Правители тьмы

"Спасибо", - сказал Эалстан и сделал. Здание Этельхельма также могло похвастаться ковровым покрытием на лестнице. На лестничной клетке тоже никто не мочился.

И все же, когда Эалстан постучал в дверь Этельхельма, он знал, что предпочел бы надеть свои собственные ботинки, чем ботинки лидера группы. Этельхельм выглядел изношенным до предела. Эалстан видел это раньше на его лице, когда он возвращался из тура. Но Этельхельм никогда до сих пор не казался таким измотанным. "Тяжелая поездка?" - Спросил Эалстан, надеясь, что это объясняет состояние музыканта.

"Можно и так сказать", - ответил Этельхельм. "Да, можно и так сказать". Бокал бренди стоял на подлокотнике кресла. Указывая на него, Этельхельм спросил: "Ты присоединишься ко мне?" Он не стал дожидаться ответа, а пошел на кухню, чтобы налить еще стакан, принес его обратно и сунул в руку Эалстану. Он указал на другой стул. "Садитесь, если хотите".

Эалстан сел. Стул, по некоторым предположениям, стоил больше, чем вся мебель в его квартире. Он поднял бокал, который дала ему Этельхельм, и спросил: "За что будем пить?"

"Я пил какое-то время", - сказал лидер группы. "Я пил за то, чтобы иметь возможность пить. Вам этого хватит, или мне придумать что-нибудь более причудливое?" Он залпом осушил свой бокал с бренди.

Более осторожно Эалстан тоже выпил. "Настолько плохо?" - спросил он.

"Хуже", - сказал Этельхельм. "В конце концов, вы можете просмотреть все квитанции и посмотреть, сколько денег я потерял. Могло быть и хуже. Я мог бы остаться здесь и потерять еще больше. Да, настолько плохо, насколько это ".

"Тогда почему они отпустили тебя, если все, что они собирались сделать, это украсть у тебя?" Обычно Эалстан не пил бренди по утрам, но сегодня сделал исключение. Он подумал, что ему понадобится смазка, чтобы услышать историю лидера группы.

"Почему?" Смех Этельхельма не имел ничего общего с искренним весельем; он больше походил на вой боли. "Я скажу тебе почему: чтобы им было что украсть, вот почему". Он снова исчез на кухне и вернулся с заново наполненным стаканом. "Но я никогда не думал, когда отправлялся в путь, что они украдут так чертовски много".

"Они альгарвейцы", - сказал Эалстан, как будто это все объясняло.

Но Этельхельм только снова рассмеялся тем грубым, оскорбленным смехом. "Даже у альгарвейцев есть пределы - большую часть времени. Со мной у них нет никаких пределов. Совсем никаких. Смотри".

Он снова восстал. У Эалстана почти не было выбора, кроме как смотреть на него. Лидер группы был смуглым, как настоящий фортвежец, но он превосходил Эалстана (который был хорошего роста по фортвежским стандартам) на полголовы. Его лицо тоже было длиннее, чем положено быть у фортвежанца. Каунианская кровь, это уж точно.

"Если я не буду делать то, что они мне говорят, если я не заплачу все, что они от меня потребуют..." Его голос затих. "Они скорее убьют меня, чем будут тратить свое время на торг. Ты не можешь выбрать своих предков. Так все говорят, и это не ложь, но, о, клянусь высшими силами, как бы я хотел, чтобы это было так ".

"Может быть, тебе следует бросить пение и найти тихую работу, где на тебя не будут обращать никакого внимания", - медленно произнес Эалстан.

Этельхельм сверкнул глазами. "Почему бы тебе не попросить меня отрезать и свою ногу, пока я этим занимаюсь?"

"Если это ловушка, иногда тебе приходится это делать", - ответил Эалстан. Он все знал об этом. Ему пришлось бежать из Громхеорта после того, как он оглушил своего кузена Сидрока, когда Сидрок узнал, что он встречался с Ванаи. В то время он не знал, выживет Сидрок или умрет. Он жил, поживал и продолжил убивать брата Эалстана Леофсига, так что Эалстан пожалел, что не убил его.

Этельхельм качал головой взад-вперед. Он выглядел загнанным в ловушку. "Я не могу, будь оно проклято", - сказал он. "Просите меня жить без моей музыки, и с таким же успехом вы могли бы попросить меня не жить вообще".

Терпеливо сказал Эалстан: "Я не прошу тебя жить без твоей музыки. Делай все, что хочешь, для себя и для тех друзей, которых ты заведешь после того, как исчезнешь из Эофорвика. Только не наделай этим большого шума, чтобы привлечь внимание рыжеволосых ".

"Это не просто создание музыки". Лидер группы покачал головой. "Думаю, я пытаюсь объяснить цвет слепому человеку. Вы не знаете, каково это - подниматься на сцену, когда тысячи людей хлопают и выкрикивают ваше имя ". Он махнул рукой в сторону элегантной квартиры. "Ты тоже не знаешь, каково это - иметь все это".

Этельхельм не знал, что отец Эалстана был состоятельным человеком. Эалстан не знал, насколько похож на своего отца, когда сказал: "Если эти вещи для тебя важнее, чем остаться в живых, у тебя их нет. У них есть ты. То же самое касается выхода на сцену".

Теперь Этельхельм уставился на него. "Ты не моя мать, ты знаешь. Ты не можешь указывать мне, что делать".

"Я не указываю вам, что делать", - сказал Эалстан. "Я всего лишь бухгалтер, поэтому не могу. Но я также не могу не видеть, как все складывается, и это то, что я тебе говорю. Ты не обязан меня слушать ".

Этельхельм продолжал качать головой. "Ты понятия не имеешь, как тяжело я работал, чтобы достичь того, что я есть".

"И где именно это находится?" Вернулся Эалстан. "Под присмотром альгарвейцев, вот где. У них тоже под большим пальцем".

"Будь ты проклят", - прорычал лидер группы. "Кто тебе сказал, что ты можешь приходить сюда и издеваться надо мной?"

Эалстан поднялся на ноги и отвесил Этельхельму учтивый поклон: почти поклон в альгарвейском стиле. "Добрый день", - вежливо сказал он. "Я уверен, у тебя не возникнет проблем с поиском кого-то другого, кто будет содержать твои книги в порядке за тебя - или ты всегда можешь сделать это сам". Ему также досталась значительная доля тихой, но обидчивой гордости его отца.