Правители тьмы

Капитан Турпино протиснулся к нему. "Вы больше не продвигаетесь?" спросил он.

"Я не планировал этого", - ответил Спинелло. "В конце концов, мы сделали то, зачем пришли. Зайди слишком далеко, и люди Свеммеля нанесут ответный удар".

К его удивлению, Турпино снял шляпу и низко поклонился. "Приказывайте мне, сэр!" - воскликнул он, его голос был более дружелюбным, более уважительным, чем Спинелло когда-либо слышал. "Ты доказал, что знаешь, что делаешь".

"Правда?" - спросил Спинелло, и Турпино, все еще с непокрытой головой, кивнул. Спинелло продолжил: "Что ж, тогда надень свою шляпу обратно, пока не утонул". Турпино рассмеялся - еще один первый - и подчинился. Спинелло спросил его: "Ты знаешь что-нибудь о том, как подавать яичницу?"

"Да, отчасти", - ответил другой офицер.

"Хорошо, ты берешь на себя ответственность за это дело", - сказал Спинелло. "Я позабочусь о том, чтобы ункерлантцам было нелегко отбросить нас назад. Я был в Зулингене. Я знаю все о полевых укреплениях, клянусь высшими силами ".

"Мм". Турпино снова хмыкнул. "Да, ты бы сделал это там, внизу. Как ты выбрался?" Прежде чем Спинелло смог ответить, капитан указал на значок с ранением у него на груди. "Это когда ты подобрал свою безделушку?"

Спинелло кивнул. "Снайпер добрался до меня примерно за месяц до того, как ункерлантцы отрезали нас, так что они смогли вывезти меня самолетом и подлатать". Его волна охватила территорию, захваченную полком. "Теперь мы приведем это место в порядок и будем держаться за него столько, сколько сможем - или же снова двинемся вперед, если увидим шанс". Будет ли Турпино снова спорить? Нет. Старший капитан просто отдал честь. Если бы он был счастлив, остальные офицеры полка были бы счастливы. Для Спинелло это имело почти такое же значение, как отобрать у людей короля Свеммеля никчемную деревню и нескольких оболтусов. Он сделал полк своим. С этого момента он будет следовать за тем, кого он поведет.

***

По полу камеры Талсу сновали тараканы. Он перестал давить их вскоре после того, как похитители поместили его туда. Он мог бы топтать день и ночь и не убивать их всех. В этой тюрьме, вероятно, содержалось столько же из них, сколько людей содержалось в Елгаве.

В животе у него заурчало. За последние несколько дней он начал испытывать искушение убить их снова, вместо того чтобы изо всех сил игнорировать. Они были пищей, или могли бы стать пищей, если бы человек был достаточно отчаян.

Талсу не хотел думать, что он был в таком отчаянии. Но миски с кашей, которыми раздавали его похитители, и близко не подходили к тому, чтобы накормить его. Его тело поглощало само себя. Он не хотел снимать тунику: в его камере было совсем не тепло. Но когда он провел рукой по своим ребрам, он обнаружил, что с каждым днем ощущать их становится все легче, поскольку плоть с него тает. Все чаще и чаще он ловил себя на том, что задается вопросом, каковы тараканы на вкус и сможет ли он проглотить их, не поднимая снова мгновением позже.

Однажды дверь в его камеру открылась в час, когда она обычно оставалась закрытой. Снаружи стояли трое охранников, все они наставили на него свои палки. "Пойдем с нами", - сказал один из них.

"Почему?" Спросил Талсу. Перемещение вообще казалось большей проблемой, чем оно того стоило.

Но охранник шагнул вперед и ударил его тыльной стороной ладони по лицу. "Потому что я так сказал, ты, вонючее дерьмо", - сказал он. "Ты не задаешь здесь вопросов, будь ты проклят. Мы задаем вопросы". Он снова шлепнул Талсу. "А теперь пойдем".

Почувствовав вкус крови из разбитой губы, Талсу подошел. Он боялся, что знает, куда они направляются. После того, как они сделали два поворота, он понял, что был прав. Капитан полиции Елгаваны уже некоторое время не допрашивал его. Он задавался вопросом, через какие муки ему придется пройти на этот раз, и сможет ли он вынести их, не начав называть имена альгарвейской гончей.

Он был все еще в половине коридора от кабинета капитана, когда его нос дернулся. Он поднял голову. Прошло много времени с тех пор, как он чувствовал запах жареной баранины, а не обычную тюремную вонь. Слюна хлынула ему в рот. Он что-то пробормотал себе под нос, стараясь не говорить ничего достаточно громко, чтобы не привлечь внимания - и гнева - охранников. Он только думал, что знает, насколько голоден.

"Вот он, сэр". Охранники втолкнули его в кабинет.

"Талсу, сын Траку!" - воскликнул капитан полиции, словно приветствуя старого друга. "Как ты сегодня? Почему бы тебе не присесть?"

Удивительно, но перед столом капитана Талсу ждал стул. Он не замечал этого, пока капитан не пригласил его сесть. Он не заметил этого, потому что все его внимание было сосредоточено на самом столе и на прекрасной бараньей ножке, стоявшей на нем вместе с оливками, белым хлебом с маслом и зеленой фасолью, приготовленной с кусочками бекона, и большим графином красного, как кровь, вина.

"Как у вас дела сегодня?" снова спросил капитан полиции, когда Талсу, словно человек во сне, занял свое место.

"Голоден", - пробормотал Талсу. Он едва мог говорить - силы свыше, он едва мог думать - уставившись на всю эту замечательную еду. "Так голоден".

"Разве это не интересно?" ответил елгаванец на альгарвейской службе. "И вот я как раз садился ужинать". Он указал на охранника, который отвесил Талсу пощечину. "Налей этому парню немного вина, ладно? И мне тоже, раз уж ты за этим занялся".

Конечно же, рядом с графином стояли два стакана. Охранник наполнил их оба. Талсу подождал, пока капитан полиции не увидит, что тот пьет, прежде чем поднести свой стакан к его губам. Он понял, что это может не помочь. Если в вино было подмешано лекарство, капитан, возможно, уже принял противоядие. Но Талсу не смог устоять перед искушением. Он сделал большой глоток из бокала.

"Ах", - сказал он, поставив его на стол. Возможно, он почти что вздыхал от тоски по Гайлизе, своей жене. Он причмокнул губами, смакуя сладость виноградной лозы с соками лимона, лайма и апельсина в обычной елгаванской манере.

Медленно, обдуманно капитан полиции отрезал ломтик от бараньей ноги и положил мясо к себе на тарелку. Он откусил, с аппетитом прожевал и проглотил. Затем он поднял глаза. Его голубые глаза, мягкие и откровенные, встретились со взглядом Талсу. "Не могли бы вы… присоединиться ко мне за ужином?" спросил он.

"Да!" Слово слетело с губ Талсу прежде, чем он смог произнести его обратно. Он пожалел, что произнес это, но констебль все равно бы понял, что он так думает.