Правила эксплуатации или как вернуться домой

— Не уходи, — вымолвила я непослушными губами, забыв и про робость, и про гордость. — Мне страшно, — призналась я, с мольбой вглядываясь в лицо, которое сейчас было единственным, что могло внушать спокойствие и уверенность. — Побудь со мной еще немного. Пока не усну.

— Дарина, — изменившись в лице, едва ли не с мукой произнес он и метнул взгляд на дверь из комнаты, словно не чаял оказаться от меня как можно дальше, а моя компания была ему сродни пытке.

— Пожалуйста, — опустив взгляд от стыда и печали, совсем тихо молвила я, почти не веря, что просьба подействует. — С тобой мне не страшно…

Но вот над моей головой раздался тяжелый вздох, перина рядом прогнулась под немалым весом демона, который лег поверх одеяла на соседнюю подушку и с неудовольствием проворчал:

— Долго я здесь дежурить не смогу. Так что поторапливайся, — заметил он сварливо, даже не посмотрев в мою сторону.

Боясь поверить в удачу, я откинулась на подушку, натянув одеяло под подбородок, и прикрыла глаза, из-под ресниц украдкой наблюдая за демоном, который, как и я, ощущал неловкость. Но мою и без того не особо достоверную имитацию сна разрушил очередной раскат грома, от которого я сжалась и едва вновь не ушла с головой под одеяло.

Очередной тяжелый, прямо мученический вздох, и сильные руки подтягивают меня за плечи выше, чтобы опустить мою изумленную головушку на широкую грудь, пока когтистые ладони обнимали за плечи, согревая куда лучше, чем пуховое одеяло.

Кровь прилила к щекам и ушам так стремительно, что было удивительно, как она не брызнула через нос, а демон не обжегся об меня. Сердце взволнованно забилось, но уже вовсе не от страха.

Почти так же быстро, как сердце демона у меня под ухом.

Справившись с изумлением и робостью, я украдкой прикусила губу, а после завозилась, пытаясь удобнее улечься на широкой, но весьма высокой груди, что оказалось довольно непросто. Но, несмотря на это, я категорически отгоняла даже возможность отстраниться, готовая уснуть даже стоя, если при этом буду слышать стук его сердца.

Но это не потребовалось, потому что в какой-то момент я опустилась вместе с моей новой «подушкой». Вскинула лицо и встретилась взглядом с Володькой в человеческом обличье.

— Просто спи уже, — взмолился он. Я удивленно моргнула, а затем послушно опустила голову на его грудь и, страшась признаться в собственных чувствах даже мысленно, тихо выдохнула:

— Спасибо.

* * *

Сон был дурным, показывая мне то, насколько я в действительности испугалась пережитого похищения. Удобно прикрываться за маской, словно, после проживания в лесу с житью и нежитью, меня уже ничего испугать не сможет. Мыши и грозы в расчет не берутся!

На деле я оказалась не готова к новым переменам.

В лесу было привычно. В лесу своя жизнь, которая очень редко меняется. Духи, его населяющие, и лесные существа неизменны и в большей своей части бессмертны. Так чему там меняться?

С младенчества мама подготовила меня к жизни в лесной хижине, на пограничье миров людей и лесных жителей. Даже когда ее не стало, я точно знала, что не пропаду, ведь, помимо ее ухода, ничего не изменилось. Тот же родной и надежный названный братец — Велес, тот же Водян, который, несмотря на вредный характер, был мне вместо ворчливого и несносного дядюшки. Те же русалки — как шкодливая и опасная, но соседская детвора, Берегини, как сестры, а Леший, как нелюдимый и хмурый, но мудрый и справедливый дедушка. И я стала частью этого мира и мне нравилась моя роль.

Видимо, я все же больше ведьма, чем обычная смертная, коей считала себя большую часть жизни.

Только сейчас я начинала осознавать, что от человеческого у меня осталось совсем немного, раз даже в данных реалиях я больше тоскую именно по Водяному и Кикиморе, чем по деревенским. Я люблю их и уважаю: Василина, Настюшка и Василий навсегда останутся в моем сердце. Но жить по их законам и правилам я не хочу. Я не хочу быть обычным человеком…

В лесу все понятно. В лесу и с ее жителями спокойно. Никаких интриг, никаких неожиданностей, все протекает согласно своей природе.

Люди другие. Даже в годы моего проживания в городе я чувствовала себя неуютно. Я не понимала своих родственников, что заставляло чувствовать себя одинокой. В лесу… я часть леса.

Но если мне непонятны люди с их не всегда логичным суждением, то с демонами еще сложнее. Да, они не были теми исчадьями ада, коими так любил пугать батюшка Кирилл. Но в том и проблема. Новые реалии сделали демонов такими же непонятными и загадочными, как и смертные с их достоинствами и пороками. А уж то, что отныне я вовлечена в дворцовые интриги, а по праву рождения и вовсе обязана крутиться в них на постоянной основе — пугает.

С лесными жителями я знала, как общаться. Если уж с русалками могла договориться, то с остальными и подавно. Как с людьми — тоже, но все равно не всегда получалось так, как задумывала. Даже как общаться с призванными демонами примерно представляла (спасибо руководству от матушки).

Но это было прежде и на моей территории. Как общаться с похитителями — у меня опыта не было. И лучше бы так и оставалось. Настигла пугающая мысль о том, что никто мог бы просто не додумался найти меня на пустошах. Или не решились бы туда ступить.

А ведь меня могли не просто оставить в укромном уголке с неясными целями, не причинив вреда, кроме душевного. Сегодня мне буквально повезло. Но будет ли вести так и дальше?

Те часы неведения и одиночества отдавались в душе ужасом и отчаянием. Именно они и отразились в дурном сне, который заставил вздрогнуть и проснуться.

Шумно дыша, осмотрелась и испуганно замерла, осознав, что меня кто-то держит. Ну… как держит?

Обнимает.

Увидев на своей талии очевидно мужскую руку, я аккуратно обернулась, чтобы с затаенным дыханием увидеть на соседней подушке спокойно спящего Володьку, который по-прежнему лежал поверх одеяла в своем человечьем обличье.

Удивленно моргнув, тихо вздохнула и почти с сожалением увидела, как демон, потревоженный моим движением, просыпается. Заметив, что я на него смотрю, он растерянно осмотрелся и то, что уснул рядом со мной, сталось для Володи таким же сюрпризом, как и для меня. Вот только если для меня — приятным. То с версией Володьки все сложнее.

— Кажется, я вчера сильно вымотался и сам не понял, как уснул, — словно оправдываясь, заметил он немного хрипло после сна.

— Видимо, — согласилась я, осторожно улыбнувшись.

Уже более ясным взглядом он заметил свою руку поперек моего живота и смутился окончательно, что показалось мне не столько обидным, сколько очаровательным. Во всяком случае, смущенный румянец, который проявлялся только в его человеческой ипостаси, делал Володьку не настолько грозным, каким он привык казаться.

— Я должен был уйти и не мешать тебя спать. Извини, если стеснил…

— Володь, — остановила я мужчину, окончательно повернувшись к нему лицом. — Кровать, которую ты мне выделил, в ширину больше моей горницы, в которой мы прежде с тобой спокойно умещались. Ты меня не тревожил. Я проснулась по другой причине, — другим тоном обронила я и замолкла.