Правила Барби
Шрифт:
Мама сначала удивленно округлила глаза, а затем громко цокнула, очевидно, не воспринимая меня всерьез.
– Во-первых, не испортила, как видишь, свадьба состоялась, а во-вторых, эта свадьба даже называться таковой не может, ведь она фальшивая, начиная подготовкой и заканчивая вашими клятвами. То же можно сказать и о твоей новой супруге – фальшивая, глупая и…
– Закрой свой поганый рот! – вспылил я, приближаясь к столу.
Дорис вскочила с кресла.
– Будешь разговаривать так с человеком, который подарил тебе жизнь? И из-за кого, из-за девчонки, чей отец отравил мою жизнь?
– Правильно, ее отец, Барбара не имеет к этому никакого отношения. Да и потом, не сбрасывай все свои проблемы на Эванса, вы оба влезли в это дерьмо,
– Джефри…
– Пока я пытаюсь снова заслужить ее доверие, ты уничтожаешь все, к чему мы пришли. Ты должна помогать мне, ведь ты моя мама! – Я готов был выплеснуть на нее все, что копилось во мне. С самого детства я потакал ей и всегда был на ее стороне, она заботилась обо мне, но в какой-то момент мы поменялись ролями, теперь мне было отведено амплуа ответственного взрослого, тогда как она вела себя как неугомонная девочка-подросток.
– Верно! Я твоя мама и я пытаюсь уберечь тебя от ошибок! – обойдя стол, воскликнула Дорис. Она попыталась схватить меня за плечи, но я отшатнулся от нее.
– То дерьмо, что вы натворили, не касается меня и не касается ее. Я устал защищать тебя и отвечать за ваши грехи.
– Джефри, Барбара Эванс не та девушка!
– Я благодарен тебе за многое, и я люблю тебя, ведь ты моя мама, но не смей переходить грань, не приближайся к моей жене, даже не разговаривай с ней! – пригрозил я, не чувствуя ни капли вины за свои слова. Я сполна отплатил ей. Моя мама не работала ни дня с того момента, как присосалась к кошельку Дэниела, и после его смерти благодаря мне она имела все, о чем только могла пожелать. Я ничем ей не обязан.
– Ты должен сделать выбор, – строго заявила она, складывая руки на груди. – Или я или она. – Я рассматривал ее уложенные волосы, не понимая, почему вижу в них блики оранжевого и желтого цветов. Она стояла передо мной, позади нее было окно. А вдалеке.
О черт!
Конюшня. Она горела.
– Где Барбара?
Барбара
Мои руки дрожали, пока я вытаскивала из коробки сложенный вдвое лист бумаги, ведь на его обороте был рисунок.
– Лягушка Джефри, – прошептала я, разворачивая листок и оглаживая пальцами темные линии. Я нарисовала эту лягушку, когда мы были на пирсе, именно тогда я позволила Джефри раздеть меня и доставить мне удовольствие языком. Рисунок был таким дурацким, что напрашивался только на мусорную корзину, никак не на то, чтобы хранить его в течение пяти лет. Бумага за это время не должна была постареть, но она была измята, а на краях виднелись отпечатки пальцев, словно кто-то не выпускал этот рисунок из рук все пять лет.
Я перевернула лист и заметила огромный текст, выведенный идеальным курсивом. Я сразу узнала почерк Джефри. Еще в детстве я подмечала, что для такого хулигана он пишет поразительно красиво и аккуратно.
По моим щекам скатились слезы, когда на дне коробки я заметила мамин кулон в виде лошади на новой цепочке, ведь старую он порвал. Я сжала кулон, пока в моей ладони не возникла боль, взгляд, помутненный из-за слез забегал по строчкам.
Дорогая Барбара,
Никогда еще в своей жизни я не встречал кого-то хоть немного похожего на тебя. Потому что второй такой не существует. От этого мне всегда было чертовски больно, ведь будучи ребенком, я понимал, что ты предназначена Мейсону, Поултеру, кому-то, кто не являлся дурной кровью. Ты никогда не должна была даже смотреть в мою сторону, потому что несмотря на то, что мы жили с тобой в одном мире, между нами была огромная пропасть. И я не должен был смотреть на тебя.
