с табуретки. — Я не сплю!

— Медленно моргаешь, что ли?

— Я когда так моргаю, то лучше думаю! — нашелся с ответом тот. — Не вру!

— А, ну тогда потом продолжишь думать, а пока иди генератор запускай! Кто не уследил, тот и заводит…

Наступил август, крайний месяц лета… Впрочем, в Афгане лето будет идти ещё долго, а перепады температур при этом будут неожиданными. Время потихоньку шло. Вдруг объявился посыльный — боец, задача которого была доносить в госпиталь почту.

— Прапорщик Громов! — громко произнес тот, заглянув в палату. — Вам письмо!

— Письмо? — изумился я. — От кого?

Глава 22 В ожидании

Прочитав письмо, я отложил его в сторону.

В целом, содержимое было вполне ожидаемым, особенно учитывая адрес, откуда оно пришло. Из Краснодара, где я недавно уже был в командировке.

Опуская подробности, меня информировали о результатах сдачи экзаменов, а так же о том, что я принят в Краснодарское высшее военное Краснознаменное училище… Не удивительно что, таким образом, по почте, оповещали всех будущих курсантов, кому довелось пройти отбор и поступить, ведь технический уровень ещё не тот. Только почтой, ну или телеграфом. По телефону, это уже что-то совсем из ряда вон.

Прочитав письмо, невольно улыбнулся — я, прожженный жизнью и военной службой матёрый волк, не единожды раненый, бывший у черта на куличках, вдруг становлюсь курсантом… Мирная курсантская жизнь в казарме казалась мне чем-то необычным, давно забытым. Что это, очередной виток моей сумбурной жизни? А может, просто проходной момент, который ни к чему особому толком и не приведет?

Сложно сказать. В любом случае, это хорошо.

После двух невероятно сложных боевых операций, через которые прошла группа, да ещё и без потерь, что само по себе чудо, после коварного предательства подполковника Шевцова… Хотелось сменить обстановку и наконец-то отдохнуть. Нет, не лежа на кровати или сидя у окна, рядом с шахматистами. Ну, его к черту этот автомат, штык нож и гранаты… К черту этих бородатых душманов, к черту американцев. В Афганистане и без меня разведчиков хватает, уж как-нибудь обойдутся без меня, пусть и временно.