Право на месть (Страх - 2)

Часть вторая: Возмездие.

Глава первая: Президент негодует.

Директор ФСБ Викторов не находил себе места от снедавшего душу страха. Никакого спаса от него не стало. Так, подлец, прижал, что хоть плач. Впрочем, слезами здесь не поможешь. Нет. Страх этот поселился у него давно, ещё до того, как Петр Анатольевич стал первым в федеральной службе человеком. В последнее время так напитался сомнениями и всем прочем, так заматерел, что совсем жить расхотелось. Попал он, Викторов, как кур во щи. Точно. То, что ему так быстро и сравнительно просто удалось раздобыть копию злополучной видеокассеты лишь на короткое время улучшило настроение. А затем стало ещё хуже, чем прежде. Он уже и билет на самолет заказал. А страх вот он вот, сидит, гложит, все внутренности уже к чертям сожрал. Петр Анатольевич прекрасно понимал во что ввязывается, а ещё понимал, что расклад сил не на стороне президента. Однозначно. Викторов конечно же сочувствовал президенту, а Сосновского, как и все в этой стране, презирал и ненавидел. Это так. Но эмоции, как говорится, эмоциями, а реальность такова, что ни приведи Господи. А вдруг Сосновский дознается, что кассету президенту помог раздобыть он, Викторов? А он рано или поздно дознается. Много сейчас развелось охотников на чужом горбу карьеру сделать, а то и из корысти - продадут за милую душу. О том, чем это ему может грозить, даже думать не хочется. Фактически вся власть в руках этого нелепого и страшного комедианта, этого мерзкого сатира. И премьер, и министры, и Администрация президента, и министр МВД - это все его люди, выполняют исключительно его указания. Да и сам президент... Кем бы он был, если бы не Сосновский? Так бы и сидел в своей "северной столице" в лучшем случае полковником ФСБ. Там он был уже отработанным материалом. Его даже в администрацию нового губернатора не взяли. То-то и оно. Что делать? Хоть он и симпатизировал президенту, но когда дело доходит до веревки, чувствами можно пренебречь.

Долго мучился Петр Анатольевич страхом и сомнениями, пока в его сознании не забрезжила спасительная мысль. Да-да, он непременно должен это сделать! По телефону засекреченной связи он позвонил олигарху.

– Слушаю, - услышал резкий и неприятный голос Сосновского.

– Здравствуйте, Виктор Ильич! Это вас Викторов Петр Анатольевич беспокоит.

– Здравствуй, ага... Чего у тебя?

– Имеется конфиденциальный разговор. Очень важный.

– Какой еще?... А, ну да... А по этому... По телефону нельзя?

– Никак нет.

– Даже по этому?... По секретному этому?

– Это можно только при личной беседе, как говорится, с глазу на глаз.

– Хорошо, ага... Приезжай давай.

– Что у тебя там?... Выкладывай давай, - хмуро и неприязненно проговорил олигарх, сверля директора ФСБ буравчиками глаз. Он не любил этого дурака, ага... Не любил... Приметивный как эта... Как ее?... Как инфузория, вот... В Саратове чуть все дело того... На его назначении этот настоял... Президент настоял... Потому он, Сосновский, ему не очень-то... Доверял не очень, ага.

– Виктор Ильич, два дня назад президент мне дал задание добыть видеокассету вашей беседы с Лебедевым. Сказал, что в ней содержиться очень сильный компромат на вас.

Сообщение Виктиорова было столь неожиданным для Сосновского, что он даже подскочил на стуле, не сдерживаясь, закричал:

– А откуда он того этого... Откуда узнал?... Про кассету узнал?

– Он мне этого не сказал. Но подозреваю, что это ему сообщил кто-то из ваших людей.

– Кто?... Какой же ты этот... Директор. Какой?... Когда этого... Дурак ты, вот и все!

– Извините, но ваша служба безопасности мне не подчиняется, - обиделся Викторов.
– Насколько я знаю, её возглавляет Варданян.

– А!
– пренебрежительно махнул рукой олигарх.
– Такой же... Никого, ничего... А зачем кассета этому... президенту этому? Зачем?

– Не знаю, - пожал плечами директор ФСБ.
– Могу лишь догадываться, что он хочет иметь против вас козыри в руках.