Будто это так легко.
Мне пришлось бы выколоть себе глаза, ведь иначе не могло быть. Как можно игнорировать чье-то присутствие, когда сердце едва не выпрыгивало из груди, стоило ей появиться поблизости?
Твоя дерзость всегда подкупала меня, каждое плохое слово в свою сторону я расценивал как невероятный дар, ведь это означало, что твое внимание принадлежит мне. Может, поэтому я всегда пытался вывести тебя на разговор, не слышать твоего голоса, было невыносимой мукой.
Я восторгался тобой каждый чертов день, и все еще продолжаю делать это. Видела бы ты себя моими глазами. Добрая и нежная, искренняя и храбрая, ты никогда ни под кого не подстраиваешься, будешь идти своим путем, даже если сотни и тысячи человек будут идти тебе навстречу. Поразительно сильная и чувствительная девочка, ты всегда пыталась убедить меня в обратном. И я понимаю. Малышке Барбаре было страшно, она была одинока и так долго носила маску, которая никогда не принадлежала ей, что поверила, будто срослась с ней. Но я знаю, какая ты на самом деле, моя маленькая Барби. Всегда знал. Ты больше не одинока и никогда не будешь, потому что я не оставлю попыток сделать тебя своей. Поэтому давай, дерзи, ухмыляйся и делай вид, что ты бессердечная стерва, меня не обмануть.
Я громко всхлипнула, чувствуя дрожь в каждой клеточке тела. Слезы застилали глаза, крупными каплями стекали по щекам и опадали на колени, которые я сама того не осознавая крепко прижала к груди.
Возвращаю тебе этот кулон, потому что он не справился со своей задачей, ты хотела, чтобы я полюбил тебя, но то, что я испытываю к тебе невозможно назвать таким примитивным словом как любовь.
Я бы подарил тебе свое сердце, Барбара, но оно уже давно в твоих руках, а я не могу оставить любовь всей моей жизни без подарка, поэтому отдаю тебе свой пакет акций. Часть компании уже твоя, другую часть ты получишь через год по завещанию. Ты станешь единственной владелицей «Эванс-Фостер Энергетик» и сможешь делать с ней все, что пожелаешь.
Компания висела над твоей головой с самого твоего рождения. Теперь никто не властен над тобой, малышка, власть есть лишь у тебя.
Д. Фостер
– О боже. Он хотел получить ее, хотел занять место своего отца и так просто готов расстаться с ней. Почему? – всхлипнула я, вытирая мокрые от слез щеки.
– Потому что он идиот? – усмехнулся Поултер, и мне пришлось удерживать себя, чтобы не броситься на него и не наступить своим каблуком на его шею.
– Это ты идиот, если не понимаешь! Потому что он любит меня. Ему нужна я, а не компания, – зарычала я, складывая подарок Фостера в коробку. Он делал нечто большее, чем просто дарил мне дорогую вещь на свадьбу, Джефри отказывался от собственной мечты из-за меня. Я не должна позволять ему делать это! Что я за девушка такая? – Я и так тебе верю, как ты мог сделать это?
– Ты мне? – спросил Поултер.
Я окинула его уничижительным взглядом.
– Ты еще здесь? – Я уже почти решилась на убийство раздражающего Поултера, но вдруг почувствовала запах гари. Ставни на окнах в конюшне были закрыты, но между дверцами сквозь маленькие промежутки я увидела оранжевый свет. Из-под крыши повалил дым.
– Моя конюшня горит! – закричала я, подрываясь с места. Страх сковал мое тело, но я не собиралась сдаваться ему. Я беспомощно оглянулась на особняк Фостеров.
Помощь подоспеет слишком поздно, сено и деревянные стены – конюшня выгорит за минуты!
О господи!
– Кажется, нужно вызвать пожарных, – икнув, пробормотал Поултер.
– Помоги мне! – закричала я, вглядываясь в его профиль. – Нужно выпустить всех лошадей. Их не успеют спасти. – Я сорвалась с места и побежала к конюшне. Мои ноги пронзила адская боль, ведь бегать на таких каблуках, было сродни самоубийству, но я не могла думать о себе. Мои лошади в опасности.