Правда грешника
Шрифт:
— Да? Она сказала, почему ушла? — Спрашивает он.
Облегчение, которое я испытывал, исчезло в одно мгновение.
— Нет. Почему ты ушла, Шелли? — Спрашиваю я ее.
— Я не хотела, Санто. Я не хотела расставаться с тобой. Тебе нужно копать. Найти правду, — повторяет она.
— Что она сказала? Я не расслышал, — настаивает Гейб.
— Она сказала, что не хотела уходить, но все в порядке, потому что теперь она вернулась, — говорю я ему. Все будет хорошо. Она вернулась. Что бы ни случилось, это был всего лишь сон. И теперь она вернулась.
— О, хорошо. Может быть, вам с Шелли стоит немного отдохнуть, приятель.
— Да, хорошая идея. — Мое тело заваливается назад, когда усталость наконец берет верх. — Убедись, что Джио знает, что Шелли возвращается домой.
?
В голове гудит, когда самолет садится на взлетно-посадочную полосу. Прошлой ночью я напился до беспамятства. Сейчас утро, и я не уверен, какой сегодня день. Но это того стоило, потому что я увидел ее. Я буду продолжать напиваться до медленной смерти, если это будет означать, что я стану на день ближе к тому, чтобы снова быть с ней.
Я не хочу умирать, несмотря на то, что все думают обратное. Я знаю, что Джио следит, чтобы я не совершил суицид. Именно поэтому вокруг меня круглосуточно крутится хотя бы один из моих братьев. Но дело в том, что я бы так с ними не поступил. Я живу и дышу ради своих братьев.
Я, блять, люблю Шелли, без сомнения, и боль, которая поглощает меня из-за ее потери, – это самое худшее, что я когда-либо чувствовал. Я бы никогда не заставил своих братьев испытать подобную боль. Так что их постоянная забота бессмысленна.
Интересно, кому посчастливилось нянчиться со мной сегодня? Похоже, они дежурят по очереди, словно у них есть какое-то расписание. Я не удивлюсь, если сегодня это будет Джио. Он всегда готов к любой ситуации.
Как только я выхожу из самолета, то иду к заднему сиденью второго затемненного внедорожника. Марсель садится рядом со мной. Похоже, это ответ на мой вопрос.
— Что у нас сегодня на повестке дня? — Спрашивает он.
— Сон, — стону я, откидываясь на подголовник. Мне нужно, блять, поспать. А потом мне нужно выпить, пока я снова ее не увижу. Мне нужно с ней поговорить. Я не понимаю, чего она хочет. Что она хочет, чтобы я раскопал… О какой правде она, блять, говорит и какую пользу это сейчас мне принесет?
Шелли всегда была слишком невинна для такой жизни. Мне следовало держаться от нее подальше. Я думал, что смогу защитить ее. Уберечь ее. Я не знал, что угроза для нее окажется так близко. Это моя вина, что ее здесь нет. Это я виноват, что не могу увидеть ее прекрасную улыбку, услышать ее смех. Это я виноват в том, что нашего ребенка забрали из этого мира еще до того, как он успел родиться.
Больше всего я сожалею о том, что именно Джио сделал это. Всадил пулю между глаз нашему отцу. Я сам должен был это сделать. Я был так потрясен и опечален, обнаружив Шелли мертвой, что просто застыл на месте. Когда она нуждалась во мне больше всего, я, блять, подвел ее. Я должен был отомстить за нее, но я этого не сделал.
И я никогда не узнаю почему это произошло. Старик всегда был чудовищем – это я знаю точно. Но я никогда не думал, что он опустится так низко. Меня это не должно удивлять. Он убил собственную жену,
когда мы все были детьми. Мы с Джио – единственные, кто помнит нашу мать. Остальные трое были слишком малы. Не сказать, что я много о ней помню. Но я помню, как она боялась собственной тени. Она все время была напугана. И теперь я понимаю. Я знаю, чего она так боялась. Монстра, за которого вышла замуж.Как только машина останавливается перед нашим домом, я выскакиваю из нее и иду прямиком наверх, в свою комнату. Единственное, что есть хорошего в этом месте, так это то, что Шелли здесь никогда не была. У меня нет здесь воспоминаний о ней.
Я падаю на кровать, моя голова все еще раскалывается, когда я закрываю глаза. Я стону, когда раздается стук в дверь и поворачивается ручка.
— Что? — Я даже не потрудился поднять голову.
— Ты спишь? — Спрашивает низкий голос.
— Нет, я пеку чертов торт, Марсель. Разве не видно, что я, блять, делаю? — Ворчу я на своего брата.
— Ну охренеть, отличное у тебя настроение, мать твою, — огрызается он в ответ.
Я открываю один глаз и смотрю на него.
— Ты собираешься стоять здесь весь день? Знаешь, мы можем помочь тебе избавиться от этих жутких сталкерских наклонностей.
— Отъебись. Я ухожу. Звони, если что-то понадобится, — говорит он.
Ха, похоже, сегодня он все-таки не моя нянька. Я киваю, когда он захлопывает дверь, и снова закрываю глаза.
?
Что-то острое бьет меня по ребрам. Я вытягиваю руку, обхватывая что бы это ни было. Затем мое затуманенное зрение фокусируется на ноге – тонкой ноге – и туфле с острым носком. Я поднимаю голову, пока не натыкаюсь взглядом на единственного человека в этом мире, который ненавидит меня так же сильно, как и я сам.
— Какого хрена ты меня пинаешь? — Ворчу я, ослабляя хватку на ее лодыжке.
Старшая сестра Шелли еще раз пинает меня, прежде чем я переворачиваюсь и встаю.
— Почему ты спишь здесь? И от тебя воняет, как от гребаной пивоварни, — шипит она.
— Я тоже рад тебя видеть, Кристен. — Улыбаюсь я ей. Я позволю ей выместить на мне свой гнев, потому что я этого заслуживаю. Из-за меня женщина, которую мы оба любим, находится в шести футах под нами. В буквальном смысле, учитывая, что сейчас мы стоим по разные стороны могилы Шелли. Могилы, на которой я, должно быть, заснул. Снова. Я даже не помню, как пришел сюда.
— Возьми себя в руки, Санто. Это... — Кристен указывает рукой на меня. — ... жалко, даже для тебя.
— Я видел ее, — выпаливаю я.
Кристен замирает.
— Что?
— Шелли. Я видел ее, — повторяю я.
— Она мертва, Санто. Твоя семья позаботилась об этом. — Кристен наклоняется вперед, опуская на землю букет желтых роз. Любимые цветы Шелли.
— Она хочет, чтобы я в чем-то покопался, что-то поискал, — продолжаю я. Когда Кристен замирает и ее глаза закрываются на долгий миг, я получаю реакцию, которую искал. Она что-то знает. — Что ты мне недоговариваешь?
— Ничего. Оставь ее в покое, Санто. Пусть покоится с миром. По крайней мере, она этого заслуживает, — говорит Кристен.