– Ах, это.
– Сосновский выскочил из-за стола, забегал по кабинету, что-то бормоча себе под нос. Затем сложил пальцы в кукиш, подскочил к Викторову и сунул ему кукиш под нос.

– А вот этого он не хочет?

От неожиданности Петр Анатольевич отпрянул назад. Боже, как же он ненавидел этот ублюдка, даже какая-то зеленая жуть подернула глаза от этой ненависти и помутилось сознание. Едва сдержался, чтобы не сказать ему что-нибудь этакое.

– Обижаете, Виктор Петрович!
– проговорил укоризненно.
– Я-то тут при чем.

Но Сосновский не обратил на его слова никакого внимания. Побегав ещё какое-то время по кабинету, сел за стол.

– Это он на меня, дурак?... Со мной, ага?... Мало этой ел... Каши ел... Вот он у меня где!
– Олигарх торжествующе потряс кулаком.
– Захочу как муху, ага... Раздавлю как муху... Одно это останется... Мокрое место останется... Так ему и того... передай.

– Но тогда он сразу поймет что к чему.

– Ах да... Это ты правильно... А ты молодец, Петр Анатольевич!... Я люблю, когда вот так... Предано вот так... Люблю... А этому... президенту этому скоро будет не того... Не до кассеты будет, ага...
– Сосновский мстительно рассмеялся.
– Скоро поймет, кто в доме этот... хозяин, ага... Поймет.

И Викторов догадался, что задуманный взрыв подлодки вот-вот состоится, и ему стало не по себе.

В Сочи Викторов прилетел утром следующего дня и сразу же направился в резиденцию президента. Он был доволен собой. Главное - он обезопасил тылы. Теперь Сосновский если и узнает о наличии у президента видеокассеты, то ни за что на него не поджумает.

Президента он застал в легком тренировочном костюме, отдохнувшим, загоревшим. Вот только глаза, глаза были беспокойными. Но, насколько Петр Анатольевич помнил, у президента всегда были такие глаза.

– Здравствуте, господин президент! Вы очень хорошо выглядите.

– Здравствуй, Петр Анатольевич!
– президент подошел и крепко пожал Викторову руку.
– Как дела? Как с расследованием взрыва в метро? Нашли виновных?

– Ищем, господин президент.

– А тебе не кажется, что за этим взрывом стоит тот же Сосновский.

– Возможно, - ответил Петр Анатольевич, пряча глаза.
– Но пока мы не найдем исполнителей, трудно это будет доказать.

– Это конечно, - согласился президент.

Викторов достал из кейса видеокассету, протянул президенту.

– Вот, вы просили.

– Уже раздобыл?!
– удивился тот.
– Молодец! Как же тебе удалось?

– Мне помог Варданян.

– Шеф гестапо Сосновского?
– пошутил президент.

– Он самый. Просил вам кланяться.

– Это хорошо. Иметь такого союзника - это очень хорошо. Значит, не так уж и прочна команда олигарха, если даже шеф службы безопасности его сдает?

– Он, как и все, ненавидит босса.

– Замечательно!
– Президент потряс видеокассетой.
– Смотрел?

– Как можно, господин президент, - соврал Викторов.

– Тогда пойдем, вместе посмотрим.

Они прошли в зал, где находился видеомагнитофон и большой телевизор "Сони".

Президент смотрел беседу двух олигархов не проронив ни слова. После просмотра ровным, бесцветным голосом сказал:

– Это как раз то, что нужно.
– Он спрятал кассету в сейф. Повернулся к Викторову.
– Я тут собрался на море. Не составите мне компанию, Петр Анатольевич?

– Да можно. Только я забыл взять с собой плавки.

– Это не проблема. Плавки мы вам найдем.

В тот же день директор службы безопасности отбыл в Москву. А уже на следующий президент узнал о трагедии, случившейся с атомной подводной лодкой. Об этом сообщил ему премьер по телефону.

– Как реактор?
– первое, что спросил президент, ибо понимал к какой непоправимой беде может привести взрыв реактора.

– Трудно сейчас сказать что-то определенное, но по первоначальным данным - реактор вроде выдержал.