Правила первокурсницы

Ее рот кривился, казалось, что она вот-вот вцепится зубами мне платье. Или в горло.

— Ах ты! — Сзади к Леа подскочила герцогиня и схватила за плечо. Ткань под пальцами герцогини стала расползаться, лопнула шнуровка. Зерна изменений разрывали связи между волокнами, заставляя одежду слезать. Девы, какими детьми мы тогда были! Думаю, это сработало бы с любой женщиной. С любой, кроме демона, который меняет тела, как платья. Вряд ли он знал, что такое стыд, вряд ли он вообще задумывался об этом.

Девчонка отмахнулась от Дженнет, как отмахивается от овода лошадь. Просто махнула рукой, и сокурсница упала прямо на старую рассохшуюся бочку из-под вина, что стояла чуть ли не по середине двора. Обручи успели заржаветь, и старые доски выскочили из-под них, как гнилые зубы и упали на землю. Платье сползло с плеча горничной, почти оголив грудь. Я ахнула, но вовсе не оттого, что произошло. Я ахнула потому, что смогла, наконец, рассмотреть сокурсницу поближе. Рассмотреть лицо Дженнет и испугаться едва ли не сильнее черных глаз Леа. Огонь, который сегодня был моим постоянным спутником, снова прыгнул ладони, платье горничной вспыхнуло. Девушка зашипела, как пойманная в мешок гадюка.

— Отойди от них. — Целительница поставила саквояж на землю и выставила вперёд скальпель. Смотрелось нелепо. Целительский инструмент был даже меньше ножа для вскрытия писем. Но этот нелепый ножичек произвел странное впечатление на Леа. Она вдруг отпрянула от меня в сторону, словно кошка от выплеснутого ведра воды.

—Ты знаешь, что я нанесла на лезвие, — проговорила Цецилия, — и знаешь, чем это чревато.

— Хватит болтать! — рявкнула Дженнет. — У нас нет времени. Второй раз Астер вряд ли прилетит на дирижабле, чтобы переполошить этот гадюшник. — Девушка поднялась на ноги, подошла к телу лакея и вытащила из его спины чёрную рапиру. — Живо! — скомандовала она как раз тот момент, когда за нашими спинами на серую землю спрыгнули пилоты. Они оба были в лётной форме, но их глаза были полны тьмы, и она лучше любого другого знака отличия показывала, кому на самом деле они служат.

— Не стоит, — герцогиня взмахнула рапирой. Целительница подхватила саквояж и, не опуская своего крохотного медицинского ножика, стала отступать к воротам. Я последовала за ней, отчаянно стараясь не упускать их виду ни бывшую горничную, ни пилотов, которые оставались поразительно спокойными.

И все же несколько досок сваленных у стены форта вспыхнули. Воздух здесь нагревался не так быстро, как замкнутом пространстве гондолы, но, тем не менее, магия явственно чувствовалась в загустевшем воздухе. Моя сила была готова выплеснуться наружу. Это как нести полную чашку воды, одно неосторожное движение и жидкость перельется через край. Мой огонь сегодня был этой жидкостью, а я была этой чашкой.

Три девушки, вооруженные каждая по-своему, отступали к воротам, ведущим к улице, отступали по серой пыльной земле.

— Так-то вы платите мне за гостеприимство и защиту, — лениво произнёс кто-то, и мы развернулись. У ворот, преграждая нам путь, стоял князь. Рука мужчины лежала на рукояти меча. Очень красноречиво лежала.

— Гостеприимство? — дрогнувшим голосом уточнила Дженнет.

— Я бы назвала это темницей, — добавила Цецилия, и я заметила, как дрожат сжимающие скальпель пальцы.

— Тебя, моя дорогая, я никогда не держал. Ты осталась сама, что было весьма обременительно, — серьезно сказал государь. — Но я терпел.

— Ты мучил меня… И его.

— Сколько пафоса, — равнодушно ответил государь.

«Он не знает что такое жалость», — сказал когда-то Альберт.

— Видимо недостаточно, раз ты осмелилась на, — он обвел взглядом внутренний двор форта, — подобное. Ты, кажется, забыла, что каждый поступок имеет последствия. Пожалуй, я — он сделал вид что задумался. Девы, откуда я знала, что он именно сделал вид, ведь его лицо по-прежнему было скрыто маской? Один из пилотов за спиной сделал шаг вперед. Дженнет тут же развернулась к нему, одной рукой девушка держала рапиру, а во вторую стягивала зерна изменений. Я сжала ладонь, и огонь вспыхнул на поленнице у правой бревенчатой стены. Это заставило Леа обернуться, но и только.

— Что ещё ты можешь мне сделать со мной… с нами? — горько спросила целительница.

И хоть я понимала, что все изменилось, что ничто уже не будет таким, как прежде. Понимала, и всё же это осознание давалось с трудом. И даже то, что целительница говорила государю «ты», заставляло вздрагивать.

— Например, я дам тебе поговорить с ним.

Молодая женщина побледнела. Чтобы не означали слова князя, они попали в цель. Горничная хихикнула.

— Ну что же ты не радуешься? Ты же так просила меня об этом, практически умоляла. — Государь взмахнул рукой, пилот отступил назад, а ещё… металлический перевёрнутый таз вдруг шевельнулся.

Воздух вокруг почти звенел от зёрен изменений, моих, Дженнет, князя, возможно, чьих-то еще, они все смешивались и гудели, словно потревоженные по весне пчелы.

Девы, что происходит? Что мы делаем? Мы теряем время, вот что. Князь был слишком спокоен, он был уверен, что нам не удастся уйти и развлекался. Мало того, с каждой минутой в этом уверялась и я.

— Посмотри на себя, ты была невестой государя, а в кого превратилась? В старую деву из степи, которая не нужна никому даже собственному отцу. А ведь поведи ты себя иначе, вполне могла бы стать правительницей.

Девушка ничего не ответила.

— Меня давно умоляют жениться. Им, видите ли, нужен наследник. Он всегда нужен, из века в век одно и то же. Надоело. А ведь я всерьез рассматривал вас Альвон Трид на должность невесты.

Дженнет повернулась. На щеках девушки появились два алых пятна, но не от смущения, а от злости.

— Но не теперь. — Он задумчиво коснулся своей щеки под чёрной маской и повторил — Не теперь. И тогда фавориткой на рынке невест стала Астер. — Взгляд в прорезях маски переместился на меня. — Но и она оказалась сплошным разочарованием. Сперва, не от большого ума, сподобилась на замужество, но это ещё полбеды. Она оказалась столь глупа, что присоединилась к заговорщикам, к выходцам с Тиэры. Каково это, Астер, стать предателем своего мира? Предать Аэру? Старая кровь взыграла? Славы змея захотелось? Смею напомнить, он плохо кончил.

— Вы слишком много говорите, государь, — всё-таки произнесла Дженнет, у которой все же не хватило смелости обратиться к князю на «ты». — А тот, кто много говорит, мало делает, так считает мой отец.

— Он прав, — констатировал князь совсем иным тоном, из которого вдруг исчезли все эмоции. Словно минуту назад ему было интересно сыпать перед нами словами, словно цветными фантиками от конфет, а сейчас вдруг все перестало иметь значение. — Сложите оружие, возвращайтесь форт и останетесь живы.

— А иначе? — со слезами на глазах спросила целительница. — Умрём? — И она рассмеялась. — Меня это уже не пугает, тварь.

— Что ж… — констатировал князь

И все изменилось. Таз, звякнув, поднялся на четырёх металлических ногах, похожих на суставчатые лапы железного насекомого. Первый род управлял железом, которому все равно что отращивать, лапы или зубы.

— Нет — воскликнула Цецилия, когда скальпель вдруг ожил и обвился вокруг руки женщины, разрезая острым краем кожу, смешивая одну кровь с другой. Целительский чемоданчик клацнул железными застёжками — зубами. Металл чёрной рапиры Дженнет огрызнулся на магию голубыми искрами. Герцогиня отступила назад, а за её спиной снова рассмеялась Леа. Обломки бочки шевельнулись, из-под разломанных досок показался железный обруч. Он извивающейся змеей пополз ко мне я. Не выдержав, я швырнула в него зерна изменений. Металлическая пластина на миг замерла, как замирает всякое железо, стоит коснуться его магией. А потом металл раскалился, покраснел и именно таким горячим снова пополз к моим ногам. Что-то загремело над нашими головами. Скорее всего, листы, которым была покрыта крыша первого форта